Вялый человек вяло кивнул.

– Память?! – Эли похолодел. – Я не хочу! Вы не имеете права!

– Это не тебе решать. – Генерал загораживал огромными плечами свет, падающий из окна. – Армии Объединенного человечества нужны такие здоровые парни как ты, Рамирес. В то время, как Земля терпит одно бедствие за другим, а в колониях начались мятежи, мы не можем терять таких людей, как ты. Ты нужен армии, поэтому мы и решили провести эту дорогостоящую операцию, хотя все можно было решить совсем по-другому. Ну, ты меня понимаешь, рядовой.

– Я не хочу! – в отчаянии забился Эли. – Не хочу! Освободите меня! Сволочи, отпустите меня!

Они только посмеивались, продолжая свое дело. Наконец человек в белом подошел вплотную, держа в пальцах скользкие эластичные трубки, и неожиданно резко засунул их пациенту в ноздри. Эли даже не успел ничего почувствовать и сразу провалился в темноту.

Когда он вновь пришел в себя, в палате не было ни генерала, ни вялого. Свет не горел и приборы на стенах и потолке были мертвы. Эли пошевелился и обнаружил, что руки и ноги свободны. Он огляделся. В полумраке у окна кто-то стоял, сложив руки на груди.

На колени упал ком одежды, и до слез знакомый голос произнес:

– Что уставился? Шевелись, у нас только пятнадцать минут на то, чтобы достать твой датчик и убраться отсюда.

– Как… как ты узнал?

Эли не верил своим глазам. Как? Почему? Откуда здесь мог оказаться Лин, которого он и не надеялся еще когда-нибудь увидеть?

– Я следил за тобой весь этот год, – сказал доктор Лин, беспокойно поглядывая на дверь. – Я подтолкнул тебя на этот путь, поэтому отвечаю за тебя, братишка. Я знал, что в конце концов она себя проявит и тогда придется тебя спасать.

– Кто «она»?

– Твоя истинная природа. Ты еще не забыл, что это такое? Я предупреждал тебя, что ты не сможешь стать прежним… Так, теперь покажи мне, где у тебя сидит датчик. – Лин аккуратно и почти без крови вырезал крошечный датчик из мочки уха и положил в карман. – Пригодится. Теперь одевайся и побыстрее.

– Док, я даже не знаю, что сказать… – Эли был до того взволнован, что никак не мог попасть в штанины. – Как ты сюда проник? А где охрана? Неужели ты всех убрал?

– Я запустил «Фобию», вот они все и разбежались, включая агентов и твоих приятелей военных, – весело сказал доктор. Кажется, он был очень доволен своей проделкой. – Ты не представляешь, что сейчас творится вокруг этого здания!

– «Фобию»? Это уголовное преступление, ты в курсе? Тебя посадят. – Эли наконец закончил одеваться и оправил одежду, оказавшуюся ему чуть великоватой. – И откуда ты ее достал? Эту штуку не производят уже лет двадцать!

– Достал по случаю, – уклончиво ответил Лин, оглядел его и одобрительно кивнул. – Пойдет. Они сейчас оглохли и ослепли, но только на пятнадцать минут. Я им такую пакость подсунул, даже описать невозможно. Сам выбирал… Ладно, поторопимся, пока они не очухались. Жаль, нет времени разгромить это заведение. Что это за приборы вокруг?

– Мемоскоп… Я готов. Что дальше? Мы выпрыгнем из окна?

– Зачем? Здесь 115 этажей. Мы выйдем через дверь.

– А как же «Фобия»?

– Ты закроешь глаза и будешь держаться за меня. Надеюсь, звуки и запахи ты как-нибудь способен перенести. Так мы дойдем до лифта, спустимся в подвальный этаж и выйдем через черный ход. Главное – пройти по коридору.

– А как же ты?

Лин не стал отвечать, распахнул ногой дверь, и Эли крепко зажмурился. В нос ударил запах гниющего болота, что-то стрекотало, булькало, урчало, клацало зубами и зловонно отрыгивало, склизко касалось лица и волос. Он открыл глаза, только когда лифт захлопнулся.

Эли заметил, что дрожащая рука доктора никак не может попасть по нужной кнопке, и отвел взгляд. Наконец лифт пополз вниз.

