Иную конструкцию имели поминальные сооружения тюркской знати, которые исследованы в Монголии и Туве. Вместо оградки сооружался храм, в котором помещалась статуя умершего и жертвенник. Конструктивно поминальники знати имеют отличия [Кызласов Л.Р., 1969, с. 33–35] (рис. 17, 2, 8), обусловленные, очевидно, степенью знатности и родовой принадлежностью покойника. В Семиречье, которое было центром Западно-Тюркского, а затем Тюргешского каганатов, местным каганам, вероятно, устраивались сооружения, подобные храмам тюркских каганов на Орхоне [Радлов В.В., Мелиоранский П.М., 1897; Yisl L., 1960]. Об этом свидетельствует находка в Чуйской долине каменного изображения черепахи с пазом и гнездом на спине для шипа от стелы с эпитафией [Шер Я.А., 1966, с. 71], подобного черепахам, обнаруженным в памятниках в честь тюркской знати в Монголии [Радлов В.В., Мелиоранский П.М., 1897, с. 4; Yisl L., 1960]. В Туве, в Сырыг-Булуне, раскопан поминальный храм в форме восьмигранной юрты [Кызласов Л.Р., 1969, с. 33–35] и открыты святилища другого устройства (рис. 17, 8). Для поминальных сооружений знати характерна тщательно сделанная круглая скульптура, изображавшая погребенного, а также попарное изображение мужской и женской фигур. Парные мужская и женская скульптуры открыты на памятнике Кюль-тегина в Монголии, у поминальников знати в Сарыг-Булуне и Кызыл-Мажалыке в Туве [Кызласов Л.Р., 1969, рис. 5, 6]. К востоку от поминальников знати также идут ряды каменных столбиков-балбалов. У сооружения в Суглуг-Шоль (рис. 17, 8) отмечено 12 балбалов, в Ак-Тале — 66 балбалов на протяжении 400 м. У храмов Бильге-кагану и Кюль-тегину вереницы камней тянулись на расстояние около 3 км. и более [Радлов В.В., Мелиоранский П.М., 1897, с. 11–12].

Инвентарь погребений второй половины VI–VII в. составляют в основном оружие и конское снаряжение, в меньшей мере остатки одежды, украшения и орудия труда. Последние представлены железными ножами, теслами, оселками, костяными орудиями для развязывания узлов, приборами (деревянными досками) для добывания огня. Железные ножи — с прямой спинкой и двумя уступами при переходе от лезвия к черешку (рис. 19, 6). На черешках имеются следы от деревянных рукояток. Ножи находились в мужских и женских могилах, обычно несколько ниже области пояса, у бедра, с левой или правой стороны. В Кудыргэ два железных ножа были найдены в кенотафе с захоронением коня и жеребенка. Один из ножей имел железную кольчатую рукоятку с продетым в нее вторым кольцом для подвешивания к поясу [Гаврилова А.А., 1965, табл. XXIV, 10]. Иногда ножам сопутствуют оселки (рис. 19, 5), которые делали с отверстием для подвешивания к поясу или без него. К поясам подвешивали сумочки с мелкими предметами, украшенные металлическими бляшками и застегивавшиеся на костыльки (рис. 19, 31). Для обработки дерева служили железные тесла с несомкнутой втулкой для деревянной рукояти (рис. 19, 57). Огонь добывали с помощью деревянного прибора, состоящего из лучкового сверла и дощечки с высверленными лунками, к которым подходили желобки, предназначенные, вероятно, для подсыпания горючего вещества [Гаврилова А.А., 1965, табл. XII, 6; Вайнштейн С.И., 1966а, рис. 38, табл. VII, 11]. Эти приборы напоминают аналогичные предметы хунну. Для развязывания узлов служили заостренные с одного конца костяные стержни, украшенные орнаментом [Гаврилова А.А., 1965, рис. 6, 3].

Предметы вооружения представлены мечом, кинжалами, железными и (редко) костяными наконечниками стрел, остатками луков и колчанов, пластинчатых и кольчужных доспехов.

Меч двулезвийный, с крестовидным перекрестием и заклепками на рукояти (рис. 19, 1), обнаружен только в одном из погребений Кудыргэ (курган 9), слева от ног погребенного. Очевидно, он подвешивался к поясу на ремнях с двумя бронзовыми пряжками (рис. 19, 48). В этом же погребении находилось два железных кинжала. Один из них лежал острием к острию меча, а второй — у пояса. Первый кинжал — прямоугольный в сечении, с острым концом и заклепками на рукояти, второй — обоюдоострый клинок с закругленным концом [Гаврилова А.А., 1965, табл. XVII, 1, 11]. Единичность находок меча и кинжалов указывает или на редкость и большую ценность этого вида оружия у тюрок VI–VII вв., пли скорее на запрет класть его в могилы, поскольку на каменных скульптурах часто изображены меч или сабля.

