В следующую секунду Горн схватил меня в охапку и уволок в мою комнату. Там он принялся ходить из угла в угол, как тигр в клетке. Я лишь молча следила за его передвижениями и пыталась понять, в чем же дело? Он продолжал метаться, пару раз останавливаясь, бросая на меня свой, заметьте, разъяренный взгляд. Хотел, что-то сказать, но...

- Горн, в чем дело? Что случилось? Вы чего прискакали-то? – а, главное, в какой момент! - Вы что, следите за мной? - сложила руки на груди. - Вы что, серьезно запрещаете мне с кем-то встречаться? Даже с Омишем? Поверить не могу, что это так! Чего ты молчишь?

- Поверить не могу, что я в это ввязался, - глухо проговорил он, и схватился за голову, взъерошив волнистые волосы. - Какой же я болван!

- Кажется, я с вами с ума сойду. Говори сейчас же, во что ты ввязался? И причем тут я?

- Ты не причем, Лия, это все я... - харн двинулся к двери.

Я юркнула перед ним и преградила путь к отступлению, встав в проеме двери. Конечно, для него это не преграда, но он все же остановился.

- Вы меня пугаете! Оба!

- Я сам себя пугаю... - Горн смотрел на меня во все глаза. Будто пытался охватить взглядом, хотя стоял очень близко. - Ты... ты не понимаешь, что происходит. Прости. Я не могу сейчас тебе этого объяснить. И, наверно, никогда не смогу, слишком сложно все оказалось. Я и не мог предположить, что настолько, - он говорил быстро и шепотом, переводя дыхание. Казалось, он был крайне чем-то удивлен. - Ты переворачиваешь сознание, но сначала нутро... Скажи, ты действительно любишь Омиша?

- Что?!

- Бога ради, скажи «да» или «нет»!

- Да нет же, нет! Ненормальные! А что такое? Он больной или заразный? Что с Омишем не так?

Но, Горн, вышедший уже в проем двери, вдруг резко развернулся и положил мне руку на лоб, больше я ничего не помню...

Я оставляла дорожку поцелуев легким прикосновением губ. А тот, кого целовала, мирно посапывал, и наконец, пошевелился, издав спросонок удовлетворенный стон. На моем лице появилась улыбка чеширского кота, ему нравится... Его брови вдруг взмыли, когда харн окончательно проснулся и шарахнулся от меня, как от чумы.

- Ты что делаешь? - он захлопал глазами. Действительно, что я делаю?

- Целую своего благоверного, - слышала себя со стороны.

Кажется, иронию не восприняли с радостью. Она лишь вызвала еще большее удивление.

- Ты... Ты не можешь знать... - харн подтянулся, приподнявшись на одном локте.

- Так как же так случилось, что я твоя жена, Горн? - приблизилась к нему.

- Нет... - замотал он головой, не смотря на меня. - Ты не можешь этого знать! Ты человек, мы не можем...

- Ты уверен? - подобралась ближе, уже касаясь губами его щеки.

Харн застыл, дыхание участилось и в следующую секунду мы уже целовались, как сумасшедшие...

В голове, как эхо продолжал проноситься отголосок сна. Надо же было такому присниться! Горн сел в кровати сразу, как только открыл глаза.

Встав, поплелся в ванную. Сейчас ему нужен холодный душ. Нервы совсем расшалились. От всей этой истории он просто с ума сойдет! Мало того, что сам ввязался, так еще других туда впутал. И Лия... Девчонка ни о чем не подозревает, да и откуда ей. Она не знает законов и традиций харнов, к тому же сама не харнка, чтобы что-то понимать или чувствовать. Но как же ему хотелось, чтобы она переживала хоть толику того, что чувствует он, возможно, тогда ему было бы легче. Холодная вода струями стекала с красивого тела и обжигала. Самое плохое, что этот сон, что приснился ему, вызванный его же переживаниями, может присниться и Лие.. Или еще чего покруче приснится, кроме поцелуев… Горн закрыл глаза, этого он и представить не мог. Она вполне реально может в кого-то влюбиться, а ему, Горну, будет от этого очень плохо, почти невыносимо. Пора с этим кончать. Ведь есть же лекарства, приглушающую боль разлуки и тоски.

