Миновав главные ворота, Айден проезжает мимо основного крыльца и вместе со мной останавливается возле дверей гаража, ожидая, пока они медленно поднимутся. Обычно он паркует машину уже после того, как выпустит меня у крыльца, но сейчас, видимо, ситуация абсолютно иная. Меня всё больше напрягают такие перемены.

Из гаража мы перемещаемся в западное крыло дома. На широкой лестнице, ведущей на второй этаж, я замедлюсь: из обеденного зала доносятся далёкие, едва различимые голоса. Из-за обилия пустого пространства, слышимость в этом доме чудовищная.

Голоса принадлежат трём мужчинам. В одном из них я узнаю отца, а два других оказываются абсолютно незнакомы. Их резкость, раскатистость и хриплость не вызывают ни единой хорошей ассоциации.

– …чёрта с два, Мэйджерсон! Мы так не договаривались, – один из мужчин заметно повышает голос, отчего я разбираю слова.

Спокойный и твёрдый голос отца что-то вкрадчиво отвечает, а секундой позже слышится хлопок двустворчатых дверей – один из собеседников явно покинул обеденный зал.

Я вижу его. Украдкой, всего на мгновение, когда мужчина мелькает в широком арочном проёме, разделяющем холл и лестницу. Массивное, крепкое телосложение, небритое, бугристое лицо и лысая голова. Но главное – разъярённый взгляд, от которого мой желудок сворачивается тяжёлыми узлами.

Почему-то я представляла работников научной и инженерной отрасли немного иначе. Но с другой стороны, если это механик или разработчик… Да и вообще, с чего бы вешать на профессии ярлыки о том, как должны выглядеть её представители?

Я вздрагиваю от неожиданности, когда Айден прикасается ладонью к моей спине. Только мгновением позже я понимаю, что таким образом он меня поторапливает. Я не испытываю ни малейшего желания оставаться на лестнице, поэтому бодрым шагом преодолеваю все ступеньки.

Оказавшись в комнате, я выдыхаю. Лёгкая волна облегчения ложится на плечи, а взгляд падает на электронные часы: 16:49. Значит, я как раз вовремя.

Не успеваю я толком включить ноутбук, как тут же на весь экран всплывает входящий звонок от Софи. Я невольно улыбаюсь, когда вижу подругу.

А она в своём извечном репертуаре. Вокруг неё шум и гам, в кадре мелькает яростно махающий крыльями какаду – один из любимцев Софи. Попугай сидит на её руке, раскрыв клюв в возмущённом крике. Где-то на фоне слышна музыка, будто бы Софи только закончила очередной кавер-денс. Интересно, изучала ли она новую хореографию, или повторяла хорошо знакомые? Сама я не слишком фанатела от корейской музыки, но с точки зрения перформанса, особенно в исполнении Софи, меня это всегда завораживало.

– Почи, немедленно прекрати! – прикрикивает она на попугая. Какаду опускает голову, забавно растопырив перья на загривке. От его заискивающего вида Софи заливисто смеётся и сгоняет проказника с руки.

Моя вечная оптимистка почти неотличима от себя обычной, однако я нутром чувствую – что-то не так. Это читается буквально в мелочах: тёмные тени, пролегающие под глазами, едва опущенные уголки губ и… взгляд янтарных глаз, в котором умело скрывается тоска.

– Что случилось? – решаю я не ходить вокруг да около.

Этот вопрос застаёт Софи врасплох. Помолчав, она сдаётся, тяжело вздохнув, а после нехотя поясняет:

– Неудачное свидание. Ничего нового.

– Тот парень… как его там звали? – я прекрасно помню его имя, но не могу удержаться от намеренного пренебрежения к личности человека, обидевшего Софи. После такого он автоматически становится врагом, недостойным имени. – Трент? Тревис? Дай угадаю, он оказался мудаком?

– Угу.

От этого тихого, обречённого ответа, мне становится не по себе. Я слишком привыкла к Софи-непобедимой-оптимистке, чью непоколебимость и целеустремлённость трудно надломить даже чередой неудач. Что такого сделал этот уродыш, чтобы довести это солнце вот до такого состояния?

