Несмотря на головокружительный прогресс генетики, ученым никак не удавалось проследить во времени и географическом пространстве историю этого гена и его мутаций. И только в 1985 году громкая публикация точно раскрыла генеалогию гена АроА-1 Milano. Начало было положено два века тому назад, в тот момент, когда сперматозоид отца Джиованни проник в яйцеклетку матери. Генетика уничтожает всякую близость. В тот день в гене 173 11-й хромосомы Джиованни буква А (аргинин) генетического кода была заменена на С (цистеин). Генетика сводит на нет и поэзию.

Затем в результате изоляции и скрещивания мутировавший ген Джиованни оказался у 4 % жителей Лимоне. Поскольку у Розы этого гена не было, их потомки были гетерозиготны, то есть у них мутировавший ген был только в одной из двух хромосом пары, но этого было достаточно, чтобы обеспечить защиту сосудов. Крепкое здоровье бывает не только от лимонов и оливок, но и от случайности мутаций.

Если же взглянуть на коммерческую сторону медицины, становилось понятно, что был обнаружен ген долголетия. Кто бы мог подумать!

В 2000-е годы лекарства из группы статинов стали самыми популярными среди всех средств, снижающих уровень холестерина. Ежегодная прибыль составляла почти 20 миллиардов долларов. Такая мощная финансовая база позволяла публиковать любые статьи по кардиологии, влиять на СМИ, платить лидерам общественного мнения, приручать врачей и порабощать пациентов. Торговцы уже мечтали о мире, в котором все люди ежедневно принимали бы статин, чтобы не умереть от болезни сосудов. Рекламные ролики показывали ноги трупа с биркой, на которой было написано, что при регулярном приеме статина такого с ним не произошло бы. Рынок может позволить себе быть грубым, если клиенты ненасытны.

В 2003 году лидером на рынке холестерина стал аторвастатин компании Pfizer с товарооборотом более 10 миллиардов долларов в год. Крупные конкуренты, такие как Astra-Zeneca, Merck или Novartis, наступали друг другу на пятки, предлагая новые статины и пытаясь отжать свою долю на рынке. Гиганты фармацевтической индустрии редко становятся новаторами – они только коммерчески перерабатывают общедоступные результаты исследований или используют активные вещества, открытые мелкими компаниями. Они задействуют свои финансовые средства, чтобы сбить с пути фундаментальные исследования или выкупить мелкие фирмы. Их реальный вклад носит маркетинговый характер.

В последние годы появились сотни стартапов в области биотехнологий, обещающих развивать генную терапию и рекомбинантные белки. Так, в 2003 году у основателей одного из таких стартапов с многообещающим названием «Эсперион» возникла гениальная мысль воскресить Джиованни Помарелли. Точнее, не его самого, а его историю как основателя генетической линии – историю, забытую после публикации 1985 года о генеалогии АроА-1 Milano. Им не хватило наглости предложить генную терапию для снижения уровня холестерина здоровым людям в целях иллюзорной профилактики; тем не менее хватило смелости предложить рекомбинантный белок, полученный из гена Джиованни Помарелли.

Исследование показало, что рекомбинантный белок АроА-1 Milano, введенный крысам, лишь слегка уменьшал количество атеросклеротических бляшек и вроде не был токсичным. Поскольку коммерческая цель была совершенно невероятной, белок тестировали в течение пяти недель на 18 пациентах, а затем их сосуды сравнили с сосудами тех, кто не проходил лечение. Каким-то чудом это небольшое клиническое испытание имело слабо выраженные положительные результаты, где объем бляшек сократился всего на 4 %. Однако результаты сочли фантастическими, и торговцы мечтой так разошлись, что заявили, будто был открыт Destop (средство против закупорки сосудов). Очищение с гарантией вечной жизни!

