— Быстрее, — поторопил его спутник. — Все остальные уже собрались.

— Кто вы такой?

— Моя фамилия Фиппс, — слегка поклонился Рэндаллу его компаньон. — Сюда, пожалуйста.

Открыв дверь туалета, он несильно подтолкнул Рэндалла. Зал, в котором они оказались, явно предназначался для заседаний совета некой фирмы. В настоящий момент как раз и происходило одно из таких заседаний: за длинным столом сидело около дюжины человек. Все эти люди смотрели на Рэндалла.

— Алле-гоп, мистер Рэндалл!

Еще один толчок — на этот раз не такой уж нежный, — и он сидит в самом центре полированного стола. Сквозь тонкую ткань пижамы явственно ощущался холод гладкой, жесткой столешницы.

Не в силах совладать с охватившим его ознобом, Рэндалл покрепче закутался в пижамную куртку.

— Кончайте эти штучки, — сказал он. — Дайте мне слезть отсюда.

Попытавшись встать, он сразу убедился, что не способен даже на такое несложное действие.

Сзади кто-то невидимый коротко хохотнул.

— Не слишком-то он упитан, — сказал кто-то издевательским голосом.

— Для данного дела это не важно, — ответил другой голос.

Рэндалл начал узнавать ситуацию. Без штанов на Мичиганском бульваре — так, кажется, это было в последний раз. А сколько раз он попадал в детство, в школу, и не только в раздетом виде, но еще и с неприготовленными уроками. А для полного комплекта — безнадежно опаздывал к началу занятий. Ну что ж, тогда понятно, что надо делать: закрыть глаза, натянуть на себя одеяло, а потом проснуться в уюте и безопасности собственной постели. Он закрыл глаза.

— Прятаться бессмысленно, мистер Рэндалл. Все равно мы вас видим, так что напрасная трата времени.

Рэндалл открыл глаза.

— Что вы тут придумали? — спросил он с яростью в голосе. — Где я? Зачем вы меня сюда притащили? Что тут происходит?

Заседание возглавлял сидевший напротив Рэндалла человек весьма внушительной внешности. Его высокий — не меньше ста восьмидесяти пяти сантиметров — рост дополнялся широкими плечами и крепким телосложением. Толстый слой жира обильно облегал этот огромный костяк. Однако кисти рук его были тонкими, изящными и великолепно ухоженными, а черты лица, и так не очень крупные, казались еще миниатюрнее в обрамлении жирных щек и многочисленных складок на шее. Маленькие глазки весело щурились, рот непрестанно складывался в улыбку. Кроме того, он обладал забавной привычкой выпячивать плотно сложенные губы.

— Не все сразу, не все сразу, мистер Рэндалл, — весело ответил председательствующий. — На один ваш вопрос могу ответить: это тринадцатый этаж здания «Акме», да вы же помните.

Он слегка хохотнул, словно при понятной им обоим шутке.

— Что здесь происходит? Здесь происходит собрание совета управляющих фирмы «Детеридж и компания», а я ваш, сэр, покорный слуга, — тут он сумел, оставаясь сидеть и несмотря на огромное свое брюхо, изобразить нечто вроде поклона, — возглавляю этот совет и ношу имя Р. Джефферсон Стоулз.

— Но…

— Пожалуйста, мистер Рэндалл. Сперва я должен представить вам всех присутствующих. Направо от меня мистер Таунсенд.

— Рад познакомиться, мистер Рэндалл.

— Рад познакомиться, — автоматически ответил Рэндалл. — Послушайте, все это заходит слишком…

— Затем мистер Грэйвзби, мистер Уэллс, мистер Йокам, мистер Прентан, мистер Джоунс. С мистером Фиппсом вы уже знакомы, он наш секретарь. Далее сидят мистер Райфснайдер и мистер Снайдер — они не состоят в родстве. Последние — мистер Паркер и мистер Круз. Должен с сожалением сообщить вам, что мистер Потифар не смог сегодня явиться на собрание, однако кворум у нас есть.

Рэндалл еще раз попробовал встать, однако крышка стола оказалась прямо-таки невероятно скользкой.

— А мне по фигу, — с ненавистью сказал он, — кворум у вас тут или бандитская разборка. Отпустите меня.

— Ну, ну, мистер Рэндалл. Неужели вы не хотите получить ответы на свои вопросы?

— Не настолько. Да какого черта, дайте мне…

— Однако на эти вопросы необходимо ответить. Совершенно необходимо. Это — деловое совещание, а обсуждаемой деловой проблемой являетесь именно вы.

