— Мне нужен некто по имени Каин.

Я махнула рукой, давая понять, что в курсе, что это за птица, и под каким соусом ее подают.

— У него есть нечто очень важное. И эта вещь принадлежит мне.

— Глаз?

Выстрел был в молоко, и Олла покачал головой.

— Нет, его я потерял, когда пытался вернуть эту вещь. Мне нужно мое крыло. Крыло полубога — очень могущественный артефакт. С его помощью можно натворить много бед. Кроме того, это личное. Чувствую себя каким-то неполноценным. Кстати, откуда у тебя мое фото?

Ненавижу разговаривать с людьми, которые задают вопросы, заранее зная все ответы. Олла снисходительно улыбался, давая понять, что для него задание Каина — не секрет. Хорошо, от этого и станем плясать.

Я присела на продавленный диван, пытаясь систематизировать всю поступившую информацию:

— Так, давай посмотрим, что у нас получается. Каин ищет тебя, для поисков нанимает меня. Ты ищешь Каина — тоже обращаешься ко мне. Почему бы вам двоим не встретиться в конце концов и не слиться в едином пароксизме страсти, а меня не оставить в покое?

В темноте блеснула мягкая улыбка:

— Поверь мне, ты не хочешь, чтобы Каин меня нашел первый.

— Это еще почему? По мне, чем раньше вы встретитесь, тем раньше я смогу скрыться с глаз Каина долой.

— Если он найдет меня раньше, чем я его, то всему Городу Дверей придется не сладко. Ему нужно второе крыло.

Я хмыкнула, скрещивая руки на груди.

— Ты же мелкий божок, что в тебе такого важного?

— Не во мне, — Олла с улыбкой покачал головой и указал на одинокое крыло, — в них. Ну, или в нем, сейчас я, так сказать, в усеченном варианте.

Я приподняла брови, побуждая гостя продолжить. Олла со вздохом отставил чайную чашку и развел руки в стороны.

— Ты же знаешь, — вкрадчиво начал он, — кто я. Когда мы последний раз встречались, ты была еще совсем ребенком.

Между алых губ скользнул раздвоенный, змеиный язык. Олла улыбался, ему нравилось дразнить меня, но данных им подсказок не хватало. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить.

А потом до ушей донесся до боли знакомый свистящий шепот:

— Я выпустил тебя из Бездны, но могу и передумать.

Отшатнувшись, я схватилась за горло, хрипя от ужаса. Олла, не мигая, смотрел на меня.

Да, мы уже встречались. В Чертовом городище, много лет назад. Перед глазами замелькали картинки, которые, как я думала, давно похоронены в глубинах памяти.

В Чертовом городище нет ничего, только черный песок и голые скалы, там царит невыносимый, ослепляющий жар. После мертвого холода Бездны, в которую не пробивается ни единый луч света, это даже приятно. Я подставляю свою спину и плечи солнцу, которое немилосердно жарит, и закрываю рот рукой, чтобы не задохнуться от угольно-черной пыли, стоящей столбом.

Привратник караулит выход из Бездны, я вижу его громадную фигуру на выходе из ущелья. Он огромен, задевает макушкой облака, а за спиной у него — два величественных, багряных крыла.

Только бы он меня не заметил, молюсь я про себя всем известным богам, хоть и знаю, что все боги давно покинули мой народ, оставив прозябать во тьме и хаосе.

Глаза Привратника шарят по ущелью, высматривая беглецов, но я настолько перемазана грязью и пеплом, что меня не так просто обнаружить на черном песке. Я ползу, пот застилает глаза, кровоточащие царапины горят огнем, песок забивается в рот, нос, в глаза, я почти не могу дышать.

Чудовищная по своей мощи сила вздергивает меня вверх, отрывая от земли.

Привратник, сжимая меня в своей огромной руке, подносит к глазам.

— Кто ты? — вместо громоподобного рыка Привратник шепчет, и от этого в сотню, в тысячу раз страшнее. Я не могу отвести взгляда от его сияющих крыльев, от горящих безумным огнем глаз. Ему ничего не стоит сжать кулак и покончить со мной.

— Я Даная, — шепчу я в ответ пересохшими губами, и ураганный ветер уносит этот шепот далеко-далеко, за самый горизонт, где в отдалении виднеется Город. Я мучительно, отчаянно хочу туда попасть, сбежать из плена собственной семьи и Бездны, пусть мы и обитаем там по собственной воле.

