Пора взять себя в руки.

Посидев немного в тишине, я перебираюсь за стол, открываю ноутбук, бездумно просматриваю ленты новостей и заглядываю в сохранённые вкладки. С надеждой открываю переписку с лучшей подругой. На моё счастье, Софи оказывается в Сети. Именно на видеозвонок с ней я трачу следующие несколько часов – без шуток, за это время я успеваю не только выложить подруге гневную тираду о событиях последних суток, но и раз десять сменить место дислокации. Стол, диван, кровать, пол и нечто среднее между последними двумя вариантами. Когда ноутбук начинает разряжаться, я со вздохом перемещаюсь обратно в исходную позицию за столом. Подтягиваю колени к груди и почти сворачиваюсь калачиком на компьютерном кресле.

В нашем разговоре повисает усталая пауза. Софи растягивается на кровати поверх нежно-розового покрывала, а её каштановые волосы кудрявым ореолом разбрасываются вокруг головы. В задумчивости она вытягивает один из локонов, и я подозреваю, что именно из-за этого передние пряди возле её лица всегда более прямые, чем остальная непослушная грива.

– Иногда мне кажется, что я попала в день сурка, – тихим вздохом я прерываю молчание. – Утро, завтрак с папой, прогулка по территории и снова комната. Да, иногда это разбавляется поездками в универ… но и там как будто происходит одно и то же. Этот придурок Нейт, Питер со своими загадками… – Я устало опускаю голову на сложенные на столе руки. – А ещё этот… истукан. Ненавижу его постоянное присутствие, ненавижу его непроницаемую рожу, ненавижу его постоянные вмешательства, ненавижу его эту заботу!

От внезапного смеха Софи я даже поднимаю голову. Я, конечно, никогда не забывала, каким непобедимым оптимистом является моя подруга, но такой реакции на свои откровения точно не ожидала.

– Знаешь, вот этот его образ звучит буквально как «идеальный парень», – сквозь смех выговаривает она. – Всегда рядом, молчит, истерик и сцен не закатывает, стоит себе тихонько, да ещё и любую прихоть выполняет. Эх, мне бы такого найти. – Софи поглядывает на экран телефона и смеётся с моего оскала. – А ещё я никогда не видела, чтобы человек, который тебя раздражает, выживал так долго. Моё ему уважение. Упрямец.

– Уважение? – возмущённо фыркаю я. – Ему? Он оттащил меня от ребят, как бешеную псину на поводке! На глазах у всех.

– А что ему оставалось делать? Лезть в драку первым, раскидать там всех, чтобы ты потом обвинила его за то, что он сделал всё за тебя? Тебе не угодишь, принцесса.

– Было бы неплохо, если бы он просто не лез, – бурчу я тихо.

– Об этом мы уже говорили. Ты же сама прекрасно понимаешь суть его работы. Кто захочет терять место под солнцем, лишь бы угодить недотроге вроде тебя? Мисс самостоятельность, вам придётся потерпеть, ибо ваш папа платит нехилые деньги, раз этот бедолага до сих пор держится.

– Угу, – сдаюсь я с тихим вздохом.

– Эй, – Софи мягко тыкает пальцем по экрану, и звук её ноготка заставляет меня вяло улыбнуться. – А ну прекращай уже накручивать себя. Клянусь, всё не так плохо, как тебе кажется. Так что давай приводить твою голову в порядок, может ты и мир увидишь без чёрно-белого фильтра.

Я кривлюсь от мысли, что всё снова сводится к «проблемам головы». Как же удручает, что, даже покинув психиатрическую клинику, я всё равно сталкиваюсь с этой паршивой темой в повседневности. Софи явно не имела в виду ничего плохого, но моё сознание охотно подбрасывает мне воспоминания о пустынных коридорах и запахе лекарств.

– И как ты предлагаешь это сделать? – спрашиваю я, лишь бы спрятаться от мыслей.

– Хм-м. Как насчёт спустить ещё парочку часов на артефакты? Не знаю, как тебе, а мне жутко нужна Симэнава.

Софи невинно моргает, и её янтарные глаза приобретают почти лисье выражение.

– Вся эта вдохновляющая речь была ради того, чтобы затащить меня в Геншин? – я изгибаю одну бровь, не проникаясь милейшим выражением её лица.

– Конечно же нет! – не слишком правдоподобно возмущается Софи, но почти тут же перестаёт прикидываться и мягко смеётся. – Разве что я надеялась, что ты не откажешь. Так что?

