– Да, уверена, что я справлюсь, вот только срок мне нужен чуть больше… Вряд ли я успею до вторника.
– Я дам тебе еще десять дней сверху, этого достаточно?
– Вполне! Это все, что вы хотели сказать?
– Да, Грейс, – редактор тепло улыбнулась. – Можешь идти, удачной работы.
Выйдя из кабинета, я начала сразу обдумывать структуру материала и планировать, кому же я напишу, чтобы взять комментарии. Я знала несколько алжирцев и нигерийцев, приехавших в Штаты, одну перуанку из редакции мистера Мартинса и пару португальцев, которые жили месяц в Африке и им тоже пришлось несладко.
Когда я вышла из офиса редакции, дождь уже закончился, и вечерние ярко-голубые тучи с серыми пятнами приятно отражались в потоках воды на асфальте. Дома Ванесса бегала по квартире и одевалась, а Эбби переводила тексты с корейского.
– Ты куда-то уходишь? – спросила я, раскладывая на полки холодильника свежие фрукты и баночки с йогуртами.
– Я иду на свидание из тиндера!
С тех пор как Ванесса переехала в Нью-Йорк, она была очень воодушевлена, знакомилась с множеством людей и хваталась за любую предоставившуюся ей возможность хорошо провести время. Иногда это было даже странно для меня – настолько спокойную и степенную жизнь она вела в Сиэтле, что сейчас казалась мне узником тюрьмы, внезапно вырвавшимся на свободу. Кипучий быстрый ритм Нью-Йорка подходил подруге как нельзя лучше.
Она сунула телефон мне под нос. На фото был бледный парень с веснушками, правильными чертами лица и кудрявыми волосами, чем-то напоминающий мне повзрослевшего Питера Пена или рождественского эльфа.
– Симпатичный.
– Он говорил, что может позвать своего друга. Ты не хочешь пойти? – Ванесса с надеждой уставилась на меня.
– Нет, Несс, не хочу, извини.
– Да ладно, будет весело! Вдруг его друг окажется красавчиком!
– Понимаешь, Несс… Я не думаю, что мне нужны отношения сейчас. Я только что оправилась от потрясений из-за Джеймса и Люка, и мне никто не нужен. Мне нравится жить в моем одиночестве. Позови Эбби, она любит веселиться в компаниях и будет рада выбраться куда-то сегодня!
Ванесса состроила грустную мордашку и кивнула. Я знала, что она хотела провести время со мной, но свидание не входило в мой план. Моя жизнь плавно текла в то русло, в котором я хотела ее видеть, и я боялась помешать этому потоку какой-то неправильной мелочью.
Эбби с Ванессой ушли, и я решила провести немного времени на балконе, сидя на плетеном стуле, наслаждаясь свежестью воздуха после нескольких недель жары и бессмысленно листая ленту инстаграма. Впереди была неделя плодотворной работы, а сегодня я хотела немного отдохнуть. Небо уже почти полностью затянуло темными тучами, сквозь которые не мог пробиться свет ни одной звезды. Вдалеке лаяли собаки и кричали дети, звенел звук клаксона. За углом одни соседи ругались, а другие – пели на арабском.
– Эй, Грейс!
Я опустила глаза вниз – под моим балконом стояла Мария. Она писала мне, что должна была сегодня встретиться с хозяином еще одной галереи, но это совсем вылетело у меня из головы. На девушке были свободные голубые джинсы до середины икры, открывавшие худые тонкие щиколотки, длинная красная блуза и потрепанная коричневая кожаная куртка. Пятна воды покрывали всю одежду. Громоздкие сандалии делали ее ступни 41-го размера еще более большими и широкими и были насквозь мокрыми – это я заметила даже с высоты второго этажа.
– Ола, Грейс!
Как и Селин, девушка говорила на смеси двух языков, но если француженка делала это неосознанно, то Мария, наслаждаясь тягучими испанскими словами и своим колумбийским акцентом, вставляла их в речь специально. Наверное, ей хотелось выглядеть более необычно. Я была абсолютно не против – мне это не мешало и даже нравилось.
– Ола, Мария! – рассмеялась я, подражая ее говору.
– Что это ты там стоишь? Совсем продрогнешь!
– Вышла немного подышать. Заходи, у меня никого нет дома, обсушишься немного и поболтаем!
– Логичнее будет, если я сначала переоденусь, а потом приду к тебе! Я не прощаюсь, жди меня, linda10, – ноги девушки застучали по тротуару, и она скрылась за массивной дверью.
