Мнение о том, что бахмутинская культура сложилась главным образом на основе культуры местных оседлых племен пьяноборской культуры предшествующих веков [Мажитов Н.А., 1968, с. 49–64; Генинг В.Ф., 1972, с. 235–240], подтверждается перерастанием в бахмутинские ряда важных черт пьяноборской культуры. Совпадает территория распространения, близок антропологический тип, преемствен обычай захоронения в мелких могилах, преимущественно без керамики, с поясами, положенными вдоль или поверх погребенных. Близки височные подвески и основные формы посуды. Вместе с тем, как уже отмечалось, в бахмутинской культуре есть ряд важных новых черт, возникновение которых трудно объяснить развитием местных традиций. Сюда можно отнести глубокие могилы с подбоями или ступеньками, обычай украшать сосуды сплошь мелкими ямками, подвески-фигурки медведей, лошадей и др. Некоторые из отмеченных особенностей находят близкие параллели в памятниках за пределами данной культуры. Только активными контактами со степными племенами можно объяснить присутствие в Бирском могильнике ритуальных захоронений конечностей лошади — признака, характерного для погребального обряда кочевников-степняков. То обстоятельство, что круглоямочная керамика бахмутинских памятников имеет близкие аналогии в Южной Сибири, позволило сделать вполне вероятное предположение о приходе в Западное Приуралье части южносибирского населения и участии его в формировании бахмутинской культуры [Генинг В.Ф., 1972, с. 265–266].
Караякуповская культура.
Одновременно с турбаслинцами и бахмутинцами на Южном Урале в VII–VIII вв. жила большая группа, по-видимому, кочевых племен, оставившая после себя курганные могильники и поселения со своеобразной керамикой так называемых кушнаренковского и караякуповского типов (рис. 11, 15). Эти памятники еще мало изучены, и в их интерпретации много спорного. Одними исследователями комплексы с указанными двумя типами сосудов противопоставлялись друг другу и выделялись в самостоятельные типы памятников и даже в культуры [Васюткин С.М., 1968, с. 69–71; Археологическая карта, 1976, с. 31, 32]. Другие памятники с кушнаренковской керамикой считались разновидностью турбаслинской культуры [Мажитов Н.А., 1964б, с. 104–108; 1968, с. 69, 70]. Новые материалы свидетельствуют, что между памятниками с обоими типами керамики существует тесное культурное единство и на этом основании их следует, с некоторыми оговорками, объединить в особую культуру, названную караякуповской — по первому полно изученному городищу [Матвеева Г.И., 1968а, 1975; Мажитов Н.А., 1977, с. 60–74].
Носители караякуповской культуры, как и турбаслинцы, появляются в Западном Приуралье внезапно где-то на рубеже VII–VIII вв. Их ранние памятники представлены единичными курганами (Ново-Биккино, Булгар) или малочисленными группами (II Красногор, Сынташево). К их числу относится Манякский могильник, где раскопано около 40 погребений без каких-либо следов насыпи. Поскольку территория данного памятника много лет распахивается, а могилы расположены на значительном удалении друг от друга, можно предполагать, что над манякскими могилами в свое время тоже имелись невысокие земляные насыпи.
Ранние караякуповские памятники найдены преимущественно в лесостепной части Приуралья, но они известны в горно-лесной части Южного Урала и на его восточных склонах, примером чего может служить самая ранняя группа лагеревских курганов. Небольшие размеры могильников, вероятно, объясняются подвижным образом жизни населения, связанным с кочевым и полукочевым хозяйством. Отдельные погребения с кушнаренковской керамикой выявлены в памятниках как турбаслинской [Мажитов Н.А., 1959, с. 125, рис. 3; Матвеева Г.И., 1968б, рис. 19], так и бахмутинской [Мажитов Н.А., 1968, табл. 26] культур. Почти во всех турбаслинских и многих бахмутинских поселениях (II Новотурбаслинское, Калмашевское, Бирское и др.) в большом количестве найдены фрагменты сосудов кушнаренковского и караякуповского типов [Мажитов Н.А., 1977, с. 63, 73, 74, табл. XXI, XXII]. Доказывая синхронность памятников трех культур, последнее обстоятельство показывает, что караякуповские племена фактически занимали весь Южный Урал, т. е. территория их расселения покрывала районы распространения одновременных турбаслинской и бахмутинской культур. Отсюда можно предположить, что караякуповцам принадлежала важная роль в этнической истории края в VII–VIII вв.
