— Уходи! — сказала она. — Уходи, уходи.

— Нет! Я останусь с тобой… А завтра мы поженимся, хочешь?

— Какие глупости ты говоришь! — разозлилась она. — Иди!

Но он не уходил, и она сама побежала и скрылась за грудой каких-то ящиков. Он долго искал ее в темноте, спотыкаясь и сопя, потом упал и с трудом поднялся, потирая ладонью пораненный голый затылок. Фит отчаялся найти ее и остановился.

— Нора! — позвал он жалобно. — Нора, где ты?

Нора молчала. Фит еще долго жалобно звал ее, невидимый в темноте, его голос то приближался, то удалялся.

— Нора! — в последний раз, как утопающий, позвал он.

Нора молчала и глотала соленые слезы. Сейчас она не презирала его, сейчас она снова его любила и прощалась с ним. Наконец машина стремительно тронулась с места, но поехала назад, наскочила на дерево, которое охнуло, как живое. Двигатель заглох от удара, но вскоре опять заработал, машина снова тронулась с места, проехала по декоративным кустам, по лежащим на земле водопроводным трубам и исчезла. Только тогда Нора пошла к гостинице. Администратора не оказалось на месте, она сама взяла ключ и с трудом поднялась на второй этаж. Комната оказалась тесной и жаркой, пахло пылью и канализацией. Но простыни были чистыми. Нора раскрыла окно и легла, не раздеваясь. Чувствовала она себя скверно, ее тошнило, пот заливал глаза. Комната кружилась вокруг нее, как заколдованная. Она встала и с трудом дошла до окна. Ей казалось, что пол уходит у нее из-под ног.

Возле окна ей стало полегче. Дул ветерок, пропитанный запахами реки. Тихо и скорбно шумела листва, река ласкала влажные берега. И неожиданно она почувствовала, как покой властно вливается в ее душу. Мир огромен, жизнь богаче любой выдумки. Прощай, Фит, прощай, ночная мгла! Эту жизнь не может вобрать в себя никто и ничто, она всегда огромнее всех мыслимых понятий.

В коридоре раздался топот многих ног, шаги неожиданно затихли возле ее двери. Кто-то нажал снаружи на дверную ручку. Нора увидела, как ручка медленно повернулась. Послышались тихие голоса, сопение, ругань. Вышибить эту крепкую массивную дверь вряд ли было возможно. Нору вдруг охватил безрассудный слепой гнев. Она прекрасно знала, чего ищут здесь ночью. И, возможно, совсем не случайно администратора не оказалось на месте. Наверно, в дверь ломились те развязные парни, которые косились на них с Фитом в ресторане. Она огляделась, но не обнаружила в комнате ни одного тяжелого или острого предмета. И все же кое-что нашлось — совок для угля, оставшийся здесь, видимо, с зимы. Не бог весть что, но что поделаешь, если выбора нет.

Она резко распахнула дверь. Их оказалось трое, они опирались друг на друга. Тот, который налег на дверь плечом, упал на пол. Нора с яростью пнула его ногой и подняла совок. Двое других отпрянули. Они были молодыми и сильными, как быки, рубашки обтягивали их широкие плечи.

— Марш отсюда! — вне себя от ярости крикнула Нора. — Пока я кого-нибудь не покалечила.

Тот, который упал, пошатываясь, встал. Его пьяные мутные глаза тупо уставились на нее. Нора замахнулась.

— Я размозжу тебе голову, слышишь?

И Нора с силой захлопнула дверь. За ней послышался болезненный стон, отчаянная ругань. Потом шаги быстро удалились. Нора вдруг сообразила, что завтра может встретиться с кем-нибудь из этой троицы.

Когда Нора проснулась, вокруг стояла такая тишина, что ей показалось, что она внезапно оглохла. Пол был залит лучами теплого осеннего солнца, в комнате все так же пахло рекой. Нора взглянула на часы — без десяти девять. Она вскочила и посмотрела в окно. Стоял обычный спокойный осенний день, сквозь листву деревьев проглядывала река, светлая и спокойная в этот час. Было безлюдно — перевернутые стулья на веранде, окурки на столиках, масляная бумага. И все же день был прекрасным, казалось, тишина растворила его в себе. Нора чувствовала себя хорошо, несмотря на тяжелую голову. Вчерашний день словно выветрился у нее из памяти.