– Пойдём, – капитулирую я и дважды нажимаю на знакомую иконку рабочего стола.

Софи издаёт победное «ехе» и признаётся:

– Я уже давно загрузилась. Жду.

«Ты пожалеешь, что взялся за эту работу».

О своей клятве я помню. Тяжёлым грузом она опускается мне на плечи, а потом, так и не найдя своей реализации, проваливается куда-то в желудок. Я не позволяю себе забыть о своём намерении, но всякий раз, уже приготовившись к открытым действиям, сталкиваюсь с до боли банальной проблемой: а что я, собственно, могу сделать? Поцарапать его машину? Жалко, да и эта красотка не виновата в том, как ведёт себя её хозяин. Обвинить в плохом исполнении работы? Нужны доказательства, а такой упрямец, как Айден, не даст поводов для их появления.

Да, можно пожаловаться отцу на домогательства со стороны телохранителя, тут и доказательств никто не потребует – его просто вышвырнут. Но на место одного уволенного надзирателя поставят другого, и совсем не факт, что с ним не будет еще хуже.

Моё отношение к Айдену не изменилось. Однако той решимости, которая кипела во мне в момент стресса, теперь оказывается недостаточно. Сложно намеренно враждовать с человеком, от которого в любой ситуации не исходит ни единой эмоции. Это всё равно что бить в ворота, у которых нет ни сетки, ни штанг.

К тому же, будто бы чутко ощущая ситуацию, Айден настолько профессионально скрывает своё постоянное присутствие, что я даже иногда всерьёз забываю, что телохранитель всё ещё где-то неподалёку. Это не отменяет самого факта его существования, но серьёзно облегчает мне будни.

Софи уверенна, что я стала заложником наконец проснувшейся совести. Может, так и есть. Всё же я не вселенское зло воплоти и, наверное, это нормально, что я сдаю по тормозам в своих пылких намерениях. Однако этим диагнозом всё ещё трудно объяснить апатию, которая наваливается на меня с каждым днём всё сильнее.

Так или иначе, вскоре мне становится совсем не до глупой мести. Потому как одним из вечеров, когда мне удаётся поужинать в компании отца, он вдруг заявляет:

– Завтра к нам приедет Шарлотта. Думаю, пора познакомить вас.

Кусок стейка комом застревает в горле. Я насильно проглатываю его и медленно тянусь к бокалу с водой. Только отпив несколько глотков, я тихо отвечаю:

– Чудесно. Постараюсь показать себя с лучшей стороны.

Отец благодарно улыбается и возвращается к поеданию своей порции.

– У неё тоже есть дочка, – рассказывает он как бы между делом. – Я подумал, будет неплохо, если она тоже приедет. Она чуть младше тебя, но вы же найдёте общий язык, верно?

Дурное предчувствие холодком пробегается по спине. Моё воображение тут же рисует жуткие картины девушки-бунтарки, одетой в кожаное, с гитарой наперевес, которая сотрёт меня с лица земли, едва ли я покажусь ей дерьмовым и скучным человеком. А именно таким я и являюсь.

– Конечно, – я натягиваю согласную улыбку.

– Тогда будь готова к двум.

– Получается, у тебя будет выходной? – тихо спрашиваю я, чтобы хоть чем-то заполнить тишину вокруг и пустоту, воцарившуюся внутри.

– Да. – Папа улыбается и облокачивается на спинку стула. – Ради такого случая попросил коллегу покопаться в одиночестве. Теперь я должен ему добротный коньяк.

Я не могу отделаться от мысли, что за всё это время он ни разу не взял выходной для знакомства со мной. Я быстро отметаю глупую детскую обиду и напоминаю себе о том, что весь окружающий нас достаток не мог появиться просто так. Хорошая работа всегда подразумевает минимум личного времени. Не мне судить, стоит оно того или нет.

В глубокой задумчивости я провожу весь остаток ужина. Когда папа встаёт из-за стола и желает мне доброй ночи, я вяло киваю и бормочу в ответ что-то похожее. Домучиваю уже давно остывший стейк, допиваю горьковатый чёрный чай и виновато поглядываю на так и не тронутый десерт. Поднявшись из-за стола, я медлю, сомневаясь, нужно ли мне относить посуду на кухню. Отец оставил тарелки на столе, значит, этим занимается лакей. Отчего-то я испытываю жуткую неловкость, но прийти на кухню с кучей посуды тоже было бы крайне странно, раз в этом доме другие порядки.