Так же как в Галицком княжестве, в Западной Волыни в это время ведется строительство отдельно стоящих оборонительных башен (Раппопорт П.А., 1967а, с. 141). Однако в отличие от Галицкой земли здесь эти башни были круглыми в плане и возводили их из брускового кирпича. Одна такая башня, построенная в 70-80-е годы XIII в., полностью сохранилась в Каменце-Литовском (табл. 61, 1; 78). Некоторые архитектурные формы этой башни (стрельчатые окна, свод на нервюрах) имеют, несомненно, готический характер. Башня имеет наружный диаметр 13,5 м, высота ее около 29 м. Остатки другой башни, построенной в 1291 г., открыты раскопками в Черторыйске. По-видимому, на рубеже XIII и XIV вв. началось строительство Луцкого замка, позднее многократно перестраивавшегося.

На территории Черной Руси — в Новогрудке — в конце XIII в. была построена каменная башня, позднее вошедшая в состав новогрудского замка. В первой половине XIV в. там же были возведены церковь и гражданская постройка, вскрытые раскопками. Церковь одноапсидная, первоначально она не имела столбов, но вскоре в нее были встроены четыре столба, очевидно, поддерживавшие купол. Гражданская постройка, вероятно, входившая в состав дворцового комплекса, представляла собой квадратный зал, перекрытый сводами, опиравшимися на столб, стоявший в центре помещения. Судя по найденным фрагментам, своды церкви и гражданской постройки имели профилированные нервюры. Материал новогрудских построек первой половины X IV в. — брусковый кирпич.

Откуда появились в Новогрудке брусковый кирпич и готические формы сводов, не вполне ясно; они могли быть заимствованы с территории Волыни, где такие материалы и формы также имели распространение, но могли проникнуть сюда и через Литву, с которой Новогрудок в это время был политически тесно связан.

Северо-западная Русь — Новгородская земля — не была затронута монгольским вторжением, но политическая обстановка и особенно экономическое состояние во второй половине XIII в. здесь были настолько трудными, что строительство велось в крайне ограниченном масштабе (Каргер М.К., 1980, с. 25). Возведенная в 1292 г. церковь Николы на Липне, полностью сохранившаяся до наших дней, покалывает, что новгородские зодчие продолжали разрабатывать тип храма, появившийся еще в середине века и представленный церковью Перынского скита. Церковь Николы на Липне также одноглавая, четырехстолпная постройка с одной апсидой; фасады ее имеют трехлопастное завершение. В отличие от Перынской церкви она имеет большее количество декоративных элементов, в частности по верху фасадов, отвечая их трехлопастной форме, здесь проходит аркатурный пояс. Церковь построена из плиты и кирпича, по кирпич применен не старого типа (плоские кирпичи-плинфы), а брусковый. Очень вероятно, что этот тип кирпича проник в Новгородскую землю с запада, через Ригу.

О том, что новгородское зодчество в этот период переживало процесс поисков и становления новых форм, можно судить по двум памятникам, к сожалению, погибшим во время Великой Отечественной войны, — церквам Успения на Волотовом поле (1362 г.) (табл. 61, 9) и Спаса в Ковалеве (1346 г.). В Волотовской церкви зодчие пошли но пути упрощения типа Николы на Липне. Они отбросили не только промежуточные, но и угловые лопатки, полностью отказались от декоративных элементов. В то же время в Ковалевской церкви (в настоящее время она восстановлена по обмерным чертежам) зодчие возвратились к позакомарному покрытию фасадов.

Во второй половине XIV в. начинается новый экономический расцвет Новгорода и вместе с тем начинается интенсивное монументальное строительство. Новгородские зодчие приняли за основу тип храма, разработанный в Липненской и Волотовской церквах, но насытили его большим количеством декоративных элементов. Вновь введены не только угловые, но и промежуточные лопатки: многочисленные декоративные кресты, сгруппированные окна и ниши, снабженные бровками, аркатурные пояса придают этим храмам чрезвычайно нарядный вид. Образцами могут служить полностью сохранившиеся церкви Федора Стратилата (1360 г.) (табл. 61, 7), Спаса на Ильине улице (1374 г.), Петра и Павла в Кожевниках (1406 г.). Они знаменуют начало блестящего расцвета архитектуры Великого Новгорода второй половины XIV–XV вв.