Через полчаса она уже ехала по шоссе к стройке на случайном грузовике, который сам остановился, чтобы подобрать ее. Лицо шофера, молодого парня, голого по пояс, с фиолетовым платком на шее, вылинявшим и грязным, казалось одновременно и приятным и немного нахальным, его улыбка обнажала белоснежные зубы. Он больше смотрел на ее ноги, чем на дорогу, отчего пострадала кошка, которая даже не успела мяукнуть, когда на нее наехал грузовик. Но держался шофер учтиво, обращался к ней на «вы».

— Вы к кому приехали?

— К брату… Он работает здесь на стройке инженером.

— A-а, наверно, я его знаю… Как его зовут?

Нора назвала имя, но шофер его не знал. Они уже выезжали из городка, когда им чуть не попала под колеса свинья. Она с тревожным хрюканьем ринулась во двор, растревожив гусей и куриц. Если так пойдет дело, подумала Нора, то ее путь на стройку окажется усеянным трупами.

— В здешнем кинотеатре дают «Клеопатру», хотите пойти со мной вечером в кино?

Нора вежливо отказалась. Он любезно довез ее до самого здания управления, весело помахал ей на прощанье рукой.

Она тоже улыбнулась ему в ответ — как-никак, он ради нее совершил наезд.

Здание управления построили совсем недавно, пахло известью и краской. Кругом висело множество лозунгов, а у входа — стенгазета с карикатурами, грубоватыми, но довольно остроумными. В центре была изображена телефонистка и надпись: «Алло, я — атомная!» Значит, с этой женщиной ей теперь работать. Мимо Норы прошел человек с ведром, она спросила его о своем брате.

— Третий этаж, тринадцатая комната, — сейчас же ответил незнакомец.

Нора стала подниматься по лестнице — нашел же себе номер! Но, в общем-то, брату везло в жизни, разве что семейная жизнь не слишком удалась, жена почти оторвала его от родительской семьи. В тринадцатой комнате стояло три письменных стола, за одним из них сидел Саша. Двое его сослуживцев сейчас же устремили взгляды на ее ноги. Брат сначала нахмурился, потом добродушно засмеялся:

— Это моя сестренка, ничего, правда?

Сослуживцы что-то пробормотали в ответ, а один из них, с бакенбардами, облизнулся. «Напрасно облизываешься! — сердито подумала Нора. — Я тебя не пригрею…» Ни с кем не поздоровавшись за руку, она села на единственный свободный стул.

— Когда приступать к работе? — деловито осведомилась она.

— Не спеши! — Все трое рассмеялись. — Ты, наверно, не завтракала?

— Нет.

— Тогда давай сначала позавтракаем, а потом я отведу тебя к начальству, тогда станет все ясно. Где твой чемодан?

— В гостинице на пристани.

— Хорошо, у меня машина, съездим туда.

В лавке не было ничего, кроме колбасы. Нора почти не притронулась к еде, но ее брат съел все с большим аппетитом. В отличие от Норы он рано располнел, пояс с золотой пряжкой делил надвое его мягкий живот. У брата и сестры были только глаза одинаковые — ясные и веселые, но характерами они совсем не походили друг на друга. Нора обладала скорее мужским характером, а Саша тяготел к семейному уюту, заботился о своей внешности, был скуповат. Под влиянием жены он отказался от курения и регулярно бросал в детскую копилку деньги, которые раньше тратил на сигареты. Нора так же сильно любила его, как и презирала.

После завтрака Саша отвел ее к начальнику. Это был мужчина среднего возраста с видом молчальника.

— У вас что, нет другого платья, подлиннее? — буркнул он.

Нора снисходительно взглянула на него:

— У меня есть брюки…

— Хорошо, пусть будут брюки… Нельзя ходить с голыми ногами… Здесь, как на фронте, девушка.

— На вашем фронте стреляют главным образом по ногам? — едко спросила Нора.

Начальнику, видимо, понравился этот ответ, потому что он посмотрел на нее с уважением.

— Надевай брюки, — повторил он. — Ты что-нибудь понимаешь в телефонах?

— Только в телефонах и понимаю, — искренне ответила Нора.

— Наверно, как моя Сузи, — начальник улыбнулся, — моя младшая. Как встанет утром, так сразу, не успев помыться, хватается за телефон… Иногда до двенадцати часов разговаривает…