— Давай погуляем.

Был прохладный, но яркий день поздней зимы в Энтранс. Солнце пробивалось сквозь тонкий слой облаков, как серебро, падая на цветы, которые на западном побережье распускаются рано, как только растает последний снег. Воздух был холодным и чистым, таким ароматным, что я постоянно втягивала его глубоко, и легкие покалывало от холода. Я все еще была закутана в старое белое замшевое пальто с меховым воротником, которое я купила в винтажном магазине в Ванкувере по дешевке, на руках были бледно-розовые перчатки, а на голове — платок. В руках у меня был кофе из кафе «Медовый мишка». Это был грязный чай — латте, мой любимый. Как Кинг узнал об этом, я не могла сказать точно, но он стоял возле моего стола после третьего урока, который, как я знала, был свободным (потому что я неэтично воспользовалась полномочиями учителя и распечатала копию его расписания).

Я знала, что это от него, потому что вместо моего имени на боковой стороне картонки было написано «детка».

В течение двух недель я не общалась с ним вне занятий и тех безумно красивых яблочных стихов, а он все еще пытался добраться до меня. Я была в ужасе от того, что это сработало.

— Крессида?

Я вынырнула из своих мыслей и наконец настроилась на Уоррена, который сидел рядом со мной за столом для пикника, пока мы ели наши обеды. По идее, мы должны были присматривать за детьми, которые слонялись по футбольному полю, крошечной рощице деревьев слева и ультракрутому спортзалу под открытым небом справа. Многие ученики лежали на траве, пили газировку и наслаждались солнечным светом, хотя на улице все еще было некомфортно холодно.

В какой-то момент с нами были Рейнбоу и Тей, но, очевидно, они ушли во время моих мечтаний о Кинге.

— Прости — пробормотала я. — Что ты сказал?

Уоррен победно улыбнулся мне, его лицо куклы Кена превратилось в идеально симметричную ухмылку.

— Сходи со мной на свидание.

— О — Я не удивилась приглашению; Уоррен не скрывал своего восхищения мной с тех пор, как официально представился две недели назад. Тем не менее, я ждала этого момента, пыталась отсрочить его, будучи дружелюбной, но холодно незаинтересованной в нем. Возможно, Крессида, которой я была в восемнадцать лет, отчаянно нуждающаяся в любви и совершенно наивная, наслаждалась бы вниманием Уоррена. Но сейчас он меня раздражал. Во-первых, он пользовался спреем для тела «Axe» (прим. пер. дезодорант). Какой взрослый мужчина пользуется спреем для тела «Axe»?

— О, да, или о, нет? — пошутил Уоррен.

Я открыла рот, чтобы ответить, когда почувствовала на себе пристальный взгляд. В этом не было никакого смысла, но я знала текстуру взгляда, то, как они горячо падали на мою кожу, затем властно скользили по волосам, по щекам и шее, словно физическая ласка. В этом взгляде были слова, которые говорили об извращенных планах в отношении моего тела, обещания, что однажды они сбудутся.

Глаза Кинга на моей коже говорили со мной так красноречиво, как никогда не говорил ни один мужчина, кроме него. Мне стало интересно, что сказали бы его руки на моей коже, если бы ему дали такую возможность.

Теперь я чувствовала их ревность, тяжелую и горячую, когда наклонялась к Уоррену.

— О, нет — мягко сказала я своему коллеге. — Мне жаль, но я еще даже технически не разведена. Это слишком рано.

Уоррен уже кивал, наклоняясь ко мне с принимающей улыбкой.

— Конечно, я знал, что ты так скажешь. Я могу подождать.

— Правда, я бы не стала. Я была замужем восемь лет, мне потребуется время, чтобы это пережить.

Его брови взлетели вверх.

— Ты не настолько стара, чтобы быть замужем так долго.

Раздражение пронзило меня.

— Ну, я была.

— Ты, должно быть, была маленькой невестой, — пошутил он. — Неудивительно, что у вас ничего не вышло.

Я вздрогнула, потому что его слова прозвучали слишком близко к сердцу. Восемнадцать было слишком рано для замужества, и мои родители должны были знать это, а не культивировать. Они практически передали меня Уильяму, как только высохли чернила на моем школьном аттестате.