Кейлин сидел в своем кабинете и делал какие-то записи. При появлении брата он поднял на него взгляд, продолжая писать, и проследил, как тот сел. Горн казался понурым с самого пробуждения. В лавке никого кроме них не было и можно спокойно поговорить о деле, что взяли на днях, и о личном. С этого и начал Кейлин. Отложил ручку и уставился на брата теперь более внимательно.

- Тебе уже лучше? Омиш сказал, что это была шутка. Он не целовал ее...

Горн выставил руку вперед, запрещая брату говорить.

- Молчи ради Бога, слышать этого не хочу. Чувствую себя преданным. Скажи, когда ты был женат, у тебя такое было?

- Шутишь? Харнки не такие, их учат верности.

- Причем здесь это? Лия ничего не знает и чувствует себя свободной. Соответственно себя и ведет.

- А ты думаешь, узнай она, что-то изменится? Если харнки, не имея любви, остаются верными, то тут все не так. Человек иначе воспитан.

- Лия не местная.

- Что-то ты странно заговорил. Неужели мой брат всерьез заинтересовался своим «шансом на свободную жизнь»?

- Не называй ее так.

- Ты надеялся связать себя узами брака, что бы совет отстал от тебя? Но совету это не помеха, по крайней мере, на тот длительный срок, что ты рассчитывал.

- Я не... - Горн замолчал, пытаясь справиться с чувствами. - Я не хотел, что бы так все получилось. Сам не знаю, как так вышло. Когда я прикоснулся к ней...

- Давай будем называть вещи своими именами, когда ты поцеловал ее...

- Во мне вдруг что-то ожило, словно загорелся свет. Я испытал это впервые. Она мне почудилась вдруг такой близкой и родной, моей... -

Горн рассказывал, а Кейлин дивился, подобные слова он слышал от своего отца, когда был маленьким. Тот рассказывал сыну, как сильно любит их мать, и какое светлое чувство в нем она пробуждала.

- Слова сами вырвались, - продолжал Горн, - в следующий момент я осознал что сделал, но было поздно - печать брака уже была на ней.

- Ты ничего не сможешь поделать, - Кейлин отложил тетрадь, в которой что-то записывал и тяжело вздохнул. Он уже смирился с тем, что натворил его брат. - Разве, что беречь ее от совета.

- Я обрек себя на мучение. Да и Лия теперь в опасности.

- Глупый. Ты бы не мучился так, если бы не питал к Лие хоть капельку той светлой и чистой.

- Чего?

- Она тебе нравится, - Кейлин пригляделся к брату еще раз, - склонен думать, с каждым разом все больше и больше.

- Нет, - отмахнулся Горн. - Этого не может быть. Она же человек! Просто печать брака делает свое дело.

- Сомневаюсь. Поздравляю брат, ты влюблен. Назову это - любовь с первого взгляда. А точнее, «истинная любовь», что крайне редко случается в наших кругах. Против такой любви даже совет ничего не может сделать. Тогда это бы решило дело, - Кейлин заметно повеселел.

- Ты о чем?

- Совету лишь нужно доказать, что у вас та самая истинная любовь.

- Каким образом? Неужели ты думаешь, что я специально для этого пойду к ним? Нет! И как ты себе это представляешь? Лия-то не в курсе!

- Так расскажи ей.

- Нет.

- Почему?

- Нет и все, - Горн насупился.

- Боишься отказа?

- Я не уверен в ней. Ты хоть раз замечал в ней проявления ко мне теплых чувств?

Кейлин задумался.

- Нет. Ну и что. Разницы никакой. Так хоть она будет в курсе, и не будет причинять тебе боль своими похождениями.

- Кейлин, я сомневаюсь, что печать брака делает свое дело в ней. Мне вообще кажется, что она действует только на харнов и, учитывая странные особенности Лии... На что-либо надеяться без сомнения сложно. Видел бы ты, какой мне сон приснился. Я чуть с ума не сошел.

- Достаточно если ты мне просто расскажешь, - Кейлин улыбнулся и сощурил глаза.

- Во сне она все узнала, - Горн старался не смотреть брату в глаза.

- Откуда ты знаешь?

Младший харн помялся.

- Она странно себя повела.

- Как?

- Я не буду об этом говорить! - Горн вскочил с места и заходил по свободному пространству кабинета.

- Понятно.

Горн понурился и сел обратно.