Бертью улыбнулся.

— Эти инструменты были изготовлены специально для мистера Редвуда. Он разработал кардинально новую технику проведения операции на легких. Пока что он считает ее экспериментальной, но с помощью именно этих разработок ему удалось вернуть жизнь и здоровье людям, которые, как считалось, были уже обречены. — Лицо Бертью светилось гордостью. — Для меня большая честь работать вместе с ним.

— Да-да, конечно, — тихо согласилась Лесли. — А каким будет мой график? Мистер Редвуд ничего не сказал мне об этом.

— Три дня вы свободны после обеда, но отрабатывать эти часы вам придется поздно вечером. Еще у вас два полностью свободных вечера, а в остальное время вы будете заниматься неотложными случаями.

— Я слышала, здесь есть еще один врач? И он тоже англичанин, да?

— Да. Но в настоящее время доктор Вайс находится в Цюрихе. Может быть вы даже знакомы с ним?

— Боюсь, что нет.

— Вы очень скоро сможете увидеть его, доктор Форрест.

— А почему бы вам не называть темя просто Лесли? — непринужденно предложила она.

— Мистер Редвуд может возражать против этого. Нам необходимо всегда придерживаться строжайшего профессионального этикета.

Лесли удалось с трудом скрыть улыбку, предвидя, что доктор Бертью, являясь столь занятным экземпляром, не заставит долго ждать и еще проявит себя в самом скором будущем. Жаль все же, что не суждено ему было учиться на врача на их медицинском факультете при больнице Святого Эндрю — уж там-то он наверняка очень скоро расстался бы со своими иллюзиями насчет профессионального этикета!

Не прошло еще и недели, а Лесли уже успела прочно обустроиться на новом месте. И как только она привыкла к заведенному в клинике порядку, все пошло на лад, и ее теперешняя работа казалась ей намного более разнообразной и интересной, чем то, чем ей приходилось заниматься в больнице Святой Катерины. На лечение сюда приезжали пациенты из разных стран мира: были здесь и англичане, и французы, и швейцарцы, и а также даже несколько пациентов из Южной Америки.

Деборы Редвуд нигде не было видно, и хотя Лесли не терпелось поскорее узнать, где она, но расспрашивать медсестер об этом совсем не хотелось. Однажды она уже почти решилась на то, чтобы поинтересоваться у Акселя Бертью, но все-таки передумала в самый последний момент, подумав о том, как тот скорее всего, должно быть, воспримет такой ее интерес к личной жизни шефа.

В конце недели, как и было обещано, Бобби разрешили встать с постели, после чего он немедленно захотел знать, когда ему будет разрешено выйти на улицу и поиграть на снегу.

— Если погода не испортится, то завтра. Сначала мне нужно будет купить тебе лыжный костюм. Сегодня после обеда я освобожусь и выйду в деревню, посмотрю, что у них там.

Придерживаясь данного обещания, в тот же день, после обеда, Лесли отправилась в деревню по занесенной снегом дорожке, пряча подбородок в толстый, вязанный шарф. Уже у самой деревни внезапно налетел сильный порыв ветра, распахнувший полы пальто и швыряющий ей в ноги пригоршни колючих ледышек. Дрожа от холода, Лесли поспешила мимо маленьких лавчонок, спеша поскорее оказаться в центральной части Аросы. Лыжный костюм нужен был не только Бобби; в свое время она совершила очень большую ошибку, заранее не купив себе в Лондоне эту столько нужную вещь.

Туристов на улицах было не много, потому что сезон еще не наступил, и доносившиеся со всех сторон обрывки фраз были преимущественно немецкими. Впервые в жизни Лесли была поражена подобной чужеродностью своего окружения, среди которого ей довелось почувствовать себя иностранкой. Клиника, так же как и больница Святой Катерины, существовала как бы сама по себе, и находясь в ее замкнутом мире можно было запросто позабыть о том, что вне больничных стен, оказывается, существует какая-то совершенно иная жизнь.

