– Смотри не надорвись, пока ломать будешь, – раздается над моим ухом голос Тимура и сильные пальцы тисками сжимают мой локоть. – Пойдем, прогуляемся. Есть разговор.

Виктор смотрит на него с подозрением, всё же оставляя выбор за мной.

– В пределах зала, – утвердительно киваю, со значением глядя на Звягина. Беда если вбил себе в голову, что нам нужно поговорить – не отступит, а на этой свадьбе драка будет лишней. Напряжённо кивнув, брат отпускает меня с Тимуром, тем не менее, я ещё долго чувствую спиной его пристальный взгляд.

Я уже не помню, когда в последний раз так волновалась. Непослушные ноги подгибаются, будто ступая по первому льду. Убеждаю себя, что мы оба остыли и просто расставим все точки над «i», но по мере приближения к украшенной перламутровыми шарами дверной арке начинаю понемногу упираться.

– Идём-идём. Поверь, тебе понравится.

Не сказать, чтобы то, как он нервно оглядывается назад и резкий отрывистый тон внушал в этом уверенность. Один раз мне уже было «весело», с Бедой же, между прочим.

– Тим, нас и здесь не услышат, – я останавливаюсь, с вызовом глядя в его пылающие опасным огоньком глаза, такие же тёмные как перед очередным срывом.

В конце концов, бессмысленно идти чёрт знает куда, ради пары слов.

– Вряд ли тебе понравится, если я сделаю это при свидетелях.

Он крепче стискивает моё предплечье и одним движением распахивает дверь, а вторым – вталкивает меня в слабоосвещённый коридор.

– Тимур, прекрати, ты меня пугаешь.

– С каких это пор?

– С момента как начал вести себя так по-скотски!

– Пора бы привыкнуть.

Мне нечего возразить, потому что это действительно никакая не новость. Пока я разрываюсь между желанием сбежать и колоссальной потребностью ему всё высказать, перед нами вырастает ещё одна дверь, ничегошеньки хорошего мне не сулящая – в мужской туалет. Интуиция всполошено требует кинуться наутёк, но Беда, крепко впечатывает меня в своё тело. От знакомого тёплого запаха, исходящего от его шеи хочется выть, потому что ещё не отболело, даже не начинало, а он почти так же холоден и груб, как в день нашего знакомства.

Паника – чувство, пришедшее вслед за недоумением почти физическая. Вырываюсь как сумасшедшая, стучу по его плечам, скольжу каблуками по влажному кафелю.

– Что ты себе позволяешь? Прекрати, я буду кричать.

– Не заливай, огласка последнее, что тебе сейчас нужно.

Дыхание Тимура на моём лице обжигает, а затем я чувствую спиной холодную плитку ближайшей кабинки, и такая же стылая безысходность подкашивает последние силы.

– Пожалуйста, Тимур, не надо, – тихо шепчу, позволяя одинокой слезинке скатиться по щеке. – Не поступай так со мной.

– Ты хоть иногда меня слышала, Лера? – Сосредоточенный взгляд Беды мечется по моему лицу, словно видя его впервые. – Повторюсь, я никогда не смогу причинить тебе боль, потому что люблю. До сих пор люблю. Потому что твоё имя, набитое на коже или ни черта не меняет или я просто жалкий некрофил. Потому что держаться от тебя как можно дальше, это лучшее, что я могу сделать во имя твоего счастья. Мы пришли сюда не сношаться, как ты подумала, а, чтобы исправить мою ошибку. И времени пока Серёга кинется на поиски в обрез.

– О чём ты? – я едва дышу, пытаясь сопротивляться искренности прозвучавшего признания.

– Это Серёгин, – Тимур извлекает из заднего кармана джинсов телефон, тот самый, на котором Кауров показывал мне мои же голые снимки. – Удалить что-либо не получится, нужен отпечаток пальца. Других носителей нет, это единственное устройство, куда его жена не может сунуть нос, он сам говорил. Так что если станет заливать о копиях, смело шли его лесом. Теперь можешь спать спокойно, Лера.

Матовый, явно недешёвый гаджет со слабым всплеском отправляется в унитаз. Прислонившись спиной к противоположной стене, Тимур неподвижно смотрит мне прямо в глаза.

– Ты украл его? – задаю бессмысленный по своей сути вопрос. Понятно, что никто добровольно не расстанется с такой кругленькой суммой.

