Короче, вынужден признать, что Лерка оказалась права — деда на яхте нет. И да, кухоньку с гальюном я тоже осмотрел, как раз перед лабораторией. Причём с особым тщанием, но даже в мойке никаких подозрительных следов не выявил. Ну и тут, получается, полный облом… но почему тогда дурное предчувствие не проходит? И с каких это пор, позвольте поинтересоваться, я обрёл провидческие способности? А самое главное, что теперь делать?..

Мучимый этими сомнениями, я машинально присел на профессорский стул, но и сидячее положение облегчения не принесло. Я банально не знал, куда деть руки, а потому сначала бездумно погонял прямоугольник увеличительного стекла по направляющим, потом скосил взгляд на электронный микроскоп… и чуть не матюгнулся вслух: приборчик украсился точно такой же аурой, как и аккумуляторы в машинном отделении. Ну да, я всё это время не вырубал «дополненную реальность». Просто был настолько озабочен безрезультатностью поисков, что не сразу обратил внимание на эту занятную — и в какой-то мере пугающую — деталь. А обратив, заметил и ещё кое-что интересное: закатившийся за штатив микроскопа странный булыжник. Чем странный? Да бог его знает…

Поскольку профессор вряд ли бы стал бросать без присмотра что-то, опасное для жизни и здоровья, я без колебаний подхватил булыжник, взвесил на ладони и поднёс поближе к глазам. Ну, что сказать? В «дополненной реальности» никаких подробностей не высветилось — камень как камень. Разве что ни цветом, ни структурой не характерный для островов. Явно что-то привнесённое, слишком серый, я бы даже сказал матовый, и неестественно равномерный по цвету. Ну и зернистость минимальная. Если бы не размер и форма, напоминавшие банальную картошку, я бы и вовсе решил, что это точильный камень, очень уж фактура характерная. Но нет, слишком уж он округлый, ни одной плоской поверхности, по которой можно было бы режущей кромкой ножа пройтись. И… чёрт! Реально лёгкий. Любой окатыш приблизительно такого же размера, но найденный на пляже, был бы минимум вдвое тяжелее. Ну и как же так?

Я на несколько секунд задумался, прикипев взглядом к находке, и даже было подсунул её под лупу, но вынужденно отвлёкся: кожу под «нейром» вдруг неестественно захолодило, а потом ещё и защипало. В качестве вишенки на торте в «дополненной реальности» выскочило предупреждение «Осторожно! Критическая скорость разрядки!», а сам булыжник окутался помехами — теми самыми, в «квадратик» или «пиксельный камуфляж».

— Да ладно! — изумлённо выдал я, мгновенно связав ряд фактов («дохлые» аккумулятор и микроскоп, а также холод и жжение под «нейром», выдававшие переход на прямое питание от моих собственных биотоков) с каменюкой на раскрытой ладони. — Ну, проф, ну, спасибо!

Ну вот реально, блин! О таких вещах предупреждать надо!!!

Торопливо зашвырнув находку на её законное место, то бишь обратно за штатив микроскопа, я как ошпаренный выскочил из форпика, едва не зацепившись ступней за комингс, и чуть ли ни нос к носу столкнулся с Леркой. Надо сказать, чем-то всерьёз расстроенной. Но я на её состояние внимания не обратил, молча оттеснил от люка и тщательнейшим образом запер последний. Прижался к нему спиной и, осенённый внезапной догадкой, извлёк из кармана плазмер.

— Да ну на хрен…

— Вань? — испуганно вскинулась Лерка. — Ты чего это?

Действительно, а чего? Подумаешь, батарея плазмера напрочь разряжена! Мало того, даже индикатор погас. Это что же за артефакт такой? И, самое главное, где его проф добыл? И что вообще теперь делать? Держаться от «Наваги» как можно дальше, чтобы не оказаться посреди дикого острова с вырубившимися, а потому совершенно бесполезными гаджетами? А что с батареями глайдера, кстати? Помнится, на «летящем мостике» приборы живые… те, что с фотоэлементами. Ну и как радиус действия каменюки определить?..

Именно в этот момент я наткнулся взглядом на Леркино запястье, и меня в очередной раз осенило:

— Лер, а попробуй ещё раз на дедовский комм позвонить!

— А смыл? Сбрасывают же!

— Есть смысл, — заверил я подругу. — Звони, давай.

— Как скажешь, — пожала плечами девушка.

Под её ловкими пальцами и моим разочарованным взглядом наручный коммуникатор ожил, замигав дисплеем и завибрировав, и мы некоторое время как зачарованные на него пялились. Правда, довольно скоро я на самой грани слышимости уловил ещё что-то, что заставило замереть и тщательно прислушаться.

