Все также вместе они вернулись обратно в больницу, где и расстались в холле. Пат возвратилась в свое отделение, а Лесли поднялась на последний этаж, в свою маленькую комнатку. Толкнув дверь, Лесли наклонилась, чтобы поднять письмо, лежавшее на коврике перед дверью, с радостью узнавая на конверте почерк сестры.

Лесли не была в Ливерпуле вот уже больше года, так как в свой последний визит Тод оказался столь несносным, что она решила, что благоразумнее будет держаться подальше от него. Тоду так и не удалось открыть собственного дела, и на его теперешнем профессиональном поприще он не сумел продвинуться дальше торгового представителя одной крупной американской компании. Из отрывочных упоминаний, оброненных им в разговоре, она пришла к выводу, что другие сотрудники, намного моложе его по возрасту, вперед него получали продвижение по службе, и из-за этого у него начал развиваться комплекс неполноценности, что он изо всех сил пытался скрыть, начав пить без всякой меры.

Вздохнув, Лесли снова посмотрела на конверт, который она все еще держала в руке. Будет лучше поскорее открыть его и прочитать письмо, а то вдруг у них что-нибудь случилось. Но это письмо было так не похоже на все остальные письма, в которых Жанет обычно жаловалась Лесли на жизнь. Напротив, это была просто коротенькая, радостная записка о том, что у Тода будет какая-то конференция, и поэтому все они приедут в Лондон на целых две недели.

„Мы приезжаем в пятницу и остановимся в отеле „Вейвертри“, — заканчивала Жанет свое письмо. — Мы приедем примерно часов в шесть, но не беспокойся, если не сможешь встретить нас. Я знаю, что сейчас ты очень занята“.

Какие могут быть дела, когда приезжает Жанет!

Ровно в шесть часов вечером в пятницу Лесли уже дожидалась сестру в холле гостиницы. Когда они наконец появились, было уже почти восемь, и Лесли заспешила им навстречу.

— Жанет, как здорово, что ты приехала.

— Лесли, дорогая! Дай мне снова посмотреть на тебя.

Лесли отступила на шаг назад и в свою очередь разглядывала сестру. Жанет теперь казалась ей старше и она как будто похудела с тех пор, когда они виделись в последний раз. Бобби тоже сильно изменился, превратившись из милого малыша в крепкого, курносого мальчишку с веснушками на лице и выпавшим передним молочным зубом. И только Тод совсем не изменился; он был такой же как всегда — ни одной морщинки на лице, и ко всему относится саркастически.

— А вот и доктор Форрест собственной персоной. Ну надо же, как это вам удалось изыскать время и почтить нас своим визитом. Судя по тому, что за прошлый год вы так ни разу у нас не объявились, я уж подумал, что вы должно быть решили навсегда вычеркнуть наше семейство из списка своих знакомств, как порочащие вас связи!

— Тод! — одернула его Жанет.

— Извини меня, дорогая, — сухо ответил он. — Я совсем забыл, что мы теперь должны выказывать всяческое уважение твоей гениальной сестре.

Лесли поспешила переключить свое внимание на Бобби.

— Как ты вырос, я тебя даже сразу и не узнала. Скоро ты уже будешь ростом с мамочку.

— Я самый высокий мальчик в классе, — сказал Бобби. — И самый сильный тоже.

— Не надоедай тете Лесли своей болтовней, — решительно сказала Жанет. — Лучше пойдем, Лесли, посидим, и ты заодно расскажешь мне все новости.

— У меня сейчас нет времени. В восемь часов начинается дежурство в больнице. Но мы еще успеем вдоволь наговориться, прежде, чем вы уедете обратно.

— А я надеялась, что ты поужинаешь с нами.

— Я бы с радостью, но…

— Ты теперь деловая женщина, — снова вмешался в их разговор Тод. Жанет, и нам тоже негоже забывать об этом.

Жанет не стала реагировать на реплику мужа и взяла Лесли под руку.

— Тогда я провожу тебя до автобусной остановки.

Когда обе они вышли из отеля, Жанет печально вздохнула.

— Не сердись на Тода. Он слишком много расстраивается в последнее время.

— И есть из-за чего страдать?