– Все мы рано или поздно что-нибудь воруем. Кто-то телефоны, а кто-то сердца… – теперь в его тоне звучит сожаление и толика вины. – Ты права, Лера, моральному уроду и агрессивному неадеквату не место рядом с тобой. Ты настолько привыкла ждать от меня подвоха, что каждый раз находишь его, там, где его нет и быть не может, даже не допуская других вариантов. Как, например, сейчас или вчера утром.

– Ира в твоей футболке была более чем красноречива.

– Знаешь, в первые секунды, когда я увидел твоего Виктора, я был уверен, что он в нашем доме против твоей воли и так продолжалось покуда ты сама не кинулась ему на шею. До этих пор я секунды в тебе не сомневался. Теперь спроси себя, дала ли ты мне вчера этот шанс? – открываю рот, но Беда отрицательно качает головой, мол, не надо ничего говорить. Я не настаиваю, потому что, несмотря на уверенность в собственной правоте, крыть здесь действительно нечем. – Да, я сделал то, что должен был давно. Выслушал Иру, и доходчиво объяснил, почему даже будь мы на необитаемом острове, я лучше воспользуюсь своей правой рукой, чем ею. Лера, я не мог, физически не мог к ней прикоснуться. Да я даже отвязаться от неё был не в состоянии!

– Виктор мой кровный брат, – мотаю головой, прогоняя предательскую слабость. Я не верю ему. Секунды не верю и плевать, что сама про наше со Звягиным родство узнала уже постфактум, это ровным счётом ничего не меняет. – А Ира девушка, к которой ты испытывал сильные чувства. Не сравнивай.

– Как брат? – стонет он, запуская руки в волосы. – Лера, мы оба сказочные идиоты, ты это понимаешь?

– Я понимаю, что не родился ещё тот мужчина, который признается в случайной измене. Ты будешь отрицать до последнего, возможно, Ира действительно для тебя ничего не значит, а я тем временем доконаю себя подозрениями. – Прижимаюсь затылком к стене, только бы сохранить крохотное расстояние между нами. Предатель Беда или нет, но его близость по-прежнему сбивает сердцебиение с ритма. – Сегодня прощу, а дальше? Пойми, мне страшно строить отношения на бочке с порохом, понимая, что любой неосторожный жест разнесёт к чертям всё к чему мы так трудно шли. Нормальные люди решают конфликты словами. Твоя импульсивность до добра не доведёт, не в этот раз, так в следующий точно. Всё кончено, Тимур. Взрослей.

Сейчас принятое решение кажется единственно верным, и всё же сердце предательски сжимается в груди, не давая мне сделать и шагу прочь.

Беда упрямо поджимает губы, но в этот момент за перегородкой доносится звук открываемой воды, а через пару секунд раздаётся встревоженный голос Виктора:

– Лер, у тебя всё в порядке?

Мне требуется усилие, чтобы затолкать поглубже слезы и боком протиснуться к незапертой дверке.

– Да, Вик. Теперь всё будет хорошо, – с этими словами я подталкиваю Звягина к выходу, игнорируя звук врезающегося в стену удара. Хруст трескающейся плитки ещё долго эхом звенит в моей тяжёлой голове.

Должно быть, это хрустит наше счастье.

– Лер, ты не выходишь к ужину уже полторы недели, – слышу за спиной укоризненный голос Анжелы. – Ты либо на парах, либо носа не кажешь из комнаты. Может, хватит прятать свои тревоги как дед Ваня самогонный аппарат?

– Ничего я не прячу.

Невольно морщусь, когда мачеха бесцеремонно разворачивает меня лицом к себе. Заснеженный забор за окном определённо интересней попыток поговорить по душам. Жду не дождусь, когда ей надоест.

– Опять глаза на мокром месте?

– Вообще-то сессия на носу. Это от усталости, – бормочу, разглядывая свои носки с весёлыми красными ёлочками, и машинально отмечаю, что Беде они нравились. Мы вместе их выбирали, а потом я для него танцевала. В них одних. Тимур всё боялся, что простыну и ни в какую не разрешал шлёпать босыми ступнями по холодному полу. Должно быть нелепо смотрелось, но даже так он глаз от меня не отрывал, сияя ярче ёлочной гирлянды.