— Вань? — снова удивилась Лерка, но я на неё решительно шикнул и, что называется, ещё сильнее навострил уши.

— Слышишь?..

— Что именно?..

— Зуммер…

— Да показалось тебе, Вань!..

— Не-а, — помотал я головой. И сунул в руки окончательно растерявшейся Лерки разряженный плазмер: — Держи! Я щас! И это, звонить не переставай! Если сбросят, сразу же вызывай снова! Поняла?!

— Поняла!

— И тут сиди, наверх не высовывайся! — завершил я инструктаж уже из тамбура.

— Лад…

Окончание слова отсёк клинкет, плотно усевшийся в раму, и я с максимально возможной скоростью рванул по трапу в рубку. И если до того я и испытывал какие-то сомнения, то сейчас от них не осталось и следа — характерный звук зуммера коммуникатора доносился откуда-то с пляжа. Ну, или из близлежащих кустов. В любом случае, следовало с этим разобраться… и незамедлительно.

Остановился я лишь раз — у турбопаруса. Расслабился в попытке освободить разум от мыслей и обратиться в слух… и чуть было сам не офигел: внезапно и сразу пришло то самое тревожное состояние, что я испытал в ночь смерти мастера Лю. Пожалуй, логично назвать его «псевдосамадхи», потому что до настоящего просветления ещё ой как далеко. Но и этого мгновения сосредоточения на звуке зуммера с лихвой хватило, чтобы определить точное направление — кусты прямо за глайдером. Не раздумывая более ни секунды, я с разбегу сиганул в воду — «щучкой», чтобы преодолеть значительную часть пути вплавь, а не враскоряку по песку — и, вынырнув уже на глубине по колено, с куда меньшей скоростью рванул сначала по мелководью, а потом и по пляжу. Под конец порядочно ускорившись, я замахнул на хвостовую часть глайдера, и перескочил на блистер, удачно зацепившись за вертикальный стабилизатор. Нахрена, а главное, зачем? Осмотреться, вестимо! Как-никак, самая высокая из доступных точек. Вот только, на мою беду, кусты оказались достаточно густыми, чтобы полностью перекрыть обзор. Впрочем, меня это не остановило — пробежав по блистеру, а потом и по хищно заострённому носу глайдера, я сиганул прямо в заросли, благо за кусты принял их по ошибке. Тут скорее здоровенные листья-лопухи, чем-то смахивавшие на банальные кувшинки, они же лотосы. Или бананы, которые на Гессиону завезли поселенцы. И не просто сиганул, а ещё и ногу вперед выбросил — классический цэчуай в прыжке — которой и угодил прямо в грудь опешившему от такого развития событий аборигену. Не знаю, как, но я всё ещё удерживал «псевдосамадхи», а потому прекрасно чувствовал обстановку. Здесь шелест листа, тут шорох песка, там еле уловимый свист ветра, огибающего препятствие… ну и учащённое дыхание довольно молодого индивидуума мужского пола, до черноты загорелого и донельзя удивлённого.

На песке мы оказались одновременно, но с нюансами: я уверенно приземлился на ноги, машинально встав в боевую стойку, а абориген, на вид совсем ещё пацан, даже по сравнению со мной, двадцатиоднолетним, пролетел пару метров и сел на пятую точку, пропахав задом порядочную борозду. И в довершение всего ещё и навзничь завалился, не разбив затылок только благодаря буйной шевелюре и мягкой почве. Встать он даже не пытался, просто буравил меня полубезумным взглядом, и тыкал пальцем в коммуникатор, мёртвой хваткой вцепившийся в левое запястье. Да-да, тот самый коммуникатор, что непрерывно зуммерил, отзываясь на запрос связи с Леркиного аппарата.

Следующее, что бросилось в глаза — одежда. Такие же шорты, как у меня, в смысле, из аналогичной водорослевой ткани, но только цветастые, а не хаки, и рубаха с короткими рукавами нараспашку. Так называемая «гавайка». Надо ли говорить, что я с первого взгляда узнал продукцию родовой мануфактуры Елагиных? А обувка вообще сланцы с перемычкой между пальцев. А вот это уже импорт из Протектората Чжунго, но до такой степени массовый и дешёвый, что заполонил всю Гессиону. В общем, абсолютно ничего неожиданного. Так мог бы одеться любой обитатель тёплых краев, то есть практически всей планеты за исключением небольших приполярных областей. И тем не менее, сомнений в том, что я вижу именно аборигена Ликеи, у меня не возникло — слишком характерные черты лица. Такую форму носа, да и разрез глаз, ни с чьими другими не спутаешь. Плюс чуть курчавые иссиня-черные волосы. Ах, да, ещё один момент: такое ощущение, что и шорты, и рубаха парню сильно велики. Странно, конечно, ну да и бог с ним.