– Рука тебе в помощь. Справишься сам.

– Злюка, – хохотнув, резюмирует он и плюхается рядом с демонстративно надувшей губы сестрой. Видно, что на самом деле капризный подросток аж пищит от удовольствия единолично купаться в братском внимании и с особым садизмом перегрызет горло любому, кто рискнёт нарушить их долгожданное единение.

Заворчавшая в груди ревность на удивление помогает проникнуться к маленькой нахалке подобием понимания.

– Я вас оставлю, – мои губы дёргаются в кривом подобии улыбки. К сожалению, мне не привыкать чувствовать себя лишней.

– Вообще-то мы собирались на карусели, потом в кино. Ты могла бы... – проговаривает Тимур так быстро, словно боится, что я сбегу.

Много чести! Максимум пну дверь с обратной стороны.

– Вдвоём собирались, – не менее торопливо встревает Марина, не давая брату закончить предложение.

Да ухожу я, ухожу.

– Приятного отдыха, – миролюбиво поднимаю ладони вверх, спеша убраться, пока мелочь не сожгла меня взглядом. Не опускаться же, в самом деле, до её уровня. Хотя каюсь – подленькая мысль навязаться к ним в компанию всё-таки мелькала.

– Лера! – зовёт Тимур, заставляя мои пальцы замереть на дверной ручке. – Вечером… Не забудь. Всё в силе.

– А что такого будет вечером? – мигом подхватывает Марина и дальше заряжает пулемётной очередью: – Неужели нельзя было выбрать другой день для свидания? Ой, а куда? В кафе или нет – лучше в клуб! Выложу фотки, лохушка Кравцова точно удавится! Ты ведь не бросишь меня тухнуть дома? Тиму-у-ур… ну пожалуйста-пожалуйста! Хочешь, взамен я у папы выклянчу для тебя машину? Красную бэху, как мы в журнале видели, помнишь? Он купит, если я закачу истерику, ты же знаешь.

– Во-первых, мне от него ничего не нужно, а во-вторых, узнаю, что ты в ближайшие года четыре сунулась в клуб – лично отхожу ремнём по заднице. Никаких тусовок, тема закрыта. С тобой я пойду в кино, а с Лерой на свидание.

Почувствовав, как сладко замерло сердце, я оборачиваюсь, убеждая себя, что он оговорился.

Но нет, Тимур и сам напряжённо кусает губы, прожигая меня нечитаемым взглядом. Когда он так на меня смотрит, то в ледяной глубине дерзких серо-голубых глаз играет пламя.

Голубое пламя – самое холодное из существующих, но в груди за считанные мгновения волдырями и глубокими шрамами распускается живой огненный цветок. Меня бросает в жар и совсем немного больно, когда пульс натягивает вены, упоённо отбивая его имя.

Ти-мур… Ти-мур…Ти-мур…

Каждая из спутанных его магнетизмом мыслей отметает сомнения – моё сопротивление слабнет, он поманит, и я сдамся, закрыв глаза на рой тяжёлых предчувствий.

В комнате холодно. Я топчусь вокруг обогревателя, кутаясь в кардиган цвета сгнившего винегрета, который подарила мне мама со словами, что он наглядно отражает мой внутренний мир, и взволнованно гипнотизирую телефон. Анжела обещала держать меня в курсе состояния своей дочери, но молчание затягивается уже не первый час.

А вдруг с девчонкой что-то серьёзное и матери совсем не до звонков? – холодком пробегает по венам, запуская вихрь самых разнообразных предположений, начиная от аппендицита и заканчивая злокачественной опухолью.

Марину увезли на скорой прямо из кинотеатра с приступом острой боли в животе. Точно не знаю, что такого ужасного рассказывал Тимур, но старенькая Nokia едва не треснула в руке побелевшей Анжелы. В двух словах обрисовав мне ситуацию, она попросила присмотреть за выпечкой, а сама принялась звонить бывшему мужу и, судя по обрывкам матерной ругани тот не разбираясь, повесил всех собак на сына. Полнейшая чушь, учитывая, что Беданов в сестре души не чает.

– Это не смешно, Марина! – одновременно с хлопком входной двери звучит порядком охрипший голос моей будущей мачехи. – В кого ты такая лгунья?

Выбежав в полумрак прихожей, я перевожу непонимающий взгляд с сердитой Анжелы на ласково улыбающегося Тимура.

– Мам, перестань. Кажется, проблема во мне и решу её тоже я. Дай нам пару минут. Наедине.

Куда подевался тот замкнутый колючий парень, который стоил мне стольких передряг? В кругу родных он совсем другой. Чуткость и доброта этого незнакомого Беды обезоруживает, а готовность выслушать подкупает. Безусловно, когда-то он станет хорошим отцом. Такой точно не станет искать тысячу причин, лишь бы отгородиться от щекотливых тем.

