— Утро, — выдавила из себя я, стараясь задержать завтрак внутри его владельца.
Мясник, тем временем, огляделся по сторонам, и, так как народу на рынке было еще мало, поставил свою тележку и подошел ко мне для разговора.
Я, конечно, еще никогда не брезговала разговором с коллегами, но всегда предпочитала иметь для этого свежие сплетни и чашечку ароматного кофе. А тут…Ну, что есть, то есть. Не жалуйся…
— Как твоя Гали? — спросил меня мясник.
(-Гали? Кто такая Гали? Жена? Дочь? Собака? Лошадь? — я не имела ни малейшего понятия, — Ладно, Катя, если не знаешь — отвечай нейтрально.)
— Хорошо, спасибо, — вежливо сказала я.
Мясник кивнул, словно понял что-то важное для себя, а потом сказал, понизив тон:
— А моя Мила сегодня ночью снова убегала.
— Куда? — тупо спросила я.
— Куда и обычно, — буркнул мясник.
(Да, сильно он мне прояснил ситуацию…)
— Я уже и бил ее, и запирал, — продолжал мой собеседник, — А она все бегает ворожить к этой ведьме!
(Ведьма?! Похоже, даже без кофе здесь можно найти отличные сплетни)
— Я уже грозился свести ее в церковь, покаяться перед Великим Вальтером, — грустно сказал мясник, — Но, сердцем-то я понимаю: что еще девке делать…
— А без ведьмы делать нечего? — насторожилась я.
Мясник махнул рукой.
— На выдани она, сам понимаешь, вот и бегает — ворожит. Было бы за бесплатно…
Но я прервала мясника. Не вчера ли фрейлины говорили о ведьмах и ворожбе? И не связывали ли они это со смертью своей подруги?
— А где мне найти эту ведьму? — спросила я.
Мясник удивленно посмотрел на меня. Да, тело торговца рыбой было большим, грузным, но неужели сложно поверить, что, может и такому человеку нужно немного магии? А, что такое я говорю…
— Может, поговорю с ней по душам, перестанет девкам голову дурить, — сказала я, сделав убедительно-серьезное лицо.
— Не гневи Великого Вальтера! — отмахнулся мясник.
Я отела было возразить, но Свет. Боль. И я уже сидела за княжеским столом. Мне досталось тело одой из фрейлин, и передо мной стояло яичко в золотой подставке и очаровательная свежая булочка. Из кофейника доносился божественный аромат свежи вымолотого.
— Ох, берегись своих желаний, — с грустью подумалось мне.
— Ладно, я хотя бы могу нормально позавтракать, — вздохнула я про себя.
Сегодня утром за княжеским столом было тихо. Завтрак проводился в малой зале замка, и на него были приглашены лишь самые близкие фрейлины и люди, верные князю. Всего человек тридцать-сорок. Но по сравнению с тем, что творилось на вечерних застольях, это был просто «семейный» завтрак. Я оглядела присутствующих. Фрейлины, с которыми я вечером коротала девичник, сидели за столом чуть ближе к князю и княгине: видимо, положение этих болтушек-гадалок в обществе было выше. Но и мои вчерашние подружки этим утром выглядели мрачными. Возможно, они оплакивали погибшую подругу, а, может просто не выспались после ночи болтовни. Ни один из камердинеров князя не был мне знаком. Мужчины сидели молча, по другую сторону стола от дам, и совсем ни о чем не переговаривались. Это было странно. Обычно, по крайней мере на вечерних пирах, за столом князя очень весело. Все шутят, рассказывают друг другу последние новости, даже играют в карты…
Конечно, я ранее еще не была на завтраках. Может, здесь ной этикет?
Я украдкой поглядела на князя и его жену. Они, как всегда, были прекрасны. Но даже лучезарность их одежд, и аккуратность их образов, не могли скрыть печали, таившейся на их лицах.
— Ну что ж, — подумала я, — Тут все в печали…Жаль…Однако, вон та булочка смотрит на меня с улыбкой. Так приступим к делу!
Я потянулась за вожделенной сдобой, лежащей в большой корзине посреди стола, и длинный рукав моего платья соскользнул по локоть.
Все мое желание впиться зубами в булочку мгновенно пропало. На моем запястье — запястье фрейлины, тело которой я занимала — красовались повязки, а из под них — саднила кровь.
