― Не знаю, чего я так испугалась, ― со вздохом пожала плечами, ― я ведь не трусиха! Наверное, вид этой черной маски с прорезями для глаз меня выбил меня из колеи.

― Не переживай так. Кто угодно бы испугался, если бы встретился с Вандалом лицом к лицу.

Вместе мы поднялись на второй этаж.

― Он был здесь… ―махнула рукой в сторону одного из коридоров.

― Пойдем, посмотрим?

Пройдя чуть дальше, мы очутились прямо напротив второго граффити, выполненного красной краской на белой стене. Я почувствовала, что бледнею…

«НИКА, БУДЕШЬ ТОЛЬКО МОЕЙ! Я НЕ ОСТАНОВЛЮСЬ», так и кричала надпись, сделанная огромными пылающими буквами.

― Ника… ―неуверенно произнес Сашка.

― Это он обо мне! ― прошептала, прижав руку ко рту.

Написано как раз в коридоре перед тем классом, в котором завтра у нас будет проходить первый урок. Хочет, чтобы я это увидела…

Невольно я вздрогнула.

― Не бойся, ― друг обнял меня за плечи сильной рукой. ― Он никогда и ничего тебе не сделает. Я не позволю!

Да что Сашка вообще сможет сделать с этим психом?

― Вандал взорвал машину директора…

― Не бойся! ― повторил, сжав меня крепче. ― Да и мало ли в нашей школе девушек по имени Ника? К тому же, я не думаю, что тебе вообще хоть что-то грозит. Скорее уж бояться стоит армии твоих поклонников, от которых он может начать избавляться по одному!

― Спасибо! Успокоил! ― издав нервный смешок, я перевела на него шокированный взгляд.

Господи… Я подозревала, что мне нелегко придется в этой школе, но понятия не имела насколько. Давид Третьяков, которого я никак не могла выбросить из своего сердца и которому мне становилось все сложнее сопротивляться, королева красоты, угрожавшая обрезать мне волосы… а теперь еще и этот террорист решил, что я буду его и только его?

Это уж слишком.

― Ладно, идем!

Дойдя, наконец, до кабинета директора, мы вместе прошли в него, и я, поколебавшись, записалась-таки на конкурс красоты.

Была не была! Может, мне и не стоило так рисковать ради этой несчастной короны (тем более что в этой школе мне и учиться предстояло всего ничего, а внешность модели была важна как ничто другое), но и отступать я не собиралась. Не в моих это было привычках. Я овен по гороскопу!

Сашка проводил меня до главного холла и подождал, пока я заберу свою куртку из гардеробной.

― Спасибо, что провожаешь меня! Не хотелось показаться испуганной маленькой девочкой…

― Тебе спасибо. Всегда к твоим услугам! И не бойся просить о таком. Тут нечего стесняться.

Мы вышли из школы… и тут внезапно краем глаза я заметила кое-кого. Заметила высокого черноволосого красавчика, стоящего с сигаретой возле школьного крыльца в компании других мажоров.

― А ведь я дала тебе номер телефона, ― приняв решение, повернулась к другу, улыбнулась. ― Ты так и не позвонил!

― Если честно, не хотел отпугнуть тебя навязчивостью, ― смущенно потер шею ладонью. ― Разве не полагается ждать три дня, прежде чем звонить?

― Всегда считала это правило надуманным, да и ненужным. За три дня я обычно умудряюсь забыть, кому именно дала телефон! ― я рассмеялась. ― И разве мы уже не договорились о встрече? Ты еще тогда угрожал, что иначе расскажешь Давиду, что я забралась в его квартиру.

― Ну, не то чтобы угрожал… А куда бы ты хотела пойти? ― его глаза заблестели.

― Удиви меня!

― Как насчет этой субботы?

― Почему бы и нет?

Мы прошли до ворот, и, повернувшись в сторону своего дома, боковым зрением я увидела, что Третьяков не отрывает от нас взбешенного взгляда. Мысленно я похвалила саму себя. Цель достигнута! Представляю, каково ему видеть меня рядом со своим соперником в этом споре!

Вместе с Сашкой мы дошли до моего дома.

― Я бы очень хотел и завтра так же тебя проводить, ― парень задержал мою руку в своей.

Я снова улыбнулась, но если честно, мне совсем не хотелось «вертеть им», как выразилась моя соседка по парте.

