Когда я подробно ознакомился с нашими «географическими картами» и маршрутом изысканий, у меня окончательно укрепилось сомнение в правильности принятого решения вести изыскания по реке Дебин через «трубу». Само направление говорило об этом. «Труба» шла строго на север, потом на северо-запад, а направление притока реки, по которому предполагалось вести изыскания с выходом к перевалам, было западное. Получилось, что мы должны вести дорогу по двум катетам большого треугольника: на север — по реке Дебин, и на запад — по ручьям. И вполне понятно, что для сокращения расстояния напрашивался ход по гипотенузе. Но именно в этом, таком заманчивом направлении вздымались высокие, покрытые снегом горные вершины и беспорядочным нагромождением терялись вдали.

Река Дебин в районе «трубы» прорезала главный горный хребет Черского. Открытый всего несколько лет назад экспедицией С. В. Обручева, он назывался так в честь Ивана Дементьевича Черского, одного из первых исследователей Сибири, умершего здесь, на реке Колыме, в 1892 году.

Помимо тяжелого для изысканий участка по реке Дебин, нам предстояло найти проход через горную цепь с последующим выходом к реке Берелех. Маршрут был настолько трудным, что я на свой страх и риск решил прекратить работы и организовать поиски нового направления для обхода «трубы».

Недалеко от прижимов в реку Дебин впадал довольно большой безыменный правый приток. Широкая его долина уходила в нужном нам направлении, то есть на северо-запад, по гипотенузе. Как только я это определил, сердце мое радостно забилось. «Вот наша долина, по которой пройдет трасса», — подумал я. Но когда поделился своими соображениями с Гришей, мой помощник меня разочаровал.

— Неужели такая мысль не пришла бы и нам? — сказал он с обидой. — Об этом ручье знают в управлении, и сюда недавно посылалась целая экспедиция, но выхода и перевала из него они не нашли.

— Не нашли? А мы должны найти! Это наша последняя надежда.

Итак, в рекогносцировку! Пока по левому берегу. Но сначала надо обследовать «трубу» и посмотреть, нет ли возможности проложить трассу вдоль нее.

Родная стихия захватила меня. Снова палатка, лагерь, кочевая жизнь и опять тайга со своими прелестями, трудностями и загадками.

Живописной группой выезжаем мы на рекогносцировку и сразу же сталкиваемся с препятствиями. У берегов ехать нельзя, весенние воды еще не спали. Река бушует и стремительно несет свои грязные воды с остатками наледных полей и с сорванными где-то деревьями. Переехать вброд реку невозможно, поэтому уходим высоко в сопки. Кручи и осыпи, глубокие ущелья с шумящими потоками на дне, слои снега, не тающего в темных ущельях летом, — сразу все это стало на нашем пути, как только мы поднялись в горы. Ночуем высоко в горах. Для чая топим снег в котелке. Лошади жуют овес и толпятся около нашего костра.

Блуждаем в горах третьи сутки. Обход одного из огромных ущелий увел нас далеко на восток. Убеждаемся, что здесь трассу вести нельзя.

Усталые, мокрые и грязные возвращаемся в свой лагерь. После дневного отдыха ищем брод, чтобы переехать на другой берег реки. Километрах в двух ниже нашего лагеря находим более мелкое место, но все же несколько метров надо переплывать на лошадях. Чтобы не намокнуть, становимся ногами на седло и таким образом переплываем глубокую часть русла. Один из наездников летит в воду. Ванна не из приятных. Надо разводить огромный костер и сушить пострадавшего. Товарищи, провожавшие нас и оставшиеся на том берегу, жестами выказывают сочувствие.

Приведя себя в порядок, тронулись в путь по правому берегу реки, который через несколько километров привел нас к прижимам. Дальше ехать нельзя. Сопки отвесно падали в реку, и обрывы преграждали путь. Начиналась «труба». Мы поднялись на вершины сопок и опять столкнулись с теми же препятствиями, что и на левом берегу. В одном из ущелий увидели палатки и к ним осторожно стали спускаться. Мы ехали по крутым и скользким склонам, ежеминутно рискуя свалиться в бушующий ручей, который бился среди острых и больших камней.

