Наверное, я должна была чувствовать грусть, вспоминая сейчас об этом, но на удивление я не чувствовала ничего. Я не чувствовала ни печали, ни светлой благодарности, о которой так часто пишут в книгах о прощении. Грустить меня заставлял другой факт – неужели я все это время была влюблена в свои чувства, а не в человека? Любила ли я когда-нибудь? Я вообще знаю, что это такое?

– Ты думаешь, бывает по-другому, когда влюбляешься? – озвучила я свои мысли Тео.

– Я думаю, что все влюбляются по-разному.

– И как же это происходит у тебя?

– Спустя время. Я слишком требователен к людям, которые входят в мою жизнь. Особенно, если это женщина. Я не могу просто влюбиться в первую встречную. Ну, то есть симпатия, конечно, возникает часто, но…

– Обычно мужчины продолжают такие фразы размышлениями о готовке и размере груди.

– Что? – Тео засмеялся и набрал в руки горсть песка. – Нет, ты как-то не так про меня думаешь! Дело вовсе не в этом. Я про внутреннее ощущение. Я просто чувствую, мой это человек или не мой. А это сложно определить, просто взглянув на девушку. Нужно общаться.

– И сколько же было «твоих»? – возможно, я заходила в слишком личную область, но мне было слишком любопытно.

– Пока только один. И то очень давно. Но на самом деле, я уже не уверен, был ли это мой человек. Возможно, я просто любил образ. Или мне нравилось то, как я испытываю эти чувства. Скорее всего. Я не знаю. Меня, если честно, это уже не очень интересует.

– Понимаю, – улыбнулась я.

– Да? У тебя тоже так было?

– Ага. Значит, ты очень требовательный?

– Мне кажется, ты представляешь меня каким-то тираном. Нет, я так внимательно наблюдаю за людьми, лишь когда они просто мои знакомые. К уже близким людям я абсолютно лоялен. Иногда даже слишком.

– А Мария?

– Мария сначала впускает в свою жизнь, причем очень быстро, а потом уже начинает требовать. Соответствовать ее планке очень сложно. Даже если ты ее семья.

Я хотела еще расспросить Тео, но он молча встал и дал мне руку. Между нашими ладонями перекатывались мелкие острые крупинки песка. Дорогу до дома мы молчали, и я только на лестнице сообразила, что Рафаэль и Лоренция могут что-то подумать про нас с Матео, когда увидят меня – в мокрой футболке, едва прикрывающей ягодицы, сжимающую в руке мятое платье. Например, что мы занимались сексом. От этой мысли низ живота налился приятной тяжестью, а губы начали неметь. На секунду я позволила себе представить, что это могло бы произойти прямо сейчас. В красивом доме в приморском испанском городе, когда в окна влетает ночной соленый воздух с запахом еще неспелых лимонов. Интересно, скрипит ли кровать в нашей комнате? Сердце забилось чуть быстрее, я облизнула губы и попыталась подумать о чем-то другом.

Мы отряхнули ноги от песка перед дверью и зашли в дом. Было темно и тихо. Значит, Рафаэль и Лоренция уже легли спать. На цыпочках, как подростки, мы начали на ощупь красться к лестнице. Рядом с моей рукой что-то глухо загремело, и я отскочила прямо в руки к Тео.

– Что это?

– Кажется, ты случайно свалила деревянные яблоки, – его дыхание обожгло мне щеку.

– Деревянные яблоки? – я недоуменно подняла голову, проведя носом по подбородку мужчины. Он напряженно замер и крепче сжал мою талию. Только сейчас я заметила, что все еще стою на цыпочках, цепляясь за его голые плечи.

– Ага, – в темноте я почувствовала, как Тео наклоняется, легко прикасаясь губами к моей щеке. Один поцелуй, и так же легко он коснулся губами моей шеи. Внизу живота словно затянулся горячий узел. Мои ноги дрожали. Я откинула руку назад, чтобы опереться о высокий столик на тонких ножках.

Снова раздался грохот, и мы с Тео повернули головы. Чертовы деревянные яблоки! Я посмотрела на мужчину и поняла, что это секундное напряжение между нами пропало. Он тоже смотрел на меня, но в темноте сложно было понять, что значит выражение его лица. Мужчина наклонился, нащупал на полу яблоки и положил их обратно на стол. В комнату мы поднялись молча.

