1

Целые сутки по корабельному времени Родригес провёл вместе с экипажем в кают-компании – что называется, безвылазно.

За это время изменилось не так уж и много. Подуставшего в рубке Алонсо коммодор ещё вечером заменил другим пилотом – Эстебаном. И теперь именно Эстебану, хотел он того, или не очень, предстояло проявить чудеса космопилотажа, подведя крейсер как можно ближе к тому из модулей станции, где томились Трентон и Гаррис. А третьему пилоту – то ли Кастелло, то ли Мадейросу – грозила с грубой издевкой улыбнуться флотская судьба: кому-то ведь придётся пилотировать и спасательную капсулу. Которую брутальные людишки майора Домби всяко попытаются сбить на обратном пути – как истинные фанаты противоэпидемической зачистки.

Сложность задаче добавлял тот факт, что «Антарес», при всей выдающейся для его класса маневренности, всё же не планетолёт. Стыковочные двигатели для броска к третьему облаку модулей «Карантина», применять неразумно. Вынужденные покрыть почти всю разность между первой и второй космическими скоростями, они бы слишком быстро выработали ресурс без гарантии добраться до цели. Зато на маршевых становилась более чем вероятной угроза её проскочить.

Учитывая же, что космогатор Альварес, будто издеваясь, предложил целых три гипотезы местоположения чудом выживших, оттягивание момента спасательного броска становилось по-человечески понятным даже стажёру. «Кому из пилотов / имперского космофлота / бывала охота / при всех сесть в болото?» – пусть и детский стишок, а справедливый.

Дополнительную роль в откладывании спасательной операции в своё время сыграли дискуссии об инфекции, душою каковых выступил инженер Монарро. Ныне Монарро образумлен, однако… Что, если сторонников эпидемической концепции событий больше, чем отважилось выступить?

А их наверное больше: Родригес мог судить по своим братцам-стажёрам. Казалось бы, им-то что? Но и Флорес, и Лопес инфекцией озаботились – ему ли не заметить, как сосредоточенно споласкивали они перед ужином свои чистые с виду ладони?

По правде говоря, самих концепций объяснения происходящего вокруг «Антареса» – если отсеять совсем уж экзотичные и тупо-эклектичные до разрывов логики – остаётся не более двух.

В первой концепции Галактический Альянс благороден до святости, его недруги сплошь подлы и вероломны, а планету Эр-Мангали действительно посетила жуткая инфекция. Чтобы локализовать её и спасти от беды человечество, Альянс начинает строительство грандиозной системы «Карантин». Но враги Альянса препятствуют запуску станции, поскольку: а) с самого начала хотели, как хуже; б) из вредности заразились инфекцией сами. Но Альянс находит в себе силы зачистить врагов и запустить систему. Тут бы и счастье для человечества наступило, но вероломный имперский крейсер вступается за носителей инфекции с целью дальнейшего её распространения. Особенно опасна здесь злая воля седовласого коммодора Гуттиэреса, у него же перед Альянсом ни стыда и ни совести!

Кстати, эта концепция оптимистична в плане надежды вернуться с миссии. Главное, надо помнить, что ни Альянс, ни майор Домби лично с милыми его обезьянками – тебе не враги. А вот о Гаррисе с Трентоном такого наверняка не скажешь (они ведь могут быть инфицированы). И о коммодоре не скажешь – он из пустой гордости подверг опасности жизнь хороших парней, которые честно выполнили свой долг. Чтобы счастливо вернуться и им, и тебе самому, что надо делать? Главное – не доводить до смертоубийства. Тогда тебя, может быть, пощадит даже имперский трибунал по возвращении. Ну, а кому совесть его имперская сейчас дороже, чем долгая жизнь потом – тот может просто так улететь, о героях-десантниках не позаботясь; главное – всё получится! Если ты не инфицирован, система «Карантин» тебя ни капли не тронет.

