Что майор Домби имеет ещё? Несколько боевых модулей, способных нанести крейсеру вполне ощутимый урон – только не одномоментно, не так, чтобы размазать одним залпом. Имеет модули-ангары с парочкой боевых катеров – и другие модули, начинённые целыми штабелями маломестных спасательных капсул.

Капсул у майора много, даже больше, чем людей, вот и будет их тратить почём зря. Крейсеру они всё равно не противники – какое на них вооружение? А вот катера – ударная сила нынешнего войска Домби. Бросить её в первый же бой майор поостережётся. Прибережёт для верного выигрыша. При поддержке статичных модулей эти маневренные машинки будут жалить неповоротливый «Антарес» наподобие пчёл, подбираясь к уязвимым местам – сочленениям защитных экранов.

Но ведь отобьёмся, да?

– Внимание на голоэкран внешнего вида! – призвал из рубки пилот Эстебан. – Противник выводит из ангаров капсулы. Десяток летит к нам, ещё пять – удаляются, видимо, с поисковой целью.

Родригес взглянул на экран, когда-то демонстрировавший станцию «Карантин» в целом, а теперь – центральное облако её модулей, разлетевшихся после запуска системы.

Да, повсюду тускло поблескивали треугольные борта остроносых капсул – точно рой бабочек моли разом выпустили из гардероба. Не подслушал ли Домби его собственные недавние мысли?

Отвлекающий манёвр – к крейсеру, а главное направление – на зачистку. Бедные Гаррис и Трентон вряд ли когда попадут на «Антарес», если только… Если только пилотирование этих капсул и простейшая космогация значится в числе умений альянсовой десантуры.

А вот в последнем возникают сомнения, особенно когда замечаешь неуверенные движения судёнышек. Большинство пилотов капсул – впервые за штурвалом, или очень уж артистически притворяются.

– Душераздирающее зрелище! – буркнул пилот Кастелло, глядя на явные трудности, возникающие у рассаженных по капсулам горилл.

– Они ещё пытаются держать строй! – хохотнул Мадейрос. – Как бы не столкнулись между собой без особенной нашей помощи…

В этот миг пилот Эстебан объявил из рубки: майор Домби желает поговорить с крейсером. И охота снова сотрясать воздух?

Но коммодор Гуттиэрес молча кивнул. Эстебан вывел в кают-компанию майорский крикливый недобаритон.

– Именем Галактического Альянса мы требуем пропустить наши капсулы на крейсер «Антарес», незаконно выведенный из поля действий совместной миссии… – начал Домби крайне велеречиво.

– Слишком долго говорит, – вполголоса бросил коммодор, – скорее всего, просто заговаривает зубы. Внимание на его боевые модули и ангары, Эстебан!

Почти сразу же пилот Эстебан доложил:

– Он выводит из ангара боевой катер. Боевые модули находятся в прежнем положении, но лучевые турели медленно нацеливаются на нас.

– Гравипушки?

– Изменений не видно.

– Рамирес, Ферабундо!

– Слушаем!

– Держать жерла гравипушек в прицеле главных орудий.

– Будет исполнено!

А майор всё ещё что-то говорил, кажется, напирая на то, что спасательные капсулы идут с миром и гуманитарный долг всякого имперского флотского офицера состоит в том, чтобы принять на борт подразделение Альянса, терпящее бедствие далеко не по собственной воле.

– Ага, – нервно хохотнул комендант Мартинес, – этих бедственных десантников на борт только пусти – там уж они окажутся в своей стихии и мигом наведут свой порядок…

– Молчать!!! – с какой-то весёлой злостью рявкнул Гуттиэрес.

Мартинес осёкся, так как подумал, что коммодор осерчал лично на него. Но командирский голос прошёл в переговорное устройство, то есть адресовался в первую очередь майору Домби.

– Как? – ошарашенный предводитель зверья не понял, что случилось.

– Отвести боевой катер обратно в ангар! В противном случае ваши действия будут расценены как нападение на имперский крейсер!

– Вы смеете на меня кричать? – Домби завопил тоже неслабо.

– Орудия, залп! – это Гуттиэрес произнёс в другое переговорное устройство, ведущее к изготовившимся для удара собственным стрелкам и орудийцам.