Ближе к устью ущелье немного расширялось, и здесь стояли палатки строителей. Их база выбрана явно неудачно. Во-первых, трасса должна была проходить по противоположному берегу, а во-вторых, это узкое и мрачное ущелье было совершенно неподходящим местом для строительства поселка дорожников. Строители оправдывались тем, что ущелье выбрали зимой для временной базы и что дальше по «трубе» даже и таких мест нет.

Я стал выяснять, как они изучали районы обхода «трубы». Начальник базы строителей товарищ Никулин, руководивший рекогносцировкой, подробно рассказал, что они облазили все окрестные горы и тщательно обследовали правый приток, на который я возлагал надежды. Однако никакого прохода через хребет найдено не было, и поэтому управление окончательно приняло решение строить дорогу в прежнем направлении.

— Мы исколесили там все распадки, все вершины, но пройти через горы нельзя, — говорил он.

— Вы видите сами, что вот здесь река Дебин прорезала горную цепь, значит это наиболее удобное место для перехода через хребет.

Но на мой вопрос: как же он сам здесь построит дорогу, когда ее придется укладывать почти на отвесных скалах, пересекать глубокие ущелья, возможно даже сооружать тоннели и крытые галереи, — ответа не последовало.

Я же отчетливо представлял, что здесь перед строителями стояла совершенно невыполнимая задача. Во всяком случае, в заданный короткий срок, несмотря на все их умение и старание, они не могли бы устроить проезд по этим скалам.

Ночью не спится. При слабом огоньке коптилки я на вьючном ящике рассматриваю безжизненную схему заданного маршрута и тоненькие нити разных речушек, пересекающих этот район.

И опять-таки само собой напрашивается направление по гипотенузе. Прикидываю расстояние — сокращение около двадцати километров. Но пусть только десять, пусть даже ни одного, даже пусть будет больше на пять-десять километров, но и тогда это будет выгоднее, если, конечно, там не будет мест, аналогичных «трубе», и будет сносный перевал.

Принимаю решение: не останавливая работ, уехать одному обследовать правый приток, несмотря на то, что там уже побывали дорожники.

Передав бразды правления своему помощнику, я с одним из рабочих еду на эту рекогносцировку.

Переправившись через реку Дебин, мы по долине ручья углубились в тайгу. Долина как долина, как множество уже пройденных нами. Едем довольно быстро, все мысли там, в горах, где будут разрешаться сомнения.

Долина ручья Случайного, как мы его назвали, шла вначале строго на запад, но постепенно стала заворачивать на север. Это совпадало с желаемым направлением, нанесенным мною на схему. Пока нет ничего страшного, и мы поднимаемся все выше и выше по ручью. Много разных притоков впадает в этот ручей, но по первому взгляду на их долины мы определяем, что это все не то, что нам нужно.

По пути попадаются свежие зарубки, значит действительно здесь кто-то недавно был. На одном дереве даже надпись и дата. Пока все правильно, но не предвещает ничего утешительного.

Наконец ручей делится на два равноценных притока, и они, расходясь под острым углом, теряются в горах. Левый приток еще более забирает к западу, и это еще выгоднее для нашего направления, но долина его становится все уже и темней. Мы попадаем в темное и мрачное ущелье, глубоко прорезавшее отроги гор. В течение трех дней карабкаемся по его кручам, исследуя каждый распадок. Но везде нас постигало разочарование. Прохода не было, и все чаще попадались надписи на затесах больших деревьев: «Впереди перевала нет».

Эта фраза все настойчивее звучала в моем сознании.

Оставалась еще одна, но уже самая последняя надежда — вернуться на развилок ручья и обследовать правый приток.

Спустившись вниз, мы возвращаемся к началу развилка ручья. Отдохнув немного, направляемся по узкой долине правого притока. По бокам темные склоны сопок, заросшие стлаником и редкими деревьями. Всюду видны зарубки на деревьях с надписями: «Впереди перевала нет». Нет так нет, но я хочу убедиться в этом сам.