— Я?

— Да, вы. Вы представляете собой, как бы это выразиться, не очень значительный раздел повестки дня, однако и по этому разделу нужна полная ясность. Нам не нравится ваша деятельность, мистер Рэндалл. Вы должны ее прекратить.

Прежде чем Рэндалл успел ответить, Стоулз остановил его жестом руки.

— Не нужно никакой поспешности, мистер Рэндалл. Выслушайте меня. Я совсем не имел в виду всю вашу деятельность. Нам совершенно безразлично, сколько блондинок вы подсунете в гостиничные номера для дальнейшего использования в качестве послушных свидетельниц на бракоразводных процессах. В равной степени нас не интересует, ко скольким телефонным линиям вы подключитесь и сколько писем вскроете. Нас занимает одна-единственная часть вашей деятельности. Я имею в виду мистера Хога.

Последнее слово прозвучало как плевок.

Все присутствующие как-то неловко зашевелились, Рэндалл почувствовал это совершенно отчетливо.

— Так что же насчет мистера Хога? — спросил он вызывающе.

Шевеление повторилось. Стоулз больше не улыбался и даже не изображал улыбку.

— Давайте, — сказал он, — начиная с этого момента, употреблять термин «ваш клиент». Все очень просто, мистер Рэндалл. У нас имеются свои планы в отношении мистера… в отношении вашего клиента. Вы должны прекратить всякие с ним отношения — забыть о нем, никогда с ним не встречаться.

Сейчас взгляд Стоулза стал тяжелым, но Рэндалл не дрогнул и не отвел глаз.

— В жизни своей не динамил клиентов и впредь не собираюсь. Да я скорее в аду вас увижу.

— Готов согласиться, — выпятил губы Стоулз, — что не исключена и такая возможность, однако вряд ли вам или мне хочется рассматривать ее иначе, чем излишне живописную метафору. Попробуем быть разумными. Ведь вы, насколько мне известно, разумный человек, а я и мои собратья — тоже существа разумные. Поэтому я не стану пытаться вас уговорить, подкупить или принудить, я просто расскажу вам некую историю, из которой вы сами все поймете.

— Я не хочу слушать никаких историй. Я ухожу.

— Уходите? Сильно сомневаюсь. И вы будете слушать!

Стоулз ткнул пальцем в сторону Рэндалла. Рэндалл попробовал что-нибудь ответить, однако оказалось, что теперь он не может даже этого.

«Это, — подумал сыщик, — самый дурацкий изо всех моих бесштанных снов. Ведь знал же, что не надо наедаться перед сном».

— Вначале, — провозгласил Стоулз, — была Птица.

Неожиданно он закрыл лицо ладонями, все остальные присутствующие сделали то же самое.

Птица. Рэндалл неожиданно увидел, что скрывается за таким простым словом, когда его произносит этот отвратительный толстяк, — не мягкий пушистый цыпленок, а хищная птица, мощная и прожорливая… немигающие глаза, тускловато-серые, как снятое молоко, и пристальные… налитые кровью сережки… но особенно отчетливо он увидел лапы, огромные птичьи лапы, костлявые, когтистые, покрытые желтыми чешуйками и какой-то отвратительной грязью. Ужасные и непристойные…

Стоулз убрал ладони от лица.

— Птица была одинока. Ее огромные крылья мерно взбивали бескрайние глубины пространства, где не на чем было остановить взгляд. Но в Ее глубинах была Сила, и Сила была Жизнью. Птица посмотрела на север, где не было севера, и Она посмотрела на юг, где не было юга. Она посмотрела на восток и запад, вверх и вниз. А затем из ничего и из своей Воли Она свила Гнездо.

Гнездо было широким, глубоким и крепким. В это гнездо Она положила сто яиц. Она сидела в гнезде десять тысяч лет, высиживая яйца и размышляя. Когда время приспело, Она покинула гнездо и повесила вокруг него светильники, дабы птенцы могли видеть. Она смотрела, и Она ждала.

Из каждого яйца вылупились сто Сынов Птицы — общим числом в десять тысяч. Но столь широким и столь глубоким было это гнездо, что места хватило всем, и с избытком, — каждому по царству, и каждый был царь — царь надо всеми существами, которые ползают и плавают, летают и бегают на четырех ногах, над существами, рожденными в щелях и закоулках гнезда, рожденными из тепла и ожидания.