Когда вышли из дома, увидели, что во дворе приготовлено угощение — миски с лепешками, с фруктами. Павлине совсем не хотелось есть. Ее даже мутило слегка. Еще стояли перед глазами гнойные запущенные раны, еще ощущала тяжелый запах разложения. Она устала. Но физически, не от работы, а от пребывания в непривычной обстановке. Скорей бы к своим, в общую колонну, в просторную кабину грузовика к доброму и улыбчивому Ване Сказычеву. Эта кабина представлялась ей сейчас словно бы уголком родного дома, со знакомыми запахами, с надписями на нашем языке, с рычагами и приборами, сделанными где-то на Волге или на Каме. Наверное, только далеко от Родины возникает столь острое чувство приверженности ко всему нашему.

— Лучше не надо, — сказала Павлина сержанту Ширинбаеву.

Но тот, насупившись, попросил:

— Не обижай старика. Он небогатый человек, но выставил все, что есть в доме, в знак уважения.

Девушки сели на ковер против седобородого хозяина, а тот, пробормотав какие-то слова, коричневой рукой со скрюченными пальцами поднес каждой наполненную чаем пиалу. Ширинбаев сказал, что он не все понимает у старика, но главное ясно — хозяин от всего сердца благодарит русских ханум и желает им долгой, счастливой жизни.

За дувалом гудели двигатели бронетранспортеров, слышались голоса разведчиков. Быстро вошел во двор старший лейтенант Вострецов, окинул взглядом живописную группу на ковре, сказал весело:

— А что, дорогие гости, не надоели ли вы хозяевам. — И Ширинбаеву: — Объясните — нам пора. Дорога дальняя и небезопасная.

Старик закивал понимающе.

Толпа на улице расступилась перед девушками, образовав коридор. Почтение и уважение было на лицах дехкан.

— Знаете, чему они удивляются? — на ходу объяснил Вострецов. — Приехали издалека, горючее жгли, перевязку сделали, медикаменты оставили — и все бесплатно. Не укладывается это у них… Ну, по коням!

Солнце ярко освещало раскинувшуюся впереди равнину с зарослями кустарника, с редкими одинокими деревьями. Куда ни посмотри — ни одной живой души. Кустарник, глыбы камней, снова кустарник. Бронетранспортеры шли по едва заметной дороге, потом свернули в сухое русло. На Павлину удручающе подействовал суровый, однообразный пейзаж. Тут ведь и заплутаться недолго, и на душманов нарваться. Вострецов, вероятно, почувствовал беспокойство Павлины. Внимательно посмотрел на нее, на Тоню, улыбнулся.

— Прочь сомнения, спасительницы! У нас проводники надежные, из местных охотников, — показал он на головную машину, в которой с автоматами наготове сидели трое афганцев и среди них — муж пострадавшей женщины.

— Очень уж мрачно тут. Глянь, Тоня, — обратилась Павлина к подруге. — Эти камни — словно застывшие животные. Вон тот похож на верблюда. Дальше — мамонт на боку и хобот вытянул. А помельче — будто стадо баранов.

— Похоже, — согласилась Тоня. — И за каждым камнем может бандит прятаться.

— Ну, на все камни их не хватит, — усмехнулся Вострецов. — Голо здесь, отряд не укроется. Быстро с вертолета ущучат. В зеленых зонах — там да. Сады, деревья высокие, развалины домов и дувалов, камыш возле воды. Это «духам» как раз по нутру.

— Товарищ старший лейтенант, вас! — Сержант Ширинбаев протянул Вострецову шлемофон.

Командир роты поговорил с подполковником Астафуровым, уточнил место встречи с колонной. Разведчики двигалась наперерез ей. До шоссе было уже недалеко, в бинокль можно было рассмотреть грузовики, поднимавшиеся на пологую возвышенность. «Вот мы и дома», — подумала Павлина. И вдруг впереди длинными, во весь «магазин», очередями застрочили несколько автоматов. Так стреляют люди ошеломленные, застигнутые врасплох: лишь бы противника остановить, самим оглядеться, сообразить что к чему.

Прозвучала команда, разведчики мгновенно оказались на земле, на бегу разворачиваясь в цепь. Павлина немножко растерялась: а им с Тоней что делать? И вообще — что происходит?!