Мой телефон громко пиликнул в кармане. Я посмотрела на экран, поблагодарив за отсрочку, пока не увидела сообщение.

Лисандер: На парковке.

Ничего хорошего не могло произойти от того, что мой бывший брат-заключенный бродит по моему месту работы, особенно в такой подготовительной школе, как EBA, где всех оценивали по их богатству и благопристойности.

— Извини, Уоррен. — пробормотала я, не поднимая глаз, сунула телефон в карман и быстрым шагом направилась за угол к парковке.

П — образная парковка была в основном пуста, студенты и преподаватели ушли на обед, и я не знала, есть ли у Лисандера машина или нет. Я стояла возле научного корпуса, щурясь на солнце, пытаясь найти его, когда большая рука схватила меня за плечо и потащила за кусты.

Я издала громкий писк, прежде чем смогла сдержать реакцию, а затем посмотрела на Сандера, когда он поставил меня между собой и стеной.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — шипела я.

Мой старший брат скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Я не видела его три месяца, но он не сильно изменился. Тюрьма сделала это с ним два года назад. Он никогда не был добропорядочным гражданином, но после шести лет за решеткой он стал таким татуированным и грубым, каким никогда не был раньше. На его руках были шрамы — руках, которые, как я знала, могли создавать прекрасную музыку, и суровые линии между бровями от теперь уже постоянной угрюмости. Для меня он все еще был красив, и до встречи с Кингом я считала его самым красивым мужчиной в мире. Какая маленькая девочка не считает своего старшего брата достойным героем? Особенно когда он буквально спасает твою жизнь?

На его суровом лице появилась небольшая улыбка.

— Я тоже рад тебя видеть, принцесса.

Мое сердце разорвалось, разбившись о мою глупую тревогу по поводу того, что кто-то увидит меня с моим громилой-братом. Я обвила руками его толстую шею и осыпала его лицо поцелуями. Его раскатистый смех прорвался сквозь меня, когда он заключил меня в свои медвежьи объятия.

— Я скучала по тебе. — сокрушенно прошептала я.

— Я тоже по тебе скучал.

Мы обнимали друг друга в течение долгой минуты, прежде чем он осторожно поставил меня на землю. Я держала его руку в своей, потирая большим пальцем мозоли.

— Ты хорошо выглядишь. — сказал он. — Развод никогда не выглядел так хорошо.

— Спасибо — поблагодарила я. — Но мы еще не разведены. Уильям все еще не подписал бумаги.

Лицо Лисандера тут же стало каменным.

— Ни за что, черт возьми.

— Сандер, пожалуйста. — я положила свою руку на его руку, чтобы успокоить его, потому что не было никого более непостоянного, чем мой брат. — Не волнуйся об этом. У меня все очень хорошо.

Он пристально посмотрел на меня на секунду, прежде чем отрывисто кивнуть.

— Похоже на то. Нашла себе шикарную работу учителя в шикарной школе. Думал, ты не захочешь вернуться в школу?

— Мне нужны деньги для этого. Но пока я счастлива здесь, правда. Другие учителя были очень приветливы, и дети хорошие, очень смышленые.

— Как у тебя с деньгами? — спросил он, переходя сразу к сути своего визита.

Я прикусила губу. Когда Лисандер заговаривал о деньгах, никогда не было легко сказать, собирается ли он просить или предлагать их.

— Скажи мне. — приказал он.

— У меня все хорошо, дорогой. Я купила маленький домик у воды. Его нужно немного подправить, но все в порядке.

— Мебель есть?

— Немного. — заверила я его, слегка пожав плечами и улыбнувшись. — Я перетащил кое-что из нашего склада, прежде чем переехать сюда.

— Твои мама и папа помогают? — Он всегда говорил «твои» родители, хотя по крови они были его, как и мои. Он не разговаривал с ними годами. Последний раз, когда они говорили, запечатлелся в моем мозгу: лицо отца, когда он кричал на Лисандера за то, что тот направил меня по ложному пути, вместе с ним и рыданиями матери. Теперь они даже не упоминали Сандера. Он был для них хуже, чем мертв. Как будто его никогда не существовало.