Это что, бой? Вот так, внезапно, с полуоборота? И что, так оно и бывает? Родригесу показалось, что чего-то в этом понять он так и не успевает, хотя упорно пытается.

3

Ах, вот что показалось Родригесу необычным: судя по наблюдаемому в кают-компании голографическому экрану, никакого боя так и не случилось. Где удары пушек, где разрушения боевых модулей, где капсулы врассыпную и перепуганный катер назад в ангар? События на экране развивались как ни в чём не бывало, так, будто воля майора Домби на них влияла, воля же коммодора Гуттиэреса – ни в малейшей степени.

Десантники Альянса… Может, они даже не знают, что мы с ними воюем? Плывут на капсулах к шлюзовым тамбурам, в нахальстве своём твёрдо уверенные, что кто-то им эти шлюзы откроет...

А что, если и правда – откроет?

Ведь команды Гуттиэреса стрелкам и орудийцам – как становится уже ясно и самому коммодору – не проходят. Измена?

– Эстебан? – спросил Гуттиэрес.

– Да, мой коммодор.

– Что происходит с внутрикорабельной связью?

Вот-вот, пока в рубке сидел Алонсо, всё со связью было благополучно, а как Алонсо сменился и занесло туда Эстебана…

– Связь работает.

– И с орудийными отсеками?

– Так точно.

– Почему же оттуда нет ответа о выполнении?

– Вероятно, потому что выполнения нет! – неожиданно для себя ляпнул стажёр Родригес, ибо пилот Эстебан отвечать не решался.

В кают-компании воцарилась тишина.

Все смотрели на тот экран, что когда-то показывал станцию, а теперь подконтрольное Домби центральное облако автономной мультиорбитальной системы «Карантин» – испускающее вокруг себя ещё одно облако, динамично меняющее очертания: спасательные капсулы, вышедший-таки из ангара боевой катер. Кстати, катер, в отличие от капсул, пилотировался довольно-таки сносно. А уж стрелки на его бортовых орудиях своё дело тем более знают: всё-таки Альянс – не какая-то там империя…

– Момент истины, – хмуро произнёс коммодор, – экспликация той измены, о которой я подозревал вот уже несколько лет. Повода не находилось проверить… Эстебан!

– Слушаю, мой коммодор!

– Все ли орудийцы и стрелки на своих местах?

– Так точно.

– Задрай орудийные отсеки!

– Выполняю… – Эстебан ответил сдавленным голосом, явно соображая на перспективу: следующим-то шагом по уставу должно быть переключение контура управления всеми орудиями на рубку. Стало быть, ему, дежурному пилоту, и залп давать вместо забастовщиков...

– Итак, – Гуттиэрес объявил в переговорное устройство, припечатывая невидимых глазу ослушников, словно могильными плитами, – под арестом объявляются пятеро: орудийцы Рамирес и Ферабундо, стрелки Маркес, Чинчес, Неринья…

Бабах!!!

Запоздало грохнуло орудие. Крейсер содрогнулся. На экране – в том с великим трудом удерживаемом ряду спасательных капсул, которые шли на мирный захват «Антареса» – хаос и неразбериха скачкообразно усилилась.

А на месте жерла гравитационной пушки, давно и нагло торчавшего из веретеновидного модуля справа от Пускового – расцветал огненный цветок.

– Неринья, – коммодор сообщил экипажу словно бы по секрету, – это орудие с его турели. Можно поздравить стрелка: отличный выстрел. Альянс окажется в ярости! – он счастливо засмеялся, следя за циклом развития огненного цветка, достойного голографической кисти величайших арт-ботаников современности.

Вряд ли кто выжил в том изначально обречённом модуле, которому не повезло нести на себе столь опасную для крейсера гравипушку.

Но ведь осталась ещё одна? На другом, очень похожем модуле.

– Коммодор, глядите, она поворачивается!

Толстощёкое жерло гравитационной пушки явственно поменяло угол наклона, отыскивая прицелом «Антарес» – не маленькую мишень.

Бабах!!!

И гравипушка рассыпалась дождём блестящих осколков.

– Первое орудие, за него отвечает Рамирес, – констатировал коммодор. – Что ж, меткие выстрелы парням непременно зачтутся на трибунале.