Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Для Доббса это нормально — учитывая его язву желудка и его милую женушку.

— Да что там стряслось-то? — спросил я, игнорируя колкость.

— Похоже, на том перекрестке теперь небезопасно проезжать на машине, — ответил он на полном серьезе. — После него от тебя несет, как из телефонной будки. Узнай, почему это происходит.

* * *

Я припарковался и тщательно изучил обстановку. Не было ничего, на что я мог бы указать пальцем[67], но в воздухе что-то витало. Некая нервозность и неопределенность. А время от времени я улавливал какой-то неприятный душок, что-то вроде застарелой гнили. Запах воскрешал в памяти то морг, то китайскую речную лодку[68]. И он послужил мне ключом к разгадке того, что произошло дальше…

Грузовик проскочил светофор в тот момент, когда переключался свет. У него было время, чтобы остановиться, но он этого не сделал — и едва не сбил какого-то доходягу на пешеходном переходе. Последовало пронзительное «пшшш», водитель грузовика изумленно выпучил глаза, а потом бросился яростно протирать их. Когда он проезжал мимо, я почувствовал это.

На сей раз никакой ошибки — он вонял, как целый съезд танцовщиц из стрип-клубов (специальный приз за диапазон и дальность действия).

Грузовик, вихляя из стороны в сторону, прокатился еще несколько ярдов, потом застрял на трамвайных путях. Я пришвартовался рядышком.

— Что случилось, приятель? — спросил я у водителя, но он все никак не мог продышаться, и я поскорее отвалил в сторону, пока запах не впитался в мою одежду.

Потом вернулся на перекресток. У меня возникла одна идея, и мне захотелось ее проверить. В последовавшие тридцать минут семнадцать водителей, один за другим, вытворяли вещи, которые я терпеть не могу. Они нагло перли вперед на левый поворот, ревели сигналами, игнорировали пешеходов, ну и тому подобное. И каждый из них получал свою дозу одеколона, как правило — в сопровождении шипящих звуков.

Я начинал постигать интригу происходящего, когда пристроился к почтовому ящику на углу.

— Ох, простите! — вежливо произнес чей-то голос у меня за спиной.

— Ничего страшного, приятель, — ответил я и оглянулся.

Вокруг меня никого не было. Вообще никого.

Конечно, бурда, которую мы пьем на работе, дешевле керосина, но я был уверен, что она не настолько дрянная, чтобы от нее начались глюки. Осознав это, я протянул руку к ящику. В футе от него мои пальцы наткнулись на что-то твердое и вцепились в добычу. Послышался сдавленный вздох, затем наступила тишина.

Я подождал немного, а потом очень мягко сказал:

— Ну же, Калиостро, похоже, теперь твой ход.

Никакого ответа. Я сжал в руке кусок воздуха и крутанул его:

— А если так?

— О боже! — послышался тот же самый деликатный голос. — Похоже, вы поймали меня. Что прикажете теперь делать?

Я задумался.

— Мы не можем торчать здесь, изображая статуи. Давай поговорим по-человечески. Тут за углом есть пивная. Если я тебя отпущу, ты придешь туда?

— Ну конечно! — ответил голос. — Что угодно, лишь бы выйти из этой неловкой ситуации.

— Только без фокусов, — предупредил я. — Попробуй смыться, и тебя начнут искать с краскопультами. Это положит конец твоим шуткам.

— О, ни в коем случае! — заверил меня пустой воздух, и я его отпустил.

* * *

Я прикончил бутылку пива в забегаловке, о которой шла речь, пока не припорхнул мой воробушек. Он нервно огляделся вокруг, подошел к моему столику и уставился на меня.

— Это вы? — спросил я недоверчиво. — Калиостро?

Он вздохнул и кивнул.

— Хорошо, я… пропустим это. Берите стул, присаживайтесь. Пиво?

Он беспокойно заерзал:

— Мм… можно, я закажу немного бурбона?

— А вы знаете, чем уколоться, папаша, — похвалил я и поманил официанта. — Джо, принеси этому джентльмену немного «Кентукки» восьмилетней выдержки.

Когда Джо вернулся, этот Каспар Милкетост[69] взял стакан, плеснул в него на четыре пальца и выпил не отрываясь. После чего вздохнул облегченно.

— Теперь мне гораздо лучше, — объявил он. — Знаете, у меня сердце…

— Знаю-знаю, — подтвердил я. — Очень не хотел вас расстраивать, но это все во имя науки, да.

Его лицо просветлело.

— Вы тоже изучаете науку? На чем вы специализируетесь?