— Как всегда. Он смотрит на то, как идут дела у его друзей, и сравнивает с тем, как они не идут у него. Если бы у него только был этот свой магазин, все было бы еще ничего; он просто не может смириться с тем, что ему приходится на кого-то работать.

— А как же те деньги, что ты получила от продажи дома? Ведь той доли, что ты внесла наверняка было вполне достаточно для того, чтобы Тод наконец заимел себе этот магазин?

— Не совсем. Оказалось, что нужно купить и это, и то… Ну ладно, давай все-таки не будем сейчас говорить о грустном. Тод уверен, что очень скоро все образуется.

— Хотелось бы верить. А ты выглядишь ужасно, — откровенно призналась Лесли. — Что ты с собой сделала?

— Ничего. Я просто очень устала. Мне нужно хорошо отдохнуть.

— Но в Лондоне у тебя не будет никакого отдыха.

— Я знаю. Но Тоду захотелось немного развлечься. Он уже назаказывал билетов на разные шоу практически на каждый вечер.

— Так значит у нас с тобой даже не будет времени на то, чтобы просто повидать друг друга.

— Не говори глупостей. Я позвоню тебе сразу же, как только узнаю поподробнее о наших дальнейших планам.

Но прошло вот уже восемь дней, а Жанет что-то все не звонила. Лесли не терпелось самой взять трубку и поговорить с ней, но в то же время она опасалась, что поставит тем самым сестру в неловкое положение. Очевидно, Тод возражал против этого похода в гости, и если это на самом деле так, то у его жены не было другого выхода, но подчиниться.

Жанет позвонила только в начале следующей недели.

— Раньше позвонить я не могла, совсем не было времени, оправдывалась она.

— Что ты, не переживай из-за этого, — сдержанно сказала Лесли.

— Не сердись, Лес. Я не могу объяснить тебе всего по телефону, но…

— Я вовсе не сержусь, — быстро сказала Лесли. — Я все прекрасно понимаю.

— Может быть мы все-таки встретимся сегодня за обедом? Завтра мы уезжаем домой, а мне так хотелось посидеть наедине с тобой.

— Сегодня я не могу. У меня дежурство. Если только вечером?..

— А на вечер Тод заказал билеты в театр, — в трубке снова воцарилось молчание. — Похоже, что нам так и не удастся встретиться. Но может быть это и к лучшему. — Было слышно, как хлопнула дверь, потом в трубке послышались приглушенные голоса, и когда Жанет снова заговорила с Лесли, то голос ее был неестественно радостным. — Дорогая, тут только что вошел Тод. Он говорит, что мы заедем к тебе завтра по дороге домой. Мы уезжаем в полдень.

— Замечательно, а я как раз приготовлю сэндвичи и салат. По крайней мере мы сможем слегка перекусить, перед тем, как вы отправитесь в обратный путь.

На следующее утро, во время перерыва для утреннего кофе, Лесли ненадолго отлучилась из больницы и возвратилась с коробкой венских пирожных и большой упаковкой сэндвичей по-шведски. Еще она договорилась со швейцаром, чтобы как только Жанет и Тод приедут, он сразу проводил бы их к ней в комнату, и еще в двенадцать часов она поспешила к себе наверх, чтобы приготовить кофейник для кофе.

Была уже половина первого, а ее гости что-то не шли, и тогда Лесли позвонила в гостиницу, где ей сказали, что они еще рано утром рассчитались за номер и уехали.

Лесли вернулась к работе, постоянно ожидая, что ее вот-вот позовут к телефону. Но прошел целый день, а ей так никто и не позвонил. Потом она снова возвратилась в свою комнату, и вот в шесть часов, когда по радио передавали вечерние новости, в дверь позвонили. Это были ее долгожданные гости.

— Дорогая, мне так жаль, так неудобно получилось, — оправдывалась Жанет, — но у Тода за обедом была назначена встреча с нужными людьми, и поэтому мы просто не могли вырваться раньше. — Она крепко обняла Лесли, а затем огляделась по сторонам, обводя взглядом ее квартирку. — Слушай, а ты неплохо здесь устроилась. Очень мило! — Она пристально осмотрела портьеры из вощеного ситца, серый ковер на полу, и современные кресла в небольшой гостиной. На придвинутом к дивану небольшом столике были сложены сэндвичи, края которых уже начинали понемногу загибаться.