Это было, без сомнения, самое крутое место, в котором я когда-либо бывала.

— Вау, — пробормотала я, когда Кинг подвел нас прямо к бару.

Он усмехнулся, снова приподняв меня за бедра, чтобы усадить на табурет.

— Круто, да?

— Очень, — согласилась я.

— Что тебе принести? — спросил он, наклонившись так, что я оказалась между барной стойкой и его длинным худым телом, которое он держал на стойке.

Я старалась не нюхать его снова, но это было трудно.

— Джин с тоником?

— Это вопрос или твой заказ? — спросил он, приподняв бровь.

— Хм, — подстраховалась я. Уильям всегда заказывал для меня напитки. Если это был обычный напиток перед ужином, то всегда джин с тоником; если мы ужинали, то всегда вино или шампанское. — На самом деле я не знаю, что мне нравится. Я не очень часто пью.

Его правая бровь присоединилась к левой, высоко поднятой на лбу.

— Сколько тебе лет? К пятнадцати годам я уже знал, что я человек пива и виски насквозь и на всю голову.

— Это рано. — Заметила я, чтобы отвлечь внимание от себя. — Ты знаешь, что вероятность развития алкоголизма в шесть раз выше, если ты пьешь до 15 лет?

Он ухмыльнулся.

— Единственная зависимость, которая у меня есть, это байки, книги и девушки.

— Книги?

Он рассмеялся своим великолепным смехом прямо мне в лицо.

— Ты судишь о книге по ее обложке?

Я покраснела.

— Прости, но из-за того, что я всю жизнь была поверхностной, я стала немного судить. Я пытаюсь это изменить.

— Теперь ты меня удивляешь. — Он посмотрел на меня, перебирая пальцами прядь моих прямых волос и растирая её между пальцами. — Красивая, как чертова принцесса, но умная, как королева.

Огромный мужчина, выше и шире всех, кого я когда-либо видела в своей жизни, появился перед нами так тихо, словно материализовался. Его длинные блестящие черные волосы были уложены назад в густой беспорядочный пучок у основания жилистой шеи, клетчатая черно — красная рубашка бессистемно свернута на стеганых предплечьях размером с мою икру. Черты лица, которые он держал в суровом покое, были грубо вырезаны: шишка от раз или два сломанного носа, обрывистые скулы и челюсть, настолько квадратная, что создавала прямые углы под ушами. Даже рот у него был жесткий, плоский, с ямочками на подбородке, а глаза, хотя и с густыми ресницами, были ровного карего цвета. Он был грубияном, образцом канадской глубинки.

— Юджин. — Тепло поприветствовал Кинг. — Как дела?

Мужчина, которого необъяснимо и ужасно звали Юджин, хмыкнул в ответ.

Кинг не выглядел обеспокоенным отсутствием у бармена социальной грации. Он направился к барной стойке, но просунул руку под мои волосы к нежной коже на шее и сжал ее.

— Слушай, чувак, эта дамочка еще не знает предпочтений в напитках, если ты, блять, можешь в это поверить. Сделай одолжение, принеси нам подборку коктейлей и пива, которые, как ты думаешь, могут ей понравиться?

— Сладкий, кислый, горький или чистый? — спросил Юджин, опираясь своими похожими на хобот руками о барную стойку, чтобы смотреть мне в глаза. Я постаралась не вздрогнуть, когда увидела огромные размеры его рук. Они были огромными, скорее звериными, чем человеческими. Я не сомневалась, что он мог бы раздавить меня этими руками, если бы захотел.

— Может быть, не слишком сладкое, кислое и дымное? — ответила я, все еще глядя на эти лапы.

Они сгибались, а затем сжались в кулак размером с голову ребенка. Я перевела взгляд на него и увидела, что он ухмыляется, но даже это выражение было смутно пугающим, потому что выглядело непривычно и неловко на его человеческом лице.

— У тебя тут норовистая, Кинг, — проурчал он глубоким грубым голосом.

Кинг усмехнулся.

— Она новенькая.

— Да, для Энтранс?

— Для жизни.