В день объявления результатов компания «Эсперион» благодаря торгам на бирже положила себе в карман 300 миллионов долларов. Тогда лаборатория Pfizer, оказавшаяся внизу списка, купила маленькую компанию за 1,3 миллиарда долларов. Мелочь для гиганта холестерина и способ пресечь возможную конкуренцию. Стартапы часто создаются для того, чтобы разжечь зависть и потом продаться до того, как мечта рухнет. Это был как раз тот самый случай. В клиническом испытании, которое вел «Эсперион», имелись недочеты, которые любого серьезного исследователя повергли бы в ужас и изумление, да и никто никогда не стал бы повторять эти эксперименты. Простачок Pfizer перепродал «Эсперион» через несколько лет, потеряв 99 % своих инвестиций в мечту. Две другие компании, в свою очередь, попытались сделать АроА-1 Milano, но безуспешно. Даже с помощью махинаций.

Если вы поедете на каникулы в очаровательную деревню Лимоне-суль-Гарда, то полистайте буклет, где рассказывается эта история и расхваливаются заслуги оливкового масла и лимонов. Никто больше не решается сказать, что однажды торговцы поверили тому, что смерть от болезни сосудов была вызвана моногенным заболеванием и что они попытались это внушить с помощью миллиардов. Ген Джиованни Помарелли обрел покой на маленьком деревенском кладбище. Акционеры «Эспериона» не принесли ни одного цветочка на его могилу, хотя благодаря ему заработали миллионы.

Из этого медицинско-коммерческого клубка можно вытянуть две неувядаемых правды. Не существует нулевого пациента в бессмертии. Более того, после часа ходьбы по дороге в Риву уровни сахара и холестерина естественным образом снижаются у всех. Здоровье порой все упрощает.

Благодаря достижениям гигиены, вакцинации и изобретению антибиотиков медицина могла бы почивать на лаврах. Страшные инфекционные заболевания были почти окончательно побеждены. Скажем даже, что в 1960–1970-е годы медицина переживала экзистенциальный кризис. Пришлось создавать новый медицинский пейзаж, нарисовав на нем маленькие и большие беды старения в виде проблем здравоохранения. Поскольку научные доказательства получить тут трудно, эту сферу захватили торговцы здоровьем, которые подменили опытное доказательство статистическим. Если раньше людей излечивал опыт, то новые завоеватели, обещая здоровье народам, собирались лишь манипулировать цифрами…

Этот короткий полулетаргический период резко завершился в начале 1980-х годов с приходом СПИДа. Удар грома среди ясного неба. Мобилизовав политическую и научную общественность, СПИД позволил добиться новых и быстрых успехов в вирусологии и противовирусном лечении. Пусть его частота ничтожна в сравнении с чумой, но 100 %-ная летальность[47] превращала его в почти такую же страшную болезнь. Половой способ заражения вызвал волну осуждения, отбросившую нас в Средневековье. Потом наука потихоньку вступила в свои права, не изрыгая проклятия, но и не подавая ложных надежд.

Женщины могут называть его красавчиком, Купидоном или Аполлоном, он останется глух. Гаетан любит только мужчин, и они ему отвечают тем же, находя его прекрасным, как Давид Микеланджело. И не только!

Гаетан относится к тем мужчинам, для которых гомосексуальность – это состояние: они не ищут ни ее истоков, ни объяснения, ни конечную цель. Гомосексуалы так же разнообразны в ритме своей сексуальной активности, как и другие мужчины. Гаетан явно относится к гипергормональному, гиперактивному, если не сказать маниакально-компульсивному типу. Профессия стюарда в «Эйр Канада» позволяет ему много путешествовать и коллекционировать победы всех цветов и национальностей. Он никогда не считал своих половых партнеров, да и как бы он смог? Гаетан обладает двумя преимуществами перед моряками, у которых по женщине в каждом порту: первое – он быстрее перемещается между аэропортами, а второе – мужчины часто доступнее женщин. Эти численные преимущества не заслуживают никакой поверхностной диссертации о тайнах чувств и соитиях, которые задают им такт. У него не меньше 250 разных партнеров в год, он точно не знает, но скоро ему расскажут.