— А с хрена ли ты тогда к ней с разговорами про наложницу полез?! — окончательно потерял я нить рассуждений Розанова. — И с каких это пор ты вообще в сводни подался, а?

— Получается, с этих вот самых! — развёл руками дядька Митяй. — Ладно, Вань, не злись! Я не со зла. Просто… я видел, как вы друг на дружку смотрите. Всё же ясно, как божий день.

— Охренеть… реально со стороны всё настолько очевидно? — изумился я. — Чёрт… а я-то думал, что в самообладании мне не откажешь…

— Видно, но не всем, — успокоил меня Розанов. — Я ж тебя с детства знаю, Вань. Можно сказать, изучил тебя вдоль и поперёк. Да и работали сколько вместе…

Это да. Этого не отнять. Тогда что же получается? Я и для предков как открытая книга? И, страшно сказать, для Лидки?!

— В общем, посмотрел я на вас…

— … и жалко нас стало, так что ли? — завершил я мысль спеца.

— Ты уж прости старика, Вань, — и не подумал отпереться дядька Митяй. — И не злись, я дело говорю. Рано или поздно Илья Фаддеевич тебя женит, не отвертишься. И мне ли тебе говорить, что брак этот будет исключительно по расчёту? Извини, Вань, но жениться по любви мужчины рода Елагиных просто не могут себе позволить. Такова неприятная правда.

— Открытие сделал, дядь Мить! — огрызнулся я, но без огонька.

Просто потому, что реально возразить нечего. Я бы и рад, но… жизнь у меня такая. Везде и во всём, ежесекундно я должен думать прежде всего об интересах рода, а не о своих личных. Будь у меня хотя бы один старший брат, и было бы куда легче. Но нет, я сам старший. И на мне в будущем ещё и за Лидку ответственность. Так что прав Розанов, как ни крути. Женят меня, обязательно женят, и при этом даже мнением моим не поинтересуются. Есть такое слово — «надо». Именно так батюшка и скажет, поставив меня в один далеко не прекрасный момент перед фактом. Впрочем, такова судьба практически всех аристократов. А уж если ты из самого слабого рода в клане… участь твоя незавидна во всех отношениях.

— Открытие не открытие, но такую возможность грех упускать! — с жаром воскликнул мой собеседник.

— Какую ещё возможность? — вздохнул я. — Что-то я вообще тебя понимать перестал, дядь Мить…

— Возможность завязать и сохранить отношения, основанные на взаимности, Вань, — пояснил Розанов. — Поверь старику, это дорогого стоит! И не просто завязать и сохранить, а сделать это на вполне официальных основаниях, не прячась от людей. Понятно, что стерпится, слюбится… как у твоих родителей, например. Но им для этого без малого десять лет потребовалось! Десять, Вань! Мне Ильи Фаддеевича хватило, чтобы ещё и тебе такой участи пожелать! А ведь может даже так не сложиться! И что тогда? Ад, а не семейная жизнь.

— Дядь Мить, а разве это хоть что-то меняет? Жениться-то мне всё равно на другой!

— Э, нет, Вань! Поверь, так гораздо лучше! У тебя всегда будет отдушина. Плечо, на которое можно опереться. Да просто человек, который к тебе заведомо положительно настроен, причём бескорыстно! Где ты ещё такую найдёшь, а? На стороне-то оно чревато, особенно если попадёшься на горячем!

— Н-да… вот уж не думал, что железный спец Розанов настолько сентиментален! — ухмыльнулся я.

— А ты не зубоскаль, Вань. Хочешь честно?

— Ну, валяй.

— На девчонку мне плевать. Если бы только она в тебя втрескалась, я бы и пальцем не пошевелил. Потому что баловство это. Но у вас это взаимно. Вот ключевой момент. И только поэтому я решился вмешаться. Попомни мои слова, Вань: потом мне ещё спасибо скажешь!

— Ага! И детей крестить позову!

— Да всё ты прекрасно понял, Вань! — не оценил моего сарказма дядька Митяй. — И злишься больше на самого себя. Что сам не справился. А старый хрыч Розанов с первого же раза девке крылышки обломал. В общем, на меня злись, сколько хочешь, но на неё срываться не смей! И вообще, держись за неё.

— Да она сама!.. — начал было я, но был бесцеремонно прерван ответной отповедью:

— Ничего она не «сама», Вань! Втрескалась она в тебя по уши! И отбрыкивалась только из гордыни! Но теперь всё, считай, сломалась она. Гордыня, то бишь. Просто это был самый сложный шаг — признаться себе самой, что… ну, ты понял.