Прогрохотал пулемет бронетранспортера, девушка проследила цветную трассу, протянувшуюся в ложбине, заросшей кустарником, но ничего не увидела там. И как бы в ответ на пулеметную очередь воздух рассекла огненная полоса, метрах в тридцати от машины полыхнуло яркое пламя, растеклось в стороны, побежало по сухой траве, по низеньким кустикам. Снова полыхнуло — подальше. Языки пламени вскидывались слева и сзади, приближаясь к бронетранспортеру.

— Ну, гады! — Вострецов, намеревавшийся спрыгнуть, задержался на броне, поправил шлемофон. — Я «Кедр»! Бьют термитными ракетами… И по колонне, вижу! Нет, машину не посылайте, не пройдет. Хватит одного отделения. Через пять минут атакую. Есть, работаю! — Положил шлемофон на броню, распорядился возбужденно-весело: — Ширинбаев! Машины туда, на гальку, где нет травы. За камни. И закройся, а то схлопочешь подарочек в люк.

— А мы? — спросила Полина. — Мы с вами?

— Нет! — отрезал старший лейтенант. — Понадобитесь — вызову! — И легко, бесшумно спрыгнул па землю.

Слева опять брызнули огнем термитные ракеты, но на них никто не обратил внимания: впереди разгорелась сильная стрельба, били автоматы, ручной пулемет. Рвались гранаты. И сразу все стихло, как по команде. Нельзя было понять, что там произошло.

Дым от горевшей травы затянул все вокруг, проникал в бронетранспортер: слезились глаза и першило в горле. Ширинбаев беспокойно ерзал на сиденье: подберутся бандиты, ударят с близкого расстояния… Павлина с Тоней тоже начали нервничать. Хуже всего — неизвестность. Но тут наконец появились двое разведчиков, вскочили на броню.

— Поехали! Тропу видишь? По ней!

Начался подъем. Дым относило ветром, видимость улучшилась. Вскоре машины оказались на продолговатой поляне, с двух сторон стиснутой откосами, покрытыми густим, в рост человека кустарником. Полдюжины ишаков беспокойно перебегали с место на место, шарахаясь от своих мертвых сородичей, валявшихся возле груды полосатых тюков, похожих на свернутые матрацы. Некоторые тюки были вскрыты, виднелось термитные ракеты, блестели рассыпавшиеся патроны. У входа в небольшую пещеру теснились подростки лет двенадцати-тринадцати, все неимоверно грязные, покрытые пылью, копотью костров. На черных лицах испуганно блестели глаза. Возле ребят сидел на камне пожилой человек, обросший седой щетиной. Одежда на нем вся была не только грязной, но и рваной. Особенно изодраны были необъятной ширины шаровары, сквозь прорехи виднелись тощие ноги, покрытые какими-то струпьями. На круглом лице — блаженная, бессмысленная улыбка.

— Он что, сумасшедший? — обратилась Павлова к сержанту Ширинбаеву, расспрашивавшему ребятишек.

— Здоров как бык, — брезгливо ответил тот. — Кайф ловил на привале, конопляного зелья накурился. Бандиты убежали, а этот на ногах не стоит.

Постепенно выяснилось, что все подростки — из одного кишлака, расположенного возле пакистанской границы. Бандиты забрали их, чтобы вели ишаков. Пообещали заплатить. Вот уже несколько суток караван двигался в глубь Афганистана, чтобы доставить боеприпасы какому-то отряду. Куда именно — ребята не знали. Шли днем, не вызывая подозрений. Четверо торговцев и мальчишки-погонщики везут товар для продажи — что тут особенного? Еще двое душманов, в том числе и этот, в драных шароварах, изображали калек, нищих (они уходили вперед, в лежащие на пути селения, вынюхивали, нет ли опасности).

Сегодня остановились пораньше, чтобы покормить ишаков, дать им отдых. Ждали вечера, когда на шоссе прекратится движение и можно будет пересечь дорогу. Большая колонна, появившаяся на шоссе, с начала не встревожила бандитов. Такими силами на мелкую дичь не охотятся. Душманы затаились, наблюдая.

И тут с противоположной стороны показались бронетранспортеры! Бандиты решили, что их выследили и окружают. Вспыхнула паника. Не растерялся только главарь банды. Велел подросткам лезть в пещеру, затащить туда «нищего», обалдевшего от анаши. Сам стал пускать ракеты: то в сторону шоссе, то по бронетранспортерам. Хотел, видимо, остановить русских, преградить путь огнем. Но другие бандиты побежали, скрылись среди зарослей и кустов. И главарь побежал за ними, дав последнюю очередь из автомата по ишакам.