— У тебя, старик, отсталый вкус, — сказал однажды Истру, когда они в курилке вели разговор о женской красоте. — Идеал этот пятнадцатилетней давности. Мерилин Монро, Марина Влади…

Асирьян, прикуривая, сплюнул в урну, посмотрел на Мишку, пошевелил усами. С грустью признался:

— Как можно ошибаться в людях! Мне по своей наивности казалось, что Истру умнее. А в женском вопросе вне конкуренции.

Истру покраснел:

— О чем вопрос? Современный мужчина нуждается прежде всего в красоте духовной. Современная красивая женщина должна быть не куклой, а личностью. Мимо истинной красоты можно пройти, не заметив ее, не обратив внимания… Но если уж повезет и ты встретишь и поймешь, то будешь верен ей до гроба.

— Истру, ты говоришь как по газете… Зачем так далеко загадывать? — поморщился Асирьян. — Сегодня встретился один человек хороший, завтра встретится второй человек хороший… Кому нравятся темноволосые, кому светловолосые. Очень хорошо…

Как знать? Возможно, разгорелся бы спор… Но оказавшийся в курилке сержант Лебедь в зародыше погасил его огнетушителем истины.

— Говоря, а тем более споря о женщине, мы не должны забывать, что на нее возложена великая миссия материнства, миссия продолжения человеческого рода. Брак и семья представляют собой одну из важнейших сфер действия морали, в которой формируются взаимоотношения между супругами. Роль брака и семьи в жизни общества, их исторические формы и соответствующие им нравственные требования…

…Дня через два Мишка Истру, случайно увидев Лилю в библиотеке, вернулся в казарму потрясенный.

— Виноват, старик, — сказал он Славе Игнатову. — Беру свои слова обратно. Большеротые блондинки и сегодня могут быть чудо какие!

Нет, Славка Игнатов не обиделся на Истру. Славка был уверен: как только Мишка увидит Лилю, он изменит свое мнение о блондинках вообще и о голубоглазых в частности.

Может, внешне Лиля и походила на какую-нибудь кинозвезду. Спорить трудно. Спорить можно о другом: никогда раньше Славка Игнатов не встречал подобных девчонок. Лиля сразила его не улыбкой, не взглядом. Она располагала еще и менее заметным, но более действенным оружием — уверенностью, спокойствием, простотой.

— Это очень хорошо, что вы играете на гитаре, — тихо сказала она, подав ему руку. — Но плохо, Слава, что вы опоздали.

— Служба, — покраснев, ответил он. И не мог выдавить из себя больше ни единого слова.

Подразделения уже прибывали в клуб на просмотр кинофильма. Солдаты курили на лестнице и ниже, на площадке перед входом. Поглядывали на Лилю, на капитана Сосновского.

Капитан сказал:

— Пойдемте ко мне в кабинет. Там вы можете спокойно поработать.

Они пошли. Впереди Сосновский, за ним Лиля. Последним Игнатов. Лиля была в дубленке и в джинсах. Славка сотни раз видел на девушках и джинсы и дубленки. Но никогда раньше не волновался по этому случаю.

Сосновский ключом отпер дверь. Свет в кабинете горел: светила настольная лампа. Белый колпак ее был треснут и даже немного надколот. Капитан помог Лиле снять дубленку. Игнатов, естественно, снял шинель бел посторонней помощи. На Лиле был розовый свитер с высоким горлом.

— Задача у вас посильная, — сказал Сосновский, почему-то озабоченно разглядывая свой собственный кабинет. — Необходимо подготовить три песни. Две программные. И одну по требованию публики.

Лиля ничего не ответила. Кивнула. Села на угол стола. Вынула сигарету из пачки, лежавшей рядом с настольной лампой. Сосновский щелкнул зажигалкой. Когда Лиля прикурила, капитан сказал:

— Я оставляю вас одних. Давайте работайте.

Игнатов взял гитару, сел на стул, что стоял слева от двери, возле вешалки. Тронул струны. Лиля молча наблюдала за ним.