Зато другая концепция мрачна донельзя, так и брызжет в глаза пессимизмом. По ней, так система «Карантин» выстроена ради охраны путей побега людей с каторжной планеты Эр-Мангали, а эпидемия, вспыхнувшая на каторге, выступила лишь поводом. Не будь его, стоило бы его выдумать! Ну, чтобы всей галактике объяснить, почему рабский труд на тебя должен ассоциироваться с гуманизмом.

В этой второй концепции «Карантин» инфекций не различает. Да и зачем бы, если его задача – не выпускать с каторги людей? В этой же версии становится по-человечески понятным побуждение ныне уничтоженной смены оттянуть пуск системы: коли запустишь, так уже не сбежишь! А вот солдатам Альянса нет оправдания: чтобы выполнить глупый приказ, они истребили целую смену на станции. Они опасны для людей-носителей свободной воли, искреннего чувства и светлого разума, посему разумнее всего их самих вовремя уничтожить. Правда, «разумнее» не значит «легче»!

Раз инфекции никакой нет, подобрать Гарриса с Трентоном становится безопасным. Однако, по большому секрету говоря, это не радует. Включена система «Карантин», настроенная на человека, а не на какую-то там инфекцию. Это значит – всё бесполезно. Ни крейсеру, ни бывшим его пассажирам отсюда уже не уйти. Стараться подойти к рубежу победителем – как-то примитивно и мелко, вроде яростной возни малышей в песочнице, крытой тяжёлой тенью из-под ширящегося по небу грибовидного облака ядерного взрыва.

Вторая концепция более правдива. Но неприемлема для деятельных натур, так как полностью исключает всякую надежду. Чтобы не опускались руки, люди на «Антаресе» до конца её не додумывают, даже много повидавший на своем веку седовласый коммодор. А уж гориллы – те об её существовании вообще не знают. Что и позволило им в бодром сознании своей альянсовой правоты истреблять станционных людей – и зачем? Чтоб идиотским пуском системы приблизить час собственного пленения навеки.

2

Всякий конфликт с Альянсом – это так называемая «война крепких нервов». Таиться в состоянии оперативной готовности, показывая наружу расслабленность и беспечность. Провоцировать противника на ошибки – он ведь раскрывается, делая каждый ход. Правда, провоцируя его деланным расслаблением, провоцируешь и себя расслабиться не понарошку.

Отчего до сих пор не найдены Гаррис и Трентон? Родригес думал сперва: пилоты медлят, инженер противостоит, стрелки втихаря не согласны. Но нет: решает-то коммодор. Если Гуттиэрес не даёт отмашку, значит, вопрос поиска людей увязан с другими вопросами противостояния с космодесантом Альянса. Словно в шахматной позиции, где любая поспешность игрока наказуема очень даже наглядно.

Итак, какова нынче расстановка возможностей? В руках у белых (то есть у Альянса, он ведь всегда начинает, и притом всегда, словно в белых одеждах) – так вот, у них в руках нет космокрейсера, зато есть несколько модулей станции, расположенных вокруг него: своего рода шах.

Правда, из этих модулей лишь парочка сумеет гарантированно уничтожить крейсер – та, что несёт гравитационные пушки.

Станет ли майор Домби применять эти пушки? Естественно, лишь как последний довод. Майор-то думает про себя, что он не самоубийца. Крейсер он всё ещё надеется захватить, а не расколошматить с визгом: «Не доставайся же ты никому!».

А вот коммодор постарается эти пушки нейтрализовать первыми. Чуть что – велит орудийцам долбануть именно по ним. Система «Карантин» без подобных пушек – куда более дружественная система, ведь так? А имперский флот во всех передрягах стремится единственно к дружелюбию.

А что майор? Знает ли он, что модули с гравитационными пушками под угрозой? Наверное. Только спрятать он их никуда не может, так что, поди, заранее смирился с их скорой потерей. Поставил на них тех из своих людей, которых ценил всего меньше. Мысленно с ними простился, как с фигурами, годными лишь для шахматного гамбита. Приготовился по ним демонстративно горевать, памятовать во всяком будущем торге.