Сейчас она особенно сильно напоминает мне Софи того времени, когда мы только познакомились. Сломленная, уверенная в собственной никчёмности и полной безнадёжности будущего. Софи многого стоило трансформироваться в личность, которую я знаю сейчас. И чёрта с два я позволю какому-то ушлёпку сбросить её обратно в то болото.

– Рассказывай, – безоговорочно требую я.

Задумчивым движением Софи собирает пушистые кудри в хвост и подвязывает их тонкой резинкой. Взгляд её блуждает по столу, будто бы девушка взвешивает, что стоит рассказывать, а о чём лучше умолчать. Думаю, она опасается, как бы я не взяла билеты на самолёт до Таунсвилла и не нашла этого урода сама. Её подозрения не так уж неправдивы, признаю.

Однако чем дольше молчит Софи, тем мрачнее становятся предположения, мелькающие в моей голове. Что он сделал? Унизил её при других? Отверг? Или… нет, потому что тогда Софи вряд ли сидела бы здесь. Однако клубящаяся во мне ненависть к этому человеку разрастается штормом.

– Да ерунда, – вздыхает наконец Софи. – Он пригласил меня пройтись по набережной, а потом поужинать в кафе. Типичный сценарий. Всё было нормально, но он иногда лез целоваться и обнимал так… ну, знаешь, близко. Я отшучивалась пару раз, а потом сказала прямо, что мне это не нравится и что он торопится.

Моя кровь стынет в жилах, хотя я знаю, что эта история вряд ли свернёт к тому, что вгоняет меня в ужас от одной только мысли.

– Он как будто оскорбился. Пф, такое чувство, будто бы я потребовала чего-то сверхъестественного, а не соблюдения личных границ. Но мы дошли до кафе, и вроде бы этот момент замялся. Мы заказали еду, разговор не клеился. В итоге он отошёл со словами «я сейчас», якобы в уборную.

Догадка мелькает в моём сознании и заставляет округлить глаза.

– Он что…

– Да, он просто свалил! – выпаливает Софи в негодовании. Я мысленно радуюсь, что в ней проявляются именно эти эмоции вместо самокопания и попыток найти, в чём же она виновата. – Свалил и оставил оплату ужина на меня. Заблокировал везде и просто сделал вид, что меня никогда не существовало. Сначала я злилась. А потом… не знаю. Может, я реально становлюсь душнилой со слишком старомодными границами?

– Он просто конченный мудак, – выношу я свой вердикт и добавляю уже угрожающе: – Ни в коем случае не смей винить в этом себя. Даже не думай.

Софи заставляет себя улыбнуться. Наблюдая за тем, как она побеждает неприятные воспоминания, явно уязвившие её, я задумываюсь о том, как часто подобное происходит в жизни Софи. За кропотливо выстроенной стеной позитива и спокойствия скрывается человек, главная слабость которого проста как мир.

Одиночество. Давнее, доводящее до отчаяния, проклятое одиночество. Не то чтобы Софи была обделена вниманием – скорее ровно наоборот, но, как правило, ничего серьёзного у неё никогда не получалось. Она окружена давлением своей консервативной, излишне контролирующей семьи, и в попытках противостоять ей стремится к максимальной свободе.

Таким человеком легко воспользоваться: стоит лишь дать надежду на серьёзную близость, поддержку и те самые прекрасные, всепоглощающие чувства, о которых пишут в книгах. Особенно легко подобное даётся таким, как мистер-не-заслуживающий-имени. Я искренне рада, что в этот раз парень вроде него не получил желаемого. Софи делает огромные успехи в самозащите не только от таких вот личностей, но и от себя самой. Вот и сейчас она встряхивает головой, по привычке касается крупных металлических серёжек на левом ухе и заявляет:

– Так, хватит уже обо мне да обо мне. Расскажи лучше, как дела у тебя.

Не удержавшись, я фыркаю:

– Всё чудесно. Теперь, благодаря Айдену, я отстранена от всех серьёзных вылазок нашей команды. Иначе я не смогу посещать мастерскую вообще, он просто сдаст меня с потрохами.

– Ты про ребят из той несчастной заброшенной конторки? – янтарные глаза Софи весело сверкают. – Ну хоть кто-то оградил тебя от этой шайки юных внезаконников.

– И ты туда же? Поверить не могу…

– Расслабься, я просто шучу. Я знаю, как тебе важна эта стайка волчат. Ты же у них как мама-волк.