Археологические раскопки позволили не только значительно увеличить количество известных памятников древнерусского зодчества, но и начать изучение процесса строительного производства. В отдельных случаях удавалось раскрыть строительную площадку вокруг недостроенных сооружений. Так, например, в Волковыске, где строительство церкви было по каким-то причинам остановлено на стадии закладки фундамента, были обнаружены большая яма для творения извести, штабеля неиспользованной плинфы и аккуратно уложенные в ряд шлифованные камин для декоративного убранства стен. В Киеве была раскопана печь для выжигания извести (табл. 62, 1). Печь эта была сложена из плинфы на глине: она круглая, внутренним диаметром несколько более 2,6 м, заглублена от поверхности земли на 65–75 см. В нескольких случаях были вскрыты раскопками кирпичеобжигательные печи. В Киеве такая печь, видимо, относящаяся к концу X в., имела прямоугольную форму. Также прямоугольная кирпичеобжигательная печь была раскопана в Суздале. В Чернигове обнаружены остатки круглой печи для обжига плинфы. Наиболее детально были изучены подобные печи в Смоленске (табл. 62, 2; 76) (Юшко А.А., 1966, с. 307). Одна из этих печей относилась к концу XII в., вторая к началу XIII в. Обе печи круглые, диаметром около 4,5 м; они расположены на склоне и тыльной частью частично врезаны в материковую глину. Внутри печей было размещено по семь невысоких кирпичных стенок, а поперек этих стенок проходил арочный топочный канал.

Отмечено, что при обжиге древнерусских кирпичей получалось большое количество брака — ломаных, пережженных и недожженных кирпичей. Этот производственный брак в XII–XIII вв. дробили и использовали в качестве заполнителя известкового раствора, т. е. в качестве цемянки.

Изучение древнерусских кирпичей-плинф показало, что в каждом памятнике, как правило, применяли один основной формат кирпича (обычно не менее 60–70 % от общего количества кирпичей) и несколько дополнительных (табл. 62, 7). Несовершенство ручной формовки и обжига вело к тому, что принятый строителями формат обычно имел отклонения на 1–2 см, как в большую, так и в меньшую сторону. Формат древнерусских кирпичей имел тенденции к уменьшению и может служить датирующим признаком при изучении памятников (табл. 62, 5). Так, кирпичи построек XI в. имеют, как правило, длину от 34 до 38 см, а ширину от 27 до 31 см. В памятниках XII в. кирпичи меньше: их длина от 29 до 30 см, а ширина от 20 до 26 см. Наконец, в памятниках конца XII — первой трети XIII в. длина кирпичей от 24 до 29 см, а ширина от 17 до 21 см. Толщина кирпичей колеблется в пределах от 2,5 до 5 см. Для Смоленска и Новгорода удалось составить более точные шкалы изменении формата кирпичей, что дает возможность датировать памятники с точностью до 20 лет (Раппопорт П.А., 1976, с. 83; 1982а, с. 200).

Наряду с обычными прямоугольными плинфами в строительстве применяли также лекальные кирпичи различной формы. Особенно велико разнообразие лекальных кирпичей в конце XII — начале XIII в. в связи с усложнением профилировки пилястр и большей насыщенностью фасадов декоративными элементами. В некоторых строительных центрах (Чернигов, Смоленск, Полоцк, Гродно) на торцах кирпичей встречаются выпуклые знаки, оттиснутые с деревянных форм в процессе формовки сырцов (табл. 62, 8). Знаки эти имели производственное назначение, отмечая определенные партии кирпича при обжиге (Раппопорт П.А., 1977б, с. 28). Кроме того, на постелистой стороне кирпичей встречаются небольшие круглые или фигурные вдавленные клейма, очевидно, имевшие характер счетных знаков (табл. 62, 3). Наконец, на постелистой стороне кирпичей иногда обнаруживали большие выпуклые знаки, часто имевшие характер «княжеских» знаков (табл. 62, 6). Очень вероятно, что такие знаки определяли принадлежность строительства определенному заказчику.