— На психологии толпы, — ответил я. — Я репортер из «Графики».

Он тут же помрачнел, поэтому я поспешил его успокоить:

— Не волнуйтесь. Сейчас мы просто поговорим, так сказать, не для протокола, а статью обсудим попозже.

Он немного расслабился, и я продолжил:

— Прямо сейчас меня интересуют две вещи. Я полагаю, что вы имеете какое-то отношение к джимхане[70] на углу Седьмой и Спринг — не говоря уже о том, что вы прятались за кусочком воздуха. Давайте колитесь, профессор.

— Но я не профессор, — возразил он тем же самым застенчивым голосом, выкушав еще виски на четыре пальца. — Я частный исследователь в области спектроскопии. Меня зовут Катберт Хиггинс.

— Хорошо, Катберт. Я Картер. Зовите меня Клив. Давайте-ка разберемся. Что это было? Зеркала?

— Не совсем. Это трудно объяснить непрофессионалу. Вы сведущи в продвинутой математике? К примеру, в тензорном исчислении?

— Я успешно добрался до неправильных дробей, — похвастался я. — А эти ваши тензоры проходят после?

— Э-э-э, боюсь что так.

— Ладно, — сказал я. — Излагайте. Я постараюсь продержаться, сколько смогу.

— Очень хорошо, — кивнул он. — Вы наверняка знакомы с обычными оптическими эффектами. Свет, падающий на объект, отражается или преломляется им по направлению к глазу, где интерпретируется его образ. Единственное обычное вещество, которое отражает или преломляет так слабо, что само невидимо, — это воздух.

— Бесспорно.

— По ряду причин трудно изменить оптические характеристики человеческого тела так, чтобы они соответствовали воздушным и тело стало бы невидимым. Но остаются две возможности: первая — заставить лучи огибать тело. Вторая — психологическая невидимость.

— Ха! — удивился я. — Что вы сказали? Вы имели в виду гипноз?

— Отнюдь нет, — возразил он. — Внушенная невидимость — обычное явление… стандартный прием эстрадных фокусников. Они внушают, что объект из вашего поля зрения на самом деле не находится в поле зрения, и этого вполне достаточно, чтобы он исчез.

Я кивнул:

— Я знаю. Так делал Терстон в своих трюках с левитацией. Рамка, которая поддерживала девочку, была в поле зрения, но аудитория ее не замечала. Я тоже ее не замечал, пока мне ее не показали, а после я уже не мог понять, почему, черт возьми, я не видел ее раньше.

Хиггинс радостно закивал:

— Точно. Глаз игнорирует то, что фактически видит, а мозг заполняет это место тем, что должно быть на заднем плане. У многих есть такие способности. Хорошие детективы, карманники. Я сам ими обладаю — вот почему я заинтересовался проблемой невидимости.

— Притормозите-ка! — сказал я. — Только не надо мне рассказывать, что я не видел вас просто потому, что вы такой неприметный. Черт возьми, я смотрел сквозь вас.

— Не совсем, — поправил он. — Вы смотрели вокруг меня.

— Как это?

— По законам оптики.

— Послушайте, — сказал я несколько раздраженно, — я совсем не такой невежа, каким выгляжу. И я никогда не слышал о законах оптики, которые допускали бы подобные вещи.

— Это был искусственный эффект, — признался он, — он достигается с помощью кое-каких моих собственных разработок. В основе своей это похоже на абсолютный отражатель. Я окружаю себя полем в виде сжатого эллипсоида. Свет, упавший на него в одной точке, обегает по поверхности поля и покидает его в диаметрально противоположной точке — в том же направлением и с неизменной интенсивностью. Он действительно обходит меня вокруг!

вернуться

67

Указать пальцем — в оригинале: «не было места, куда я мог бы вложить свой перст» — библейское выражение из истории о Фоме неверующем, о ране и вложенном в нее персте. — Примеч. С. В. Голд.

вернуться

68

Китайскую речную лодку — возможно, имеется в виду сампан, плавающий дом. — Примеч. С. В. Голд.

вернуться

69

Каспар Милкетост — герой комиксов Г. Т. Вебстера (1885–1952). Имя персонажа происходит от безвкусной и безобидной еды, молочных тостов, которые легко усваиваются и подходят для людей со слабым или «нервным» желудком. — Примеч. С. В. Голд.

вернуться

70

Джимхана (англ. gymkhana) — соревнования по фигурному вождению автомобиля. — Примеч. С. В. Голд.

98
{"b":"82100","o":1}