Я была удивлена, что ей понадобилось всего несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Мария сменила уличную одежду на свое любимое белое платье и надела на шею несколько недорогих украшений. Мы общались всего неделю, но мне казалось, что я знаю ее уже несколько лет, поэтому мы сразу же взяли по чашке горячего шоколада и забрались с ногами на мою кровать.
– Ты писала мне, что готовишь новый материал, да?
– Да, про расизм.
– Расизм? – нахмурилась Мария.
– Я посмотрю несколько фильмов об этом, приведу разные исторические справки и поговорю с теми, кто испытывал такое отношение к себе. На самом деле, у нас полстраны таких…
– …и полстраны расистов, – закончила колумбийка. – Я понимаю, что это. Черным и мулатам приходится несладко даже в наше время.
– Разве только им? Ты не считаешь, что белых и азиатов тоже притесняли?
– Ты шутишь? – от неожиданности Мария чуть не подавилась горячим шоколадом, и на рукаве ее белого платья начало расплываться небольшое коричневое пятнышко. – Когда же это вас притесняли?!
– Вас? – я удивилась странному обороту девушки.
– Я не белая, – с гордостью сказала она. – Я мулатка. Я латино.
– Хорошо, хорошо, я лишь хочу сказать, что это неправильно – выделять темнокожую расу сильнее, чем белокожую. Да, сейчас это необходимо нашему обществу, чтобы избавиться от неравенства и дискриминации по цвету кожи, но значит ли это, что белые заслуживают уважения меньше, чем черные? Мы все равны.
– Я уважаю тебя, Грейс, но не думаю, что это действенные способы. Мы не должны поощрять поведение людей, если оно просто нормальное и адекватное. К чему это поощрение? Мы должны покланяться единичным белым, которые хорошо относятся к темнокожим?
– Я и не говорила про поощрение, – обстановка накалялась, и мне было неуютно чувствовать, что между мной и Марией начинается конфликт. – Я лишь сказала, что все мы равны, но часто люди забывают про идеи негритюда в Африке, про «Черных пантер», которые преследовали белых, про «казнь ожерельем», когда темнокожий человек надевал белому на шею шину и поджигал ее… Ты скажешь, это заслуженно? Но это были такие же невинные люди, Мария.
– Ты рассуждаешь, как мой брат, – хмыкнула девушка и начала тереть пятно шоколада на платье. – Тебе стоит обсудить с ним это и взять его комментарий для своей статьи, я слишком вспыльчивая для дискуссий. Его лучший друг из Бразилии, и он темнокожий – Тео часто слышал расистские фразочки в его адрес. Раньше он часто дрался даже, брат буквально сходит с ума в такие моменты несправедливости.
– Расизм к латиноамериканцам в Испании? Ты серьезно?
– Этот мир не такой радужный, как хотелось бы, – вздохнула Мария. Пятно становилось все больше, и уже остывший шоколад прочно въедался в ткань.
– Хорошо, напиши ему и спроси, не хочет ли он поговорить со мной. Как зовут твоего брата?
– Матео. Я напишу ему сегодня.
– Как Матео Хиль?
– Нет, а ты что, любишь вестерны?
– Как-то не особо… Да хватит уже тереть это пятно, ты делаешь хуже! Вот, держи, – я достала с полки свою красную тунику. – Надень, а я застираю платье.
Мария сняла одежду, и я ушла в ванную застирывать пятно. Пока теплая вода с мылом и пятновыводителем текла по мои ладоням и белой ткани, я раздумывала над тем, как сложно мне будет писать этот материал так, чтобы не задеть чьи-то чувства и не обидеть людей, у которых я возьму комментарии. У каждого из них своя боль, и я не хочу, чтобы они чувствовали, что их души выворачиваются напоказ. Я встряхнула платье, повесила его на сушилку, вернулась в комнату и застыла на пороге.
Мария стояла посередине комнаты в одних хлопковых розовых трусиках. Без одежды ее тело казалось еще более хрупким и смуглым. Небольшие груди вздымались в такт тяжелому дыханию, поднимаясь над четко видными, обтянутыми нежной кожей ребрами. Сбоку под левой грудью тянулась черная татуировка змеи. Ладони лежали на узкой талии, и подмышками виднелись островки темных кучерявых волос. Худые плечи, ключицы и шея казались словно нарисованными тушью на листе крафтовой бумаги, а темные густые волосы делали образ девушки несколько диковатым, но сексуальным, словно она была амазонкой. Латиноамериканка покусывала полные губы и смотрела на меня возбужденным, но немного испуганным взглядом, нервно сжимая пальцами кожу.
