Сделав два резких размашистых шага, я рванул локти вниз и с гортанным воплем прицельно вклинил стальное полотно в желвак над янтарным обручем. Раздался оглушительный, пронизывающий нутро вой. Тело зверя вмиг покрылось буграми налитых мышц и дернулось. Галмор отчаянно ревел от боли, захлебываясь собственным хрипом, однако, стойко превозмогая агонию, не двигался с места.

Первый удар натужно прошел сквозь плотную шкуру, вспорол сухожилье и уперся в кость.

– Еще раз! – заорал я сам себе, до сих пор не веря в происходящее. – Э-э-а-а-х!

Второй с треском пробил голень зверя, оставив обрубок болтаться на толстом лоскуте вен и кожи. Галмора сотрясала болезненная судорога. Зверь истошно скулил…

– Еще!

Третий взмах без труда отсек остатки конечности, обнажая край кровоточащей культи. Наконец не выдержав, несчастное животное одернуло изувеченную лапу и жалобно заскулило. Цепь шевельнулась, обруч кандалов заскользил к земле и повалился на раскрашенный багровыми каракулями песок.

…Не в силах успокоить взбесившееся сердце, я поднял взгляд. Впереди стоял Тамиор, неторопливо подбирая к себе и наматывая на предплечье нерушимые звенья утратившего силу поводка. Белобородый скривил рот и молча указал на заднюю половину туловища зверя. Вокруг страшной раны, расползаясь от омертвевшей стопы до хвоста, стремительно росла знакомая мерцающая поволока «сломанного меча». Заклинание принялось делать то, для чего было создано – исцелять. Кровь, бурным ручьем хлынувшая из порванных жил, застыла над поверхностью арены. Густые капли ихора вытянулись в тонкие шевелящиеся нити и, закручиваясь длинными плотными жгутами, точно щупальца какого-нибудь морского гада, подались к отрубленной пяте.

– Работает, – ошарашено прошептал я себе под нос. – Работает!

Услышав мои слова, монстр жалобно, совсем по-собачьи взвизгнул, с трудом привстал на трех ногах и, проковыляв пару коротких шагов, вновь рухнул на ристалище, словно умышленно зацепившись за край стоящего напротив жертвенного столба. Деревянный брус немедленно треснул, накренился и под весом двух прикованных к нему разумных, с грохотом опрокинул расположенную подле жаровню. В воздухе тут же разнесся сладковатый запах паленой плоти. Галмор фыркнул, подтащил бездыханные тела огромными когтями ближе и с жадностью вгрызся в затверделое мясо, торопливо заглатывая куски вместе с обломками щепы и ржавчиной кандалов.

По мере того, как гигантская псина набивала брюхо, я все больше всматривался в переливы удивительного волшебства, столбенея с каждой новой секундой. Там, где еще совсем недавно кровоточил уродливый обрубок, завеса чар уплотнилась, стала мутной, а сквозь разводы целительной пелены угадывалось какое-то движение. Вены и сухожилья, будто обладая собственным разумом, срастались с отсеченной частью, постепенно возвращая ступню чудовища на привычное место. Кости соединялись прямо на глазах, а затем стремительно покрывались тугими комьями пульсирующих мускулов. Когда же «сломанный меч» наконец рассеялся, от культи не осталось ни малейшего следа.

– Получилось… Получилось! – радостно закричал Давинти.

Ликование эльфа выбило меня из ступора, и противоречивые думы быстро уступили место гнетущему предчувствию. Над трибунами Крактан уже некоторое время висела нехорошая тишина, топящая арену в плохо сдерживаемой тревоге.

– Это рабы… Наслали… Такое?..

– Мерзкое колдовство…

– Зачем… Они пытаются… – витали обрывки фраз в воздухе.

Совсем недавно истошно гомонящая толпа яростно, свистом и очумелым хохотом поддерживала варварскую жестокость, приняв мой вынужденный поступок за извращенную расправу над поверженным врагом. Видно, по привычке решив, что столь болезненная и медленная казнь и есть кульминация кровавого представления, публика сотрясала восторженным воплями вековые стены крепости. Теперь же от смотровых ниш доносились лишь робкие перешептывания, готовые в любую минуту перерасти в неподдельный ужас.

– А-а-а-а!!! Довольно!!! – внезапное эхо громового рева колоколом заходило по арене, обращая к хозяину хриплого баса любопытство всех разумных до единого.

Вряд ли такая черта, как самообладание могла служить одним из козырей свирепого вожака местных лиходеев, а потому тело владетеля Крактан прямо-таки дрожало от переполняющей его злобы. Не сдерживая ни слов, ни движений, Люто бесновался.

– Ненавижу! – захлебываясь негодованием вопил он. – Что, решили обмануть меня?! Я – бич берегов Тилрадана. Все те