Определение возраста памятников облегчается тем, что многие находимые в них предметы имеют хорошо датированные аналогии и в условиях Южного Урала могут служить критерием для выделения комплексов конца VII–VIII вв. [Амброз А.К., 1973, с. 293–295, 297–298, рис. 1, 7, 24, 38, 55, 56, 79, 83; Мажитов Н.А., 1977, с. 17, 19, рис. 1, табл. 1, 87-128]. Таковы остатки геральдических поясных наборов (рис. 15, 22–32, 38–75), редкие экземпляры стремян — самые ранние на Южном Урале (рис. 15, 15–17), подвески в виде фигур уточек, двуглавых коней, трубочек, колокольчиков (рис. 15, 76–89), круглые подвески с ушками на длинных отростках, серьги-подвески и ряд других (рис. 15, 33–36). Оружие представлено длинным двулезвийным мечом, вложенным в ножны с Р-образными петлями (рис. 15, 9), наконечниками стрел типа срезень (рис. 15, 91, 92), треугольными в сечении бронебойными и с упором в основании черешка, а также полным набором костяных накладок от сложного лука (рис. 15, 10–13). Наиболее целостным памятником, где все эти предметы найдены вместе, является Манякский могильник, который датируется временем около VIII в. Это принципиально не противоречит мнению А.К. Амброза и В.Б. Ковалевской, отнесших его к концу VII — первой половине VIII в. [Ковалевская В.Б., Краснов Ю.А., 1973, с. 287; Амброз А.К., 1973б, с. 297).
Как уже отмечалось, керамика караякуповской культуры состоит из сосудов кушнаренковской и караякуповской групп. В свою очередь, последние по деталям подразделяются на несколько типов (рис. 14). Объединяющими признаками кушнаренковской группы выступают: тонкостенность (3–4 мм.), высокое прямое горло, округлое тулово с плоским или округлым дном и богатый орнамент из врезных горизонтальных поясков, чередующихся с отпечатками коротких насечек или овального зубчатого штампа. Таким же орнаментом украшалось плоское дно. У сосудов караякуповской группы общими выступают: невысокое горло, округлое тулово и орнамент, состоящий из выпуклых полугорошин («жемчужин»), ямок, коротких насечек в виде елочек и взаимопересекающихся линий и т. п. Многие элементы орнамента караякуповских сосудов повторяются на кушнаренковских и наоборот. Если учесть, что в памятниках (Маняк и др.) есть группа сосудов, которые занимают промежуточное положение между крайними типами обеих групп, то родственность и типологическая их близость очевидна.
Захоронения производились в неглубоких могилах простой формы, а над ними насыпались невысокие земляные курганы. Изредка в насыпях курганов находятся остатки захоронений головы (вместе со шкурой) лошади. Иногда встречаются тайники, куда помещалось оружие (лук, стрелы) и конская сбруя (седло, удила). В Новобиккинском кургане (рис. 14, 11, 16; 15, 11, 13, 14, 18, 20, 52, 53) они лежали в особой яме рядом с могилой, в погребении 1 Манянского могильника (рис. 14, 10, 13; 15, 9, 10, 55–62, 75) тайник был устроен на 20 см. глубже дна могилы и в нем нетронутым сохранился меч с полным набором поясного ремня из серебряных накладок.
Исследователи считают, что носители кушнаренковской и караякуповской керамики пришли на Южный Урал из районов Южной Сибири [Матвеева Г.И., 1975, с. 19; Генинг В.Ф., 1972, с. 270–272], где сейчас выявлена группа памятников с похожим материалом.
Эпоха VI–VIII вв. в истории населения Южного Урала знаменуется важными достижениями в области хозяйства. Появление жерновов на смену маленьким зернотеркам связано с увеличением продуктивности земледелия, что, видимо, обусловливалось повсеместным внедрением в нем орудия пахоты с железным наральником. Хотя в Башкирии археологических доказательств последнему нет, но в более северных районах оно было в широком хождении у именьковских [Старостин П.Н., 1967, с. 21, 26, табл. 13, 13, 15] и азелинских племен [Генинг В.Ф., 1963, с. 26, 27, табл. XXIV, 5]. Появляются железные серпы, во множестве обнаруженные в бахмутинских могильниках, в межземляночном пространстве на поселениях стали сооружаться специальные ямы — зернохранилища. На Юмакаевском и ряде других городищ они конусовидно расширялись ко дну (рис. 15, 5). Стенки ямы, обнаруженной на поселении Новотурбаслинское II, были обложены досками, и на их обугленной в результате пожара поверхности сохранились остатки зерен полбы (рис. 15, 4).