Привратник всматривается в мое лицо, залитое потом и слезами, а затем удивительно бережно ставит меня на землю. Кажется, даже подталкивает к выходу из ущелья. Меня шатает от страха и облегчения.

— Иди, — шепчет мне все тот же голос, — иди, чтобы никогда не возвращаться.

— Не думала, что у тебя есть имя. И человеческое тело, — просипела я, пытаясь не слишком отчетливо дрожать. — И, кажется, когда мы виделись в последний раз, у тебя оба глаза были на месте.

Привратник, нет, Олла печально вздохнул и погладил повязку, которая скрывала от посторонних пустую глазницу.

— Значит, Каину нужны твои крылья? Почему именно они?

— Они ключ. Я — всего лишь проводник. Завладей крыльями, и ты сможешь распахнуть ворота Бездны.

— Что произойдет, если Каин сможет заполучить крылья в свои загребущие ручонки?

Олла ответил убийственно спокойно:

— Разрушит Город до фундамента, камня на камне не оставит. Даже малой части тех, кто заперт от греха подальше в Бездне, хватит, чтобы превратить Город Дверей в пустыню, залитую кровью. Если бы тебя столько лет держали во мраке и холоде, разве ты не захотела бы отомстить тем, кто тебя запер?

Я схватилась за голову. Болото интриг, в которое я ввязла, с каждым шагом становилось все глубже. Казалось, я нашариваю кочку или место помельче, чтобы выпутаться, а на деле — медленно ухожу на дно.

— Зачем, ну зачем ему это нужно?!

Я вскочила с места и заметалась по комнате, не в силах унять тревогу, которая сотней кошек вцепилась в то, что у меня вместо души. Каин, пусть и перешедший на сторону абстрактного, теоретического зла, для меня все еще был тем самым Каином, живущим в памяти. Я никак не могла соотнести его, близкого и дорогого, с тем, что увидела и узнала. Пускай Каина из моих воспоминаний отделяло от настоящего множество подлостей и череда предательств.

— Кто знает, — задумчиво протянул Олла, закидывая руки за голову, — может, мнит себя новым богом, а может просто мальчику внимания не хватает.

А затем бог подался вперед, хватая меня за руки:

— Ты должна помочь мне. Верни долг.

Я колебалась. На одной чаше весов лежали свобода и призрачная возможность скрыться, ускользнуть от неприятностей, на другой же тяжелым камнем — старый долг. И пусть я до сегодняшнего дня о нем не подозревала, он так и будет висеть на мне тяжким грузом, несмываемым клеймом позора. Такие клейма издалека видно, тяжкая ноша нарушенных обещаний и долгов иногда меняют человека до неузнаваемости. И мне очень не хотелось обратно. При одной мысли о возвращении в Бездну, по позвоночнику тек липкий, холодный пот.

Мой гость терпеливо ждал, сжимая мою ладонь в своей. Я знала — он примет любой мой ответ.

И я решилась. Снова присела за стол, глубоко вдохнула, набираясь мужества.

— Наверное, я с ума сошла, — жалобно проговорила я, — ты же понимаешь, что против Синдиката у меня никаких шансов. Там, где я делаю шаг, они опережают меня не на три, нет, сразу на десять шагов. У Триады под началом десятки сотен мелких пешек.

Олла улыбнулся, легко и весело:

— Иногда один стоит целой сотни. И с тобой буду я, а я, между прочим, не рядовой какой-нибудь божок.

— Это-то меня больше всего и пугает. Ладно, пойдем. Нам надо кое-кого навестить.

Если я решилась на что-то, то меня трудно остановить.

Привратник с любопытством наблюдал, как я запихиваю рюкзак обратно под кровать:

— Куда же?

По его голосу было слышно, что он ничуть не сомневался в успехе предприятия. Еще бы, мне моя жизнь еще дорога, и я буду хвататься за любую возможность ее сохранить.

Я обернулась, окидывая Оллу критическим взглядом:

— Если мы появимся на улице вместе и в таком виде, на следующей же улице нас с песнями и плясками встретит Синдикат. Нам надо замаскироваться. К тому же, нас уже ищут. Ничто в этом городе не может ускользнуть от бдительного ока Триады.