Юджин поджал губы и, наконец, посмотрел на меня. Я была удивлена интенсивностью его взгляда, пристальным вниманием, которое заставило меня почувствовать, что он меня полностью осмотрел, хотя он смотрел только прямо мне в глаза. Он выворачивал меня наизнанку, чтобы убедиться, что я достаточно хороша для его приятеля. Я позволила ему, хотя это заставляло меня извиваться, потому что мне нравилось, что у Кинга есть кто-то, кто присматривает за ним.

— Хорошая женщина, — наконец отметил Юджин, мрачно и академично, как будто читал докторскую диссертацию перед советом. — Заслуживает хорошего мужчину. — Я нахмурилась от его странного ударения на слове «мужчина», и Кинг тоже. Он прорычал низким горловым голосом, от которого мне стало неловко.

— Если ты собираешься заблокировать меня, попроси кого-нибудь другого приготовить наши гребаные напитки.

— Никто не сделает их лучше, чем я.

— Она не заметит разницы.

Моя голова вертелась туда-сюда между ними, словно я наблюдала за теннисным матчем, но глубокая тревога мерцала в глубине моих мыслей, как пламя свечи, пытающееся осветить то, что таилось в темноте.

Кинг закончил пристальный взгляд, повернувшись ко мне, закрывая Юджина от моего взгляда. Не думая, я потянулась вверх, чтобы погладить одинокий, идеально сформированный локон в буйстве его вьющихся и прямых волос.

Я почувствовала, как его раздражение спало, когда он смотрел, как я наблюдаю за скольжением его шелковистых локонов между моими пальцами.

— Хочешь поиграть со мной, детка? — спросил он.

Я знала, что он имел в виду бильярд, но это звучало так, будто он мог иметь в виду что-то еще, что-то большее. От страха и предвкушения у меня по позвоночнику пробежала легкая дрожь.

— Может, сначала мы сделаем несколько снимков? — спросила я.

Он поднял на меня брови.

— Ты делала их раньше?

— Один раз. — Сказала я.

Я делала снимки в тот единственный вечер, когда пыталась отклониться от своего жизненного пути, на девичнике, устроенном моим братом только для нас двоих. В ту ночь я научилась не давать волю своему внутреннему девианту.

— Юджин, дай нам тоже две рюмки текилы. — Позвал Кинг, не сводя с меня глаз, а затем сказал: — Я дам тебе выпить, детка, но ровно столько, чтобы ты расслабилась. Ты знаешь, как делать текилу шутер?

— Лайм и соль, верно?

Он усмехнулся, когда перед нами поставили рюмки с солонкой и миску с лаймами.

— Сначала ты лижешь, — сказал он, взяв мою левую руку в свою, и посмотрел на меня, вылизывая извилистую дорожку вдоль тыльной стороны моей ладони между большим и указательным пальцами. — Затем посоли. Сделай укол в другую руку вот так. Хорошо. Затем лизни соль, хлопни рюмку и закончи лаймом. Готова?

Я замешкалась, потому что Юджин наблюдал за мной и хихикал, а несколько других посетителей в конце бара открыто смотрели на взрослую женщину, которая никогда не пробовала текилу.

— Ты справишься, детка. Поверь мне, это хорошая текила, а жжение еще лучше. Почему бы тебе не позволить мне сначала показать тебе, как это делается, а?

Я кивнула, испытывая облегчение, потому что не хотела выставлять себя идиоткой перед завсегдатаями.

Ухмылка Кинга стала озорной, когда он провел рукой по моим волосам до затылка и притянул меня к себе. Как только я оказалась рядом, он пропустил пальцы сквозь локоны на затылке и потянул в сторону так, что обнажилась левая сторона шеи. Я перестала дышать, когда он пригнулся, чтобы провести носом по коже.

— Я же говорил тебе, что буду держать свой нос у твоего горла. — Напомнил он мне. Его голос был грубым, как колеса на гравии, но его язык был шелковистым, когда он высунулся, чтобы провести тот же путь, который его нос только что проделал по моей шее.

Я сильно задрожала, что заставило его рассмеяться, прижавшись к моей прохладной влажной коже.

— Смотри на меня. — Приказал он, откинувшись назад, чтобы взять свою рюмку.

Ему и не нужно было. Я была уверена, что могу провести остаток жизни, наблюдая за ним, и никогда не устану. Моя странная навязчивая идея позволила мне по-новому взглянуть на реалити-шоу. Наблюдать за жизнью красивых людей — это определенно то, за что я могла бы зацепиться.