— Да уж понял, — вздохнул я, окончательно смирившись с ситуацией.

— Ладно, Вань, пойду я… и это, назавтра что-нибудь срочное надо?

— Да вроде нет… разве что рыбу какую-нибудь живую, и чтобы не очень мелкая…

— Много?

— Одной за глаза.

— Ладно, что-нибудь придумаю…

На том, собственно, и разошлись. Вернее, дядька Митяй свалил во тьму, оставив меня в одиночестве наслаждаться ветерком и прочими прелестями тропической ночи. Ну и думать всякое, куда ж без этого…

Ну а что я надумал, вы уже в курсе.

— Всё, Вань, я готова! — отвлекла меня от воспоминаний Лерка.

На посадочный «пятак», где я коротал время в ожидании зазнобы, она заявилась при полном параде: бикини, парео, шлёпки и панама с такими широкими полями, что можно вдвоём укрыться. Я даже было подумал возмутиться — типа, столько ждал, чтобы ты… разделась? — но вовремя прикусил язык. Сам не лучше. Понятно, что снарягой я затарился от души, едва в багажник всё барахло поместилось, но влезать в тот же скафандр повышенной защиты прямо сейчас я посчитал несколько, кхм, преждевременным. Успею ещё напариться, хоть в нём и есть терморегуляция. Но всё равно шорты с гавайкой пока куда уместнее. Особенно с учетом того, куда именно мы в первую очередь направимся. Место пусть и странное, но уже проверенное. Я и возвращаюсь-то туда исключительно из упрямства, чтобы окончательно и бесповоротно отсечь этот вариант и больше на него не отвлекаться. Ну да, зануда. Но за это батюшке моему спасибо скажите — именно он с самого раннего детства эту мою черту холил и лелеял.

— Ну, запрыгивай тогда, раз готова! — гостеприимно распахнул я пассажирскую дверцу глайдера. — Только аккуратней, там…

— Ай, блин!!!

— … дрон на сиденье. Забыл вчера убрать, — обречённо договорил я. — Сломала?

— Да вроде нет… у него же винты складываются?

— Складываются, складываются! — с радостью выдохнул я, заняв водительское место. — Одни неприятности от вас, душа моя Валерия Николаевна!

— А что так официально, Иван Ильич? — не осталась в долгу та. — Ой! Зачем так резко-то?!

— А это чтобы вы, сударыня, пристёгиваться не забывали, — пояснил я с усмешкой. — И вообще, привыкайте к новому статусу и новым обязанностям, госпожа Горяева-Елагина!

— С чего бы?.. Ух!.. Вань, ты чего такой сегодня?

— Какой?

— Лихой! Вон, виражи какие! И только не вздумай… а-а-а-а-а!!! Блин! Елагин!!! Аккуратней давай!

— Вот это я и имел в виду! — довольно ухмыльнулся я, выровняв глайдер. Положил летательный аппарат на курс, врубил автопилот, и выразительно покосился на Лерку: — Молодец! На лету улавливаешь!

— Ты о чём? — не сообразила та.

— Молодец, говорю! В новом статусе осваиваешься! Уже и мозг выносишь, и нотки повелительные в голосе прорезались! Не зря мою фамилию носить будешь! Пусть и на втором месте после собственной.

Ну да, одна из аристократических заморочек, сиречь условностей. Двойная фамилия — удел бастардов да наложниц. Только у бастардов сначала идет фамилия отца, а потом, через дефис, матери. А у наложниц на первом месте девичья, а потом уже, кхм, покровителя. В любом случае несмываемая метка, по которой сразу понятно, кто есть кто. И сделано это, кто бы что там себе ни думал, вовсе не с целью унизить носителей двойных фамилий. Наоборот, скорее, чтобы защитить от лишних нападок. Просто потому, что настоящим аристократам с ними связываться неприлично, а простолюдинам — неуместно. Впрочем, насчёт незаконнорожденных не уверен, им аристократический статус присваивается по факту рождения. Естественно, если хотя бы один из родителей таковым явялется.

— Дурак!!! — моментально надулась Лерка. Правда, выдержала недолго, всего пару минут: — А ты хитрый, Елагин!

— В смысле? — заломил я бровь, одновременно заставив глайдер прибавить скорости — показалось, что еле-еле тащимся.