Но мужчина лишь что-то быстро затараторил, постоянно показывая на костер и небо, и эмоционально жестикулируя руками.

— Да мне насрать, что ты там мычишь себе под нос! — Сероглазый начинал терять терпение. — ПОШЛИ ЖРАТЬ ИЛИ ГОЛОДНЫМИ БУДЕТЕ ТОПАТЬ! — проорал Отшельник, снова указывая пальцем в сторону конины.

Но Ибрис лишь отрицательно качнув головой, повернулся к Сероглазой спиной и опустился перед костром на колени.

— О как!? Значит яйцами своими перепелиными решил меня удивить? — опешенно прорычал Сероглазый от такой дерзости. — Ну ладно. Сейчас я вам помогу с вашим ритуалом…

Сев рядом с Ибрисом в позу лотоса и по-доброму ему улыбнувшись, Сероглазый переплел пальцы, складывая мудру для активации сиддхи Пустынного Смерча.

Пламя костра стало закручиваться в спираль, с каждым ударом сердца поднимаясь все выше и выше, наполняя треском и грохотом утреннюю тишину. Аборигены начали вскрикивать и махать руками, отодвигаясь подальше от все нарастающего жара.

— Наслаждайтесь, — бросил через плечо Сероглазый, поднимаясь с земли и отходя в сторону от огненного вихря.

"Теперь только ленивый нас не заметит", — раздраженно подумал Отшельник, наблюдая за двадцатиметровым столбом огня, который принялся втягивать в себя окружающие камни и булыжники. Аборигены принялись истерично вопить и цепляться пальцами за землю, пытаясь противостоять силе Пустынного Смерча.

"Думаю, урок усвоен", — довольно ухмыльнулся Сероглазый, вовремя развеяв сиддху и не дав сгореть заживо в огненной пучине нескольким мужчинам, которые вот-вот уже готовы были разжать пальцы. Столб огня тут же исчез, а на месте погребального костра осталась лишь груда раскаленных углей.

— Потом отблагодарите, — язвительно проговорил Сероглазый, наблюдая за шокированными аборигенами. — А теперь ВСЕ ЖРАТЬ! — проорал Отшельник, закрепляя эффект неожиданности и указывая на мясо.

Оставив аборигенов переваривать произошедшее, Сероглазый направился к Камалу, который и без приглашения вовсю уплетал холодное, затвердевшее мясо. Достав из седельной сумки большую металлическую щетку, Сероглазый принялся вычесывать питомца, высекая снопы искр с его шкуры. Камал недовольно зарычал, но, нарвавшись на ответный рык хозяина, покорно прижал уши, всем естеством чувствуя, что с хозяином сейчас не стоит заигрывать.

Вскоре появились двурфы. Кварг устало выдохнул, бросая на тележку лопату:

— Задание выполнено, хозяин. Что прикажешь?

— Берите ведра и залейте к заларку вон то кострище. Одно ведро с водой оставьте тут. Я сам справлюсь с этим. — кивнул Сероглазый на небольшой костер рядом с собой, где подогревалось вчерашнее мясо. — Не хотят есть горячую пищу, будут жрать холодную, — добавил Отшельник, смотря на аборигенов.

— Слушаюсь, хозяин, — пробасил двурф.

Рослый абориген попробовал помешать карликам, поняв, что они хотят сделать. Но, получив стальной каской по яйцам, с хрипом завалился на землю, скручиваясь в позу эмбриона. Кварг, осыпав проклятиями голову мужчину, как ни в чем не бывало переступил через него и вылил воду на угли. Сероглазый лишь ухмыльнулся, откусывая большой кусок жесткой конины.

Затушив остатки погребального кострища, двурфы выстроились перед Сероглазым и он сразу же развеял призыв. Аборигены, взяв горсти грязи из костра, провели себе по волосам, лицу и груди. Закончив с обрядом, они наконец вспомнили, что пустота в животах сама собой не заполнится.

Сероглазый хотел преподать им еще один урок, не позволив позавтракать. Но, взглянув на тщедушных тонкокожих, махнул рукой — им предстоял минимум четырнадцатичасовой переход по не самым приветливым землям. Тем не менее, Сероглазый крепко пообещал себе взять эгейцев в железные клещи дисциплины. И показательно вылил оставшееся ведро воды в костер, давая понять, что с этого момента они играют по его правилам. И если не успел — то жрешь холодное или вообще не жрешь.