Я уже была в этом теле! Вчера, на водопадах! Я — она — порезала свои запястья! Для ведьминого ритуала…
Черт, как узнать, кто я? Спросить за столом? Нет, это привлечет слишком много лишнего внимания…Тогда…
Я взяла золотой бокал, стоящий напротив меня на столе. Подняла его. Спасибо, Средневековье, что у вас здесь так любят все блестящее! Словно в зеркале, я увидела в бокале свое слегка искаженное отражение. У меня были рыжеватые волосы, немного веснушек, карие глаза…
— Бекки, перестань любоваться собой! — шикнула мне соседка справа, — Не в такое же утро!
Я хотела пойти ва-банк, и спросить, что случилось при дворе. Но, конечно же, мое время в этом теле истекло…
После Бекки, я оказалась на кухне. В кастрюле, стоящей возле меня, среди всего жира и гари, я с трудом разглядела лицо маленького распорядителя кухни. Лысика с амбициями.
— Аррр…, - прорычала я про себя, — А я только начала узнавать что-то интересное…
Впрочем, изображать этого зануду не самая трудная задача. Знай, командуй всеми. Можно иногда и в босса поиграть!
И я, с умным видом, начала обходить кухню, заглядывая то в одну, то в другую кастрюлю, и, изредка, говоря поварам свои едкие замечания вроде: «Слишком соленое.» или же «Слишком сладкое»
Дела шли неплохо, и я уже начала входить в роль, собираясь отругать Большого Билли — повара, в теле которого я уже пару раз гостила — за его неопрятность на рабочем месте, как глаз мой выцепил странную вещь. Один из официантов подозрительно долго вертелся возле небольшого столика, стоящего почти у выхода. По моему опыту предыдущих посещений кухни — на этом столике всегда стояли блюда, приготовленные для барона, который, как я уже знала, никогда не завтракал, не обедал, и не ужинал вместе с братом и его свитой.
— Странно, — подумалось мне, — Обычно официанты, прислуживающие князю за столом, вбегают и выбегают из кухни с ужасной скоростью. У них нет времени на праздность. А тут….
Я подошла к замешкавшемуся официанту, который, при виде меня, сразу же собрался ретироваться, причем поднос его был пуст.
— Эй-эй, погоди, — сказала я, — Что это ты тут вертелся?
Официант молчал. Глаза его потупились в пол.
В этот момент к нам присоединился Большой Билли.
— Попробуй вино барона, — угрюмо сказал он официанту, — Не прокисло ли…
Я замерла на месте. Неужели?
Официант, дрожащей рукой, взял бокал и залпом выпил его содержимое. И…ничего не произошло.
Билли вернулся на свое место. Официанту-зеваке дали полный поднос, и он вышел в коридор замка.
Я же вернулась к командованию кухней, как вдруг…
Из коридора раздался шум, будто кто-то упал, лязг битой посуды и истошные женские крики.
Почти вся кухня сорвалась с места, и народ, не исключая меня, вывалили в коридор, чтобы увидеть ужасающую картину.
На полу, в куче битой посуды и разлитых супов, лежал официант-зевака. Рот его был открыт. Лицо перекошено и бледно. Под головой растекалось озеро блевоты. Раскрытые глаза уже начали стекленеть. Официант, неоспоримо, был мертв.
Я хотела подойти ближе, осмотреть тело, но Свет. Боль. Меня не стало в коридоре.
Прежде чем я успела понять, где я и в чьем теле нахожусь, меня вычислили. Ржание, топот копыт, дикие, звериные звуки издаваемые испуганными, злыми лошадьми.
Я уже говорила, что животные не любят меня?
Не с самого начала, конечно. В родном городе у меня была кошка. Она, конечно, тоже не сильно меня жаловала, и предпочитала общество моей бабушки, или, на худой конец, сон в одиночестве, но все же — она не бесилась каждый раз, как я появлялась возле нее. Но здесь, в Сэн-Тубр все иначе. Любой зверь — от гончей, приготовленной для княжеской охоты, до маленькой замковой крыски — все шипели, вставали на дыбы, и, кажется, желали разделаться со мной как можно скорее.
Вот и теперь: я оказалась в конюшне, и, прежде чем я успела очнуться от перемещения, меня чуть не убило лошадиным копытом.