«Вы так жестоки с тем, кто любит вас, Скарлетт. Вы принимаете любовь и держите её как хлыст над головой человека», вспомнилась мне цитата из моей любимой книги «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл.

Я никогда не ассоциировала себя со Скарлетт, но нередко вела себя именно так. Играла сердцами парней и мужчин и преступления в этом не видела. И все же именно этот парень меньше всего заслуживал, чтобы я разбила его сердце. Ведь он всегда хорошо ко мне относился, даже в детстве, когда я была Тучей. А теперь я заигрываю с ним, только чтобы отомстить человеку, которого ненавижу и одновременно люблю?

Прости меня, Сашка…

Но тут я снова увидела Третьякова ‒ оказывается, он пошел за нами к нашей элитной высотке. Мое сердце взбрыкнуло, а потом забилось в тысячу раз быстрее.

Прости меня, Сашка, но вы оба с Давидом заслужили свое наказание ‒ я не просила на меня спорить. Сами в это ввязались, теперь не жалуйтесь.

Сделав шаг навстречу другу, я обняла его, скользнув ладонями по его шее.

― Буду этому рада, ― негромко произнесла, прежде чем разорвать объятие.

На прощание я еще раз ему улыбнулась.

* * *

Пройдя под козырек, я не успела набрать на домофоне нужный код, как кто-то провел по замку магнитным ключом.

― Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? ― Давид открыл передо мной дверь подъезда.

Взглянув на него, я увидела, что он уже успел взять себя в руки. Только в глазах по-прежнему плескалось затаенное пламя, выдавая его истинные эмоции.

― И чего же, по-твоему, я добиваюсь? ― насмешливо приподняла брови.

Давид улыбнулся.

― Пытаешься вызвать во мне ревность.

Хоть меня и возмутили его слова, и смутило то, что он догадался о моих намерениях, я только рассмеялась:

― Ты сама самоуверенность, Третьяков, как обычно! Поверь, мой мир не вертится вокруг тебя, что бы ты там себе ни надумал. Но судя по тому, как ты реагируешь, ты и правда ревнуешь!

― В твоих мечтах, Ларина!

Вместе мы вошли в открывшийся лифт, оказались в тесном замкнутом пространстве… и в этот момент напряжение между нами словно усилилось в тысячу раз.

Мы посмотрели друг на друга. Прошла какая-то доля секунды.

Я не успела осознать, в какой момент это произошло. Даже не поняла, кто из нас сделал первый шаг навстречу другому… но как-то сразу оказалась в его руках.

Его горячее дыхание вызвало обжигающую волну по всему моему телу. Он прислонил меня к стене. Жадно провел ртом по моей шее… Сжал до боли мою талию и опустился ладонями ниже. Прижал к себе мои бедра. И, наконец, добрался до губ.

Раскрыв их, языком Давид проник в мой рот, глубоко и жарко. Наши языки переплелись, слились воедино, как два огонька пламени. И я почувствовала, что горю… Просто не могу вытерпеть этот жар.

Господи…

― Ника, ― переведя дыхание, низко прошептал в мои губы, прижался лбом к моему лбу… и снова поцеловал меня, еще жарче, еще слаще.

Давид Третьяков, моя первая… моя единственная любовь

Мне хотелось, безумно хотелось всегда чувствовать себя именно так. Чувствовать на себе его мускулистые руки, движение языка, голод нежных горячих губ. Я никогда и ни с кем такого не испытывала. И не могла испытать. И не смогла бы.

Я не знала, каким сладким, страстным, безумным может быть обычный поцелуй…

Но конечно, эти ощущения не могли продлиться долго. Очень скоро мне пришлось опуститься с небес на землю.

Лифт поднялся на одиннадцатый этаж, двери раскрылись. В образовавшемся проеме показалась моя соседка с двумя детьми, близнецами, мальчиком и девочкой.

― Фу-у-у! ― мальчуган засмеялся.

Сквозь эту горячую головокружительную дымку, я обернулась на звук. И сразу увидела шок и отвращение на лице молодой женщины. Она попыталась прикрыть своим детям глаза.

«Да, ладно, поцелуй, что тут такого?», мелькнула мысль в моем мозгу.

А потом вдруг я осознала, в каких позах они нас застукали. Руки Давида по-прежнему стискивали мои бедра, со всей силы прижимая их к себе. Моя юбка задралась, открыв все на свете чужим взорам ‒ зрелище было явно шестнадцать плюс, если не больше. Наше дыхание было таким тяжелым, словно мы бежали марафон.