Наиболее распространенным оружием были лук и стрелы. Луки сложные, снабжены концевыми и срединными костяными накладками. Длина сохранившихся луков около 1, 1 м. По конструкции выделяются луки трех типов. Для первого характерны луки с сильно изогнутыми длинными концевыми накладками (рис. 19, 3), так называемого кудыргинского типа. Эти луки имели две концевые накладки с одного конца и три срединные, две широкие и одну узкую. По наблюдению А.А. Гавриловой, луки с сильно изогнутыми концевыми накладками представлены в подбойных погребениях первой половины I тысячелетия н. э. на Тянь-Шане [Кибиров А.К., 1959, рис. 19, 5; 26, 28] и в памятниках аварского времени в Венгрии [Sebestyén K.G., 1930, рис. 2–5; Гаврилова А.А., 1965, с. 31]. Второй тип представлен луками со слабо изогнутыми длинными концевыми накладками, приближающимися по типу к накладкам луков хунну (рис. 19, 2) и отличающимися от последних изборожденной нижней поверхностью накладок. Такие луки имели семь накладок, по две на концах и три в середине [Кызласов Л.Р., 1969, рис. 21, 1–8]. Эти луки употреблялись уйгурами и генетически непосредственно связаны с луками хунну. Третий тип — луки с двумя массивными срединными накладками (третья, возможно, не сохранилась) трапециевидной формы (рис. 20, 26) [Кибиров А.К., 1957, рис. 5]. Концевые накладки отсутствуют. Луки этого типа появились в VI–VII вв. и получили широкое распространение в среде тюрок в VII–VIII и VIII–IX вв., вытеснив из обихода луки кудыргинского типа. Параллельно в VIII–IX вв. уйгуры продолжали пользоваться луками второго типа. В IX–X вв. распространяются луки сросткинского типа, отличавшиеся меньшими размерами накладок и объединившие конструктивные особенности луков второго и третьего типов. Существование нескольких типов луков в VI–VII и VIII–IX вв. отражает традиции их изготовления у различных этнических групп, входивших в состав объединений тюрок.

Основным типом наконечников стрел VI–VIII вв. являются железные трехлопастные черешковые с треугольными и трапециевидными широкими лопастями (рис. 19, 7, 8, 10). Иногда в лопастях имеются круглые отверстия. Встреченные в Кудыргэ железный трехгранный (рис. 19, 9) и деревянные (рис. 19, 11) наконечники стрел для памятников этого времени нетипичны. Часть стрел снабжена шаровидными костяными свистунками с просверленными в них круглыми отверстиями (рис. 19, 10; 20, 8) [Гаврилова А.А., 1965, табл. XI, 8]. Стрелы хранились наконечниками вверх в берестяных колчанах со срезанными верхами (рис. 19, 4). Для прочности нижнюю и верхнюю части колчана оклеивали берестяными кольцами, а сверху, вероятно, обшивали тканью и украшали бронзовыми бляшками (рис. 19, 13, 46). Дном и крышкой колчана служили овальные деревянные дощечки. Колчан из могильника Кудыргэ был несколько расширен внизу (рис. 19, 4), а в Кокэле колчаны внизу были немного заужены [Вайнштейн С.И., 1966а, рис. 12], что отражает этническое своеобразие материальной культуры различных групп. Для подвешивания колчанов служили крюки или пряжки (рис. 19, 12). В могилах колчаны лежали справа от погребенного, были приторочены к седлу или уложены на плахи, перекрывавшие погребенного.

Защитные металлические доспехи очень слабо представлены в памятниках тюрок VI–VII вв. Изображения их отсутствуют также на каменных скульптурах тюрок VII–VIII вв. В какой-то мере, вероятно, пользовались панцирями, пластины от которых обнаружены в оградках (рис. 17, 21). Воин в пластинчатом доспехе и шлеме изображен на Кудыргинском валуне (рис. 21, 2) [Гаврилова А.А., 1965, табл. VI, 2]. Кольчуги также почти не известны в памятниках того времени. Найден только один обрывок кольчуги в Кудыргэ (курган 22) [Гаврилова А.А., 1965, табл. XXIV, 1], где он был привязан к подножке стремени, очевидно, для того, чтобы не скользила нога. Возможно, защитные доспехи не клали в могилы из-за их большой ценности или культовых запретов. На использование их в войске тюрок указывают летописи, рисующие воинов тугю одетыми в кольчуги и шлемы [Liu Mau-Tsai 1958, s. 130].