Я очень хотела сходить в душ, но просто легла под тонкое белое покрывало, сгорая от стыда и понимая, что если мои танцы с яблоками не разбудили Рафаэля и Лоренцию, то уж шум воды прямо над их спальней точно разбудит. А если я еще и там что-нибудь уроню или сломаю…

Тео пожелал мне спокойной ночи и сразу же лег спать. Я смотрела на его загорелую спину с красиво прорисовывающимися мышцами и в голове моей вертелись слова Марии. На секунду я задумалась – может, послать все к черту и просто наслаждаться всем, что мне дает эта поездка? Но я тут же отмела эту мысль. Ну вот еще! Я не собираюсь снова ввязываться в очередную любовную историю, от которой буду страдать потом!

– Он мне не нравится, понимаешь? Ну то есть внешне он, конечно, ничего такой, но я ничего не чувствую. Господи, я никогда ни к кому ничего не почувствую! Может, у меня какое-то психическое отклонение, а?

Я закрыла рукой глаза от солнца и пожалела, что села за этот столик. Надо пересесть под навес.

– Несс, я так не думаю. Просто не твой человек и все.

– Как так вышло, что за всю жизнь я так и не встретила своего человека?

– Ну, вся жизнь еще и не прошла, – я отпила воды, чувствуя, как голову начинает напекать. Летняя жара – это моя беда.

– Ты думаешь, этот самый «свой» человек есть вообще? А вдруг это просто сказка, которую мы взяли из книг и фильмов с Райаном Гослингом?

– Для тебя любовь есть только в фильмах с Райанам Гослингом? – улыбнулась я, закидывая на плечо сумку и направляясь на теневую сторону улицы. Как только я оказалась в тени, мне сразу стало лучше.

– В данный момент как будто бы да. Ладно, расскажи, что у тебя происходит интересного там?

На самом деле следующие два дня в Тоссе прошли и странно, и хорошо. Тео ни словом не обмолвился про наши ночные объятия и не пытался больше поцеловать меня или обнять. Зато мы много разговаривали, купались в море, сходили на базар, на блошиный рынок, один раз покурили кальян у знакомого Тео и действительно смотрели фильмы ужасов целый вечер. Парень мазал мне спину белым жирным кремом от солнца, брал за руку, когда мы спускались по дощатой лестнице на пляж, со смехом наклонялся ко мне, когда я вскрикивала от неожиданных моментов в очередном хорроре, но больше за этим ничего не следовало. И в конце субботы я уже запретила себе задаваться вопросом – что же это было тогда ночью?

Дома меня тоже ждал внезапный сюрприз. Вещи Марии лежали на ее кровати точно так же, как и тогда, когда я уезжала из Барселоны, хотя я точно помнила – во время звонка она говорила, что идет домой. Я тут же вспомнила, что даже не вспоминала про Марию на выходных и мне стало стыдно. Сначала я подумала, что с ней могло что-то случиться, но, проверив ее статусы в социальных сетях и заметив пару новых репостов в твиттере, успокоилась. Может, стоило позвонить ей сегодня или вчера и узнать, где она, однако почему-то я откладывала это дело.

С утра Тео уехал на работу, а я пошла на встречу с коллегами мисс Коллинз. Сейчас же после встречи я просто бесцельно шаталась по улицам города, разглядывая здания и людей. При воспоминании о том, как мы с Матео гуляли по Тоссе и он рассказывал мне про архитектуру маленького города, стало приятно. После Нью-Йорка Барселона казалась мне очень медленной и спокойной, и мне это нравилось.

– Мы ездили в Тоссу-де-Мар с Матео. Милый красивый город, я каждый день объедалась испанской едой и купалась в море. Сегодня съездила встретилась со знакомой мисс Коллинз, которая работает в одном нетривиальном кинотеатре, она поможет мне с написанием репортажа, у них скоро один кинофестиваль проходит и…

– Погоди, вы ездили вдвоем? А Мария?

По привычке я пару раз обернулась и только тогда снова начала говорить.

– Я не знаю, где Мария. Она не захотела поехать с нами и вообще, похоже, не появлялась дома, пока нас не было в Барселоне. Наверное, она с друзьями.