Радостно верещали малыши, которых взрослые возили на маленьких санках по деревенской улице. Тепло закутанные так, что оставались видны только глаза, они были похожи на маленьких эскимосов, и усмехаясь про себя, Лесли даже подумала о том, что и живут они не иначе как в иглу — в эскимосских хижинах из затвердевшего снега. По пути ей попалось несколько небольших магазинчиков, в витринах которых были выставлены часы с кукушками, шерстяные свитера ручной вязки и спортивные костюмы. Но она стоически противостояла соблазну остановиться и разглядывать вещи за стеклом — если цена выставленных здесь товаров была такова, что мимо этих витрин можно было запросто пройти, то вряд ли она сможет позволить себе купить что-нибудь. Как и получилось на самом деле, лыжный костюмчик для Бобби обошелся ей гораздо дороже той суммы, на которую она первоначально рассчитывала, но тем не менее, к этой покупке Лесли расточительно добавила еще парочку теплых свитеров и покинула магазин, унося с собой две коробки, и пускаясь в обратный путь по деревенской улице, взбирающейся вверх по крутому склону. К тому времени, как она добралась до клиники, у нее от холода онемели пальцы, а мочки ушей больно обжигало крепчавшим морозцем. Остановившись под аркой, она оглянулась на картину, открывавшуюся там, внизу. Хотя солнце уже давно село, его лучи все еще золотили горные вершины, окрашивая снег в горах в оттенки розоватого перламутра. Это длилось всего какое-то почти неуловимое мгновение. В следующий же момент цвета изменились, теплое сияние померкло, и весь мир, казалось, был теперь окутан синей тишиной.

Зябко дрожа, Лесли поднялась по ступенькам крыльца и вошла в холл. Она успела пройти еще несколько шагов, прежде, чем неловко ступив, она поскользнулась и упала, отчего свертки с ее покупками тут же разлетелись по полу.

— Да, доктор Форрест, вряд ли это можно назвать величественным появлением!

Лесли села на полу, снизу вверх глядя в лицо Филипа Редвуда. Он произнес это без тени улыбки, и смущенно зардевшись, словно провинившаяся школьница, она неловко поднялась на ноги.

— Вон там за дверью, есть жесткая щетка, — объяснил он. — Ею нужно стряхивать снег с обуви. Тогда меньше шансов поскользнуться — или развести грязь на полу.

Лесли виновато посмотрела на лужицы талой воды у себя под ногами.

— Извините, — неловко сказала она. — Меня никто не предупредил…

Наклонившись, он поднял с пола ее свертки, и Лесли подумала, не напомнит ли ему этот небольшой инцидент о том дне, когда они впервые встретились. Но Редвуд просто снова вручил ей оброненные вещи, только и всего. Как же все-таки он изменился за эти годы, если уже не смог обратить этот небольшой казус в шутку! И в самом деле, скорее всего он счел это небольшое происшествие проявлением неловкости с ее стороны, и тогда Лесли, гордо подняв голову, с достоинством проследовала за ним к лифту.

— И вот еще что, — сказал Редвуд, закрывая за ней двери лифта, нейлоновые чулки, хоть это и очень красиво, все же не очень подходят для местного климата!

Лесли ничего не успела ответить ему на это, так как лифт увез ее наверх. Но сердиться ей долго не пришлось, потому что когда она вместе с племянником радовалась его обновке, то недавняя обида на Редвуда оказалась как-то сама собой позабыта.

Теперь, когда у Бобби появился лыжный костюм, он начал подумывать о том, что не плохо было бы научиться кататься на лыжах, и был весьма огорчен тем, что его пребывание на улице ограничивалось лишь очень непродолжительными прогулками. Для того чтобы отвлечь его внимание от мыслей о лыжах, Лесли заняла его изготовлением бумажных гирлянд к Рождеству. Поначалу Бобби еще недовольно ворчал, но очень скоро он вошел во вкус и рьяно взялся за дело, поставив рядом с собой баночку с клеем, брызги которого теперь разлетались во все стороны.

За день до Рождества доктор Бертью сказал Лесли, что она может не выходить на дежурство в праздник.

— Вам наверное захочется побыть вместе с малышом, поэтому давайте, я подменю вас.

— Но это не честно, — запротестовала было Лесли. — Завтра ваш выходной.

— Я просто подумал о том, что мне-то без разницы, а вот ребенку будет скучно остаться в праздник одному.