Неожиданный вывод рождает уважение и каплю зависти, совсем чуть-чуть – на кончике дрогнувших в смятении ресниц – к счастливице, которой он рискнёт довериться.

Я застываю на месте боясь пошевелиться, но Тимур будто чувствует чужое вторжение – прячется назад в свою раковину, всего за пару миллисекунд до того как встретиться со мной глазами. Не оставляя времени даже задуматься над причинами отчего так защемило в груди.

– Всё в порядке? – уточняю, проводив взглядом фыркнувшую Анжелу. Не то чтобы остались сомнения, просто заполнить неловкую паузу.

– В полном, – ровно подтверждает Беда, расшнуровывая ботинок и кивает в сторону лестницы надувшей губы сестре. – Подожди меня наверху, артистка. Буду тебе «Оскара» вручать. Это ж надо было додуматься закосить под больную! Рехнуться просто… Ещё никто так не выкладывался, чтобы удержать меня рядом. Я ж теперь рискую зазнаться. И на будущее – аппендицит обычно справа. В следующий раз учи лучше матчасть, Кудряха. Блин, да где ж мой второй тапок?

Пользуясь возникшей заминкой, белокурая бестия намеренно пихает меня плечом, сканирует с ног до головы критическим взглядом и тихо шипит в ответ на моё недоумение:

– Он любит брюнеток, дура.

Забудешь тут!

– Ты в этом идти собралась? – вскидывает бровь Тимур, в точности повторяя оценивающий взгляд сестры. Вроде бы пару лет разницы, а тормозят одинаково. Какие могут быть сборы, когда член семьи в больнице? Несносный, неродной, но всё же. Расценив молчание как утвердительный ответ, он иронично хмыкает. – Надела бы спортивный костюм. Хотя в этом балахоне у тебя определённо есть все шансы впечатлить сторожа. Дядька как раз бывший хиппи, если будет в состоянии отличить тебя от кустарника, обязательно заценит.

– Так и скажи, что не хочешь рядом со мной позориться.

– Не парься, – качает он головой, – Вряд ли существует что-то, что переплюнет твою выходку в раздевалке. В принципе, чем неприметнее, тем лучше – на кой чёрт мне новые приключения, когда морда после прошлой «дуэли» не зажила? Кстати, тот борзый херувим из мебельного угрожал, что занесёт тебя в чёрный список. Пришлось сломать ему пальцы, вдруг ты всё-таки надумаешь поздравить бывшего с днюхой. Мало ли, может это он по жизни лох, зато в койке не знает себе равных. Правильно Лер?

Я зло усмехаюсь. Тимур так болезненно морщится, выговаривая ненавистное «бывший», что мне эгоистично не хочется его разубеждать. Как это на него похоже – не разбираясь, додумать всё самому будто я не заслуживаю элементарного уважения.

– Правильно, Тим. Обязательно отправлю и поздравления, и даже снимок бонусом прикреплю. Ты уж выбери для меня один на свой вкус, есть откуда… – цежу с обидой, пытаясь его обойти, и чувствую, как внутри всё кипит от гнева. Конечно, каждая девушка мечтает, чтоб ей приписали пару тройку любовников! Особенно когда сама ещё даже не целовалась толком.

– Лер… – раздражается он, перехватывая мою руку. Серые глаза застилает яростью, доказывая, что укор достиг цели. В этом весь Беданов – вспыхивает как спичка. – Я же просил: давай забудем! Чего ты ждёшь: извинений, раскаянья? Так их не будет! Хочешь знать правду? Да, ты мне нравишься! И да – это ничего не меняет. Будь у меня возможность всё переиграть, я б ей не воспользовался.

– Ах да, ты ведь корчишь из себя матёрого одиночку, – дёргаюсь в сторону, и он ещё злее притягивает меня к себе.

Пальцы правой руки на моей шее, стискивают крепко, бережно, не давая и шанса отвернуться.

– Нет, Лера, – опаляет мне ухо его дыханием. Хриплый и взбешенный голос едва держится, чтоб не зарычать на весь дом. – Это ты у нас меняешь лица быстрее, чем змеи старую кожу. Примерная дочь, которая тайком сбегает на свиданки, скрипачка ненавидящая играть, скромница, снимающая трусы напоказ – какая ты настоящая?! Сама-то не запуталась? А я ничего из себя не корчу. Я просто пытаюсь жить, как мне проще. Да, участвовать в этом было противно, но я ни о чём не жалею. Сказать почему? Из-за тебя. Потому что ты и здесь продолжаешь цепляться за маску, которая давно мною сорвана…