Эли хотел заключить невозмутимого китайца в объятия, но не решился этого сделать и только пожал протянутую руку и сказал:

– Если бы ты знал, как я рад тебя видеть, док. И все-таки, как ты узнал, что я здесь?.. Ладно, можешь не отвечать. Я вообще-то удивлен, я думал, ты вернешься на дальние линии. Или твой друг Главный советник сделал тебя министром здравоохранения?

– Меня сняли с полетов за нарушение семи пунктов Разрешения, – безразлично сообщил Лин, наблюдая за светящимся табло, по которому носилась зеленая стрелка указателя этажей. – Как же он тащится…

– Какая ерунда, ты же ничего н нарушал! Роби постарался?

– Нет, Бини.

– Вот гад неблагодарный!.. Ничего, не переживай.

– А я и не переживаю, – сказал доктор.

– Правильно, все еще уладится. Скажи лучше, как Тина?

– Я бы тоже хотел это знать.

– Не понял… Вы разве не вместе?!

– Ее увезли из карантинного центра на следующий день после посадки.

У Элиота заныло сердце. Такая красивая история любви и так некрасиво закончилась. Как же это несправедливо! Его после возвращения «Антонии» отделили от гражданских и он ничего не знал о судьбе экипажа.

– Док, мне жаль, – проговорил он.

– Мне тоже. – Лин помолчал и добавил: – Больше никогда не говори со мной об этом.

Стрелка на табло замерла на цифре «-5». Лин сказал, что глаза теперь можно не закрывать. Здесь нет ни «Фобии», ни людей, они спокойно поднимутся по вентиляционной шахте и выйдут наружу через люк на площади с обратной стороны здания госпиталя. Эли подивился осведомленности доктора, но лишних вопросов задавать не стал.

Они действительно вылезли из люка под ногами охваченной паникой толпы. Никто не обратил на них внимания. Они спокойно пробрались между визжащими о нападении чудовищ женщинами и хватающимися за сердце мужчинами, миновали кордон полицейских, охрипшими голосами призывающих к спокойствию, вереницу флаеров-такси, толпу врачей и журналистов. Движение на прилегающих улицах и воздушных линиях было приостановлено, отовсюду раздавался вой сирен и нетерпеливые сигналы зажатого в дорожных пробках транспорта.

Когда опасность миновала, Лин оглянулся на устроенный им переполох и покачал головой:

– Знаешь, что самое интересное? Все прекрасно понимают, что это галлюцинация, и все равно продолжают бояться. Никак не могу этого понять. Никак…

Ананд ответил на вызов не сразу. За последние дни секретари Купера надоели ему своими звонками. После сообщения в новостях о том, что Главный советник находится при смерти, шеф разведки справлялся о его здоровье чуть ли не каждый час.

На этот раз это был сам Купер.

«Как здоровье господина советника?» – заботливо поинтересовался шеф разведки.

– Не стоило так беспокоиться. – Ананд попытался изобразить благодарность. – Газеты, как всегда, сильно преувеличивают. Просто была маленькая проблема, и она уже решена.

«Рад это слышать, – искренне обрадовался Купер. – Вы же знаете, как мы вас ценим».

–Благодарю, господин Купер, хотя и не достоин такого внимания с вашей стороны. А как идут дела в вашей конторе? Как продвигается борьба с Язычниками?

«У нас тоже есть маленькие проблемы, но, уверяю вас, и они будут вскоре решены».

– Что ж, желаю удачи. Что бы наше общество делало без таких патриотов, как вы.

Возникла пауза. Кажется, Купер, обдумывал его слова.

«Хорошо, что у меня есть чувство юмора, – наконец произнес он. – С нетерпением жду ваше выступление на День Объединения. Выздоравливайте».

Ананд был рад, что разговор не затянулся. Он принял лекарство и откинулся в кресле, надеясь отдохнуть, но не тут-то было. Через минуту Шейда сообщила, что какая-то сумасшедшая поклонница вновь обрывает телефон и, что еще хуже, пришла президент Лиги чистой крови. О, нет, кто угодно, только ни эта дама, подумал он и попросил передать, что он занят.

– Я сказала, но она так кричит, что я готова ее убить! – пожаловалась разгневанная секретарша.

– Ладно, пусть заходит.

Де Бурн ворвалась в кабинет, сметая все на своем пути, и громко хлопнула дверью. Тонкие губы брезгливо подрагивали, впалые щеки были пунцовыми от возмущения.