Подгоняя и изредка покрикивая на аборигенов, Сероглазый достал из мешка оружие канувшей в небытие банды и молча уселся на камень, зажав в лапе четки и любезно ожидая, когда эгейцы закончат свою трапезу.

Не спеша перебрав сто восемь нефритовых костей ровно двенадцать кругов, Сероглазый поднялся и принялся вырывать мясо из рук аборигенов, бросая его в мокрую золу. Он с удовлетворением наблюдал, что до них наконец стало доходить, что он не сахарный пряник и им придется прижать "хвост" и начать соображать быстрее, если хотят выжить. В Калиарде тот, кто делает медленно и любит почесать зад, обычно не доживает до следующего приема пищи, сам становясь таковым. "Ничего, тонкокожие, я быстро Вас приучу к порядку и к тому, как съедать свою порцию в один укус", — ухмыльнулся Сероглазый, отбирая еду у Ибриса и указывая ему сначала на груду оружия, и следом на его соплеменников, здраво решив, что кому, как не лидеру аборигенов знать, что кому выдать.

В срубе что-то протяжно замычало. Сероглазый недоуменно уставился в темноту хижины, лишь через секунду осознав, что совсем забыл о пленнике.

Оставив Ибриса разбираться с оружием, Сероглазый вытащил Марлана на свет. Выбитая из пазов челюсть Проклятого посинела и распухла, принося пленнику болезненные страдания. Сероглазый, вытащив заботливо всунутый близнецами в рот Марлана кляп, ощупал челюсть, не обращая внимание на его поскуливания и судорожные дергания. Вставив резким движением челюсть на место, Сероглазый дал Марлану напиться, развязал его, а следом бросил ему на колени большой кусок мяса, вытащенный из золы, с удовлетворением отметив, что за то время, что он не смотрел на аборигенов, кусков в золе стало вдвое меньше.

Не дав мясу коснуться колен, пленник перехватил его в полете и тут же жадно впился в жесткую конину. Но, вскрикнув от боли, опустил руки и принялся отщипывать грязными ногтями по маленькому волокну и отправлять в рот, бережно рассасывая.

Ибрис тем временем, присев на корточки, внимательно осматривал оружие, взвешивая его в руках и раскладывая в две кучи. Наконец, видимо определившись с выбором и о чем-то постоянно переговариваясь с товарищами, которые окружили его плотным кольцом, он принялся раздавать короткие мечи, ножи, кинжалы и немногие уцелевшие копья.

Пришлось потратить еще час, помогая аборигенам нацепить поверх непривычной для них одежды еще более непривычные ремни с ножнами, одеть перчатки, шлемы, поножи и наручи.

Окинув критическим взглядом свое новое воинство, которое постоянно что-то норовило поправить, шумело, бряцало и, осмелев, громко переговаривалось, Сероглазый, в сердцах сплюнув на землю, принялся выстраивать ничего не понимающих аборигенов в три шеренги. Худо бедно построив горе-воинов, Сероглазый раздал копья и щиты двум крайним шеренгам, оставив центральную лишь с мечами. Бросив взгляд на луки, которые все аборигены уверенно нацепили себе тетивой через грудь и понасовали по несколько стрел куда ни попадя, Сероглазый обреченно покачал головой. Отобрав луки и стрелы, он убрал их в мешок, следом закинув туда остальной ненужный хлам и оставив лишь кусок грубой веревки.

Солнце уже поднялось на два пальца от горизонта, явно намекая, что пора начать путь. Но Сероглазый дал себе еще полчаса, показав аборигенам несколько простых колющих и рубящих ударов мечами, и заставив всех повторить ровно по сто раз. Затем перешел к копейщикам и показал один простой выпад вместе с защитой щитом.

— Ничего, несколько смертей по дороге ускорят ваше обучение и научат молчать, — подытожил Сероглазый, недовольно окинув взглядом, ёрзающих недо-вояк и их корявые, неумелые движения.

Привязав веревку к шее Марлана, Сероглазый намотал конец на луку седла, и, мягко тронув схиаба пятками, натянул поводья, поворачивая Камала в обход выгоревшего леса.

Повелитель прикрыл глаза, перенося сознание в своего раба. Чтобы взять чужое тело под контроль, потребовались считанные мгновения: тело было слабым. Голова и ребра отзывались болью на каждый шаг. Повелитель недовольно поморщился и тут же заблокировал все болевые сигналы, после чего украдкой осмотрелся. Его вели на привязи, словно чересчур буйную собаку. Руки и ноги были скованы кандалами. Впереди, менее чем в десяти шагах, мерно покачивался круп черного схиаба.