— Какие песни вы будете петь? — не в силах справиться с напряжением, осевшим голосом спросил Игнатов.

— Я над этим не думала.

Прямота ответа озадачила Игнатова. Он пожал плечами. Накрыл струны ладонью. Повернул голову к Лиле, заставляя себя поднять глаза. Лиля тоже смотрела на него. Курила и смотрела, точно была в зоопарке. Тогда Игнатов поставил гитару между ног, достал сигареты. Закурил. Лиля улыбнулась. Несколько минут они курили, И молча смотрели друг на друга. Потом Лиля сказала:

— Давайте так, Славик… Я буду напевать. А вы старайтесь под меня подстроиться.

— Давайте, Лиля, — согласился он.

Голос у Лили был приятный. Пела она искренне, доверительно. Игнатов понял, что, усиленный микрофоном, такой голос не уступит голосу профессиональной эстрадной певицы.

Он быстро схватил нужный ритм и верную тональность. Лиля только один раз поморщилась и, подняв руку, запротестовала. Но Славка и без этого уловил свою ошибку. По привычке буркнул:

— Виноват.

— Припев лучше чуть побыстрее, — сказала Лиля. — Та-та-ра-та… та-та…

Дело, кажется, пошло на лад. Но тут началась демонстрация фильма. Звук пронизывал стенки насквозь. О продолжении репетиции не могло быть и речи.

Лиля сказала:

— Завтра воскресенье. И вы свободны.

— В принципе.

— А вообще?

— Вообще работенка всегда может найтись.

— На репетицию вас отпустят?

— Будем надеяться.

— Это уже лучше, — заключила Лиля. — Приходите сюда в клуб после завтрака, к десяти часам. Договорились?

— Договорились.

Он подал ее дубленку. Она сказала:

— Спасибо.

Они вместе вышли из клуба. И он надеялся, что, возможно, ему посчастливится проводить ее до самого дома.

Было уже темно. И морозно. Снег падал совсем редкий, заметный лишь возле фонарей.

— Интересная здесь зима, — сказал Игнатов.

— Чем же она интересная? — без любопытства спросила Лиля. Бросила в его сторону быстрый насмешливый взгляд.

Славка смотрел себе под ноги, потому взгляда не заметил.

— Морозом, — пояснил он.

— Зима должна быть морозной, — возразила Лиля. — Лето жарким, а зима морозной.

— Я на юге вырос. На Черном море. Там другой климат. Зимы дождливые.

Он знал и понимал, что все и всегда говорят о погоде, когда говорить не о чем. Но с чего-то следовало начать разговор. Не мог же он молчать как памятник. А потом вдруг проситься в провожатые.

— Дождливая зима — это плохо, — заметила Лиля.

Тема разговора иссякла. Игнатов тоскливо посмотрел на небо, которого просто не было видно, на дорогу, такую короткую, от фонаря до фонаря. Хотел было спросить: «Не скучно вам жить в гарнизоне?» Но тут из темноты, чуть присыпанные снегом, вышли два офицера. Старший лейтенант Хохряков и лейтенант Березкин.

— Лилечка! — обрадованно закричал Хохряков. — Такая встреча! Вы разве не будете смотреть фильм?

— Я видела его раньше. — Лиля остановилась.

— Повторение — мать учения, — заявил Хохряков и взял ее за руки.

Славка замедлил шаг. Березкин узнал его:

— Игнатов, вы почему не в клубе?

— Я был на репетиции, товарищ лейтенант.

Игнатов теперь стоял, смотрел в сторону офицеров и Лили. Но Лиля не обращала на него внимания, словно и не репетировала с ним, и минуту назад не разговаривала о погоде.

— Все равно, — строго сказал Березкин, — идите в клуб… В казарму вернетесь вместе с ротой…

…Это была первая армейская ночь, которую Игнатов провел беспокойно. Дважды поднимался, вздыхал и чадил в курилке вонючей сигаретой…