Он обернулся. Лин все так же сидел в углу дивана и внимательно рассматривал его.

– Я думал, ты уже дематериализовался, – сказал Ананд.

– Я не дематериализуюсь, пока не осмотрю тебя, господин Главный советник. Как ты собираешься драться в Парламенте с такой одышкой? Я даже отсюда вижу, какие у тебя пробки… ой-ой-ой, как ты вообще живешь с такими пробками! Соберись, сконцентрируйся, прими меры, пока не поздно. Ты же можешь.

– Для того, чтобы сконцентрироваться, нужно спокойствие. А я уже человек пропащий, я сижу на таблетках. И вообще, отстань.

– Нигде не написано, что нужно пренебрегать своим физическим телом, как это делаешь ты. Если оно тебе дано, обходись с ним как следует. Кем бы ты там ни был, твое сердце не вместит всех проблем Вселенной, поэтому иногда позволь себе расслабиться.

– Расслабиться… – Ананд усмехнулся. – Если бы ты знал, как бы я хотел сам уехать в Горы … Я никому, никому не пожелаю быть на моем месте. Если бы ты знал, как тяжело всю жизнь нести это и каждое мгновение думать о том, что вдруг не сумеешь, вдруг не оправдаешь, вдруг не хватит духу и сорвешься. Я не видел сына уже сто лет… И знаешь, Лин, что ужаснее всего? С каждым годом я все больше боюсь, что вся моя работа так и останется на уровне законов и пустых речей. Я все больше боюсь, что никому на этой Земле в реальности не нужно никакое братство, люди готовы к ненависти и размежеванию, но не к единству. Никакие мои законы не заставят их перестать смотреть друг на друга волками. Все напрасно. Еще немного – и я сдамся. – Он взглянул на друга очень серьезно. – Вот признайся, о чем ты подумал в первый момент, когда я рассказал тебе обо всем?

– Я пожалел тебя, – сказал Лин.

– Спасибо за откровенность. Значит, говоришь, у меня пробки?

Сана проснулась от холода. Над головой пылал Орион, а с поля доносился аромат ночных цветов. Как хорошо. подумала она, протерла кулачками глаза, взглянула на часы и вдруг поняла. что не одета. Мамочка! Она схватила валявшуюся рядом одежду, набросила на плечи. сжала обоими руками на груди и только после этого осторожно взглянула на лежащего рядом мужчину. Он спал спокойным сном молодого льва. Боже, как же это получилось? – подумала она с отчаянием. Как же она могла!.. Если родители видят ее сейчас с неба, наверное, они очень ругают ее. Были бы живы, убили бы. Она даже не знает этого парня! Как она могла с первым попавшимся?!.. Но ведь это не первый попавшийся, это Эли… Ей казалось, она знакома с ним целую вечность. Странно представить, что когда-то его не было. Неужели?.. Сана нерешительно погладила бугрящуюся мышцами спину спящего, словно желая убедиться в его реальности. Он что-то промычал во сне, и она отдернула руку. Элиот. Эли… у него такое хорошее имя, да и сам он такой хороший. А еще у него красивое тело, сильные руки и смешной нос… Сана немного успокоилась и снова прилегла рядом, прижавшись щекой к его спине. Ей было так хорошо и спокойно рядом с ним, как не было давно, с тех пор, как погибли родители. Утром он проснется и они пойдут купаться. Прямо здесь, в Старом городе, пока не открылись туристические маршруты. Можно подняться на Древнюю башню и оттуда взглянуть на море. Она никогда туда не поднималась. Интересно, как выглядит Остров… Много чего можно сделать завтра, главное, чтобы быть рядом с ним.

Сана сладко потянулась и вдруг открыла глаза. Реальность обрушилась с беспощадной жестокостью. «Дура, дура, еще раз дура… Когда он утром проснется, ты в первую очередь скажешь ему правду. Ты обязана ему рассказать сама. А лучше всего разбуди его прямо сейчас и все расскажи. Даже если он станет брезговать тобой, все равно нужно признаться. Все должно быть честно».

В поле зашелестела трава. Ветер? – подумала она и напрягла слух. На некоторое время вновь наступила тишина, а затем шелест возобновился и вскоре стало ясно, что сквозь высокую траву движутся люди, много людей. Сана затормошила Элиота, он отмахивался от нее.

В темноте вспыхнули совиные глаза мощных фонарей. Щелканули затворы.

– Эли-и-и! – она рванула его за руку.

Элиот проснулся, сел и замер, заслонив глаза рукой от ослепляющего света.

– Неплохо вы тут кувыркались, Язычники, – раздался насмешливый голос. – Ничего, что мы подглядывали?

Люди приблизились, встали вкруг, и Эли увидел. что это спецназовцы, затянутые в пятнистую бронеформу. Их было шестеро. Он напряг глаза, стараясь разобрать закодированное название воинской части, обозначенное на рукавах. Прочитал и похолодел, «Господи, нет, только не это!» Островная база, 323…

– Да это же Рамирес, глядите!

– И вправду – Рамирес! Не снимай его с мушки, а то снова исчезнет, чтоб его… Эй, Рамирес, неужели ты переспал с брюнеткой? Не могу поверить! Что это с тобой?

– Тебе известно, что из-за тебя нас сняли с президентской кормежки? – спросил кто-то за спиной и зло пнул ногой в поясницу.

Боль вывела его из оцепенения. Он огляделся. Десантники были повсюду, фонари безжалостно светили в лицо. Эли, стараясь не показать своего ужаса, передал Сане одежду. Она послушно стала одеваться на глазах у вооруженных мужчин. Эли был рад, что она не скулит и не хватается за него. Так ему было бы гораздо тяжелее. Все равно уже ничего нельзя поделать, они попались. Что будем с ним, Эли в общих чертах себе представлял, но что будет с ней…

Он шепнул ей:

– Я толкну тебя в траву, постарайся убежать.

– Да-да, попрощайся, Рамирес, тебе совсем в другую сторону, – гаркнули над головой. – А девочка пойдет с нами. Между прочим, девчонка ничего, а?

Эли поднялся на ноги, и шесть заряженных бластеров мгновенно уставились ему в лицо.

– Да вы что, ребята, я же свой, – проговорил он, медленно поднимая руки.

Все нужно было сделать в считанные секунды. Она должна сбежать, должна! Сирота из Лагеря общественных работников, да еще нелегал, не имеет никаких прав. Она никто, ее не будут искать, она беззащитна, поэтому с ней не станут церемониться… Все, время вышло, надо решать! Элиот Рамирес мысленно сосчитал до пяти и внезапно бросился на одного из десантников. Кто это был,он разбирать не стал, скорее всего, Пит-Зубастик, только у него в отряде такая худая шея. Наплевать на Пита, наплевать на всех… Главное, чтобы Сана успела убежать.

Бывшие сослуживцы среагировали не сразу, а потом набросились на него всей толпой. Воспользовавшись неразберихой, девушка нырнула в высокую траву. Из темноты послышался бешеный треск потревоженных растений. Вслед раздались очереди, по полю пронесся огненный смерч. Никто не бросился вдогонку, потому что этот Рамирес дрался как разъяренный зверь, и даже вшестером им не сразу удалось его скрутить.

Наконец неравная схватка была окончена, наручники защелкнулись на руках дезертира, и солдаты, поддерживая вывихнутые руки и вытирая окровавленные лица, уже без злобы пинали его, смачно сплевывая красную слюну и осколки зубов.

– Прекратить! Я кому сказал, кретины, отставить!

Угрюмый сержант, тяжело впечатывая походные ботинки в рыхлую землю, вышел на свет фонарей. Рядовые расступились.

– Что, победы над старушками совсем лишила вас мозгов? – рявкнул он, оглядев солдат исподлобья.

Он наклонился к Элиоту и освободил его руки.

– Уходи.

– Но… – попробовал возразить кто-то.

– Пусть уходит! – грозно произнес сержант. – Вы десантники или грязные шпионы? Если для вас, элитного подразделения, не нашлось на Земле лучшей работы, это не означает, что вы должны уподобиться этим псам из разведки! Пусть сами делают свою грязную работу. Наша задание – взять людей в том ангаре, а этого парня там не было. Всем ясно? У кого-то есть сомнения?..

Эли мчался через поле, не оглядываясь и еле успевая разводить руками хлещущую по лицу еще дымящуюся опаленную траву. Иногда он останавливался и прислушивался, шепотом звал ее. Но Сана не отзывалась, и он вновь продирался сквозь заросли. Вдруг нога уткнулась во что-то мягкое, он потерял равновесие, упал, зашарил по земле, холодея от страшной догадки. Это была Сана, она лежала навзничь, неестественно раскинув руки, и не дышала. Пульс почти не прощупывался, было темно, Эли плохо видел, но чувствовал запах крови и горелой человеческой плоти. Он подхватил невесомое тело девушки на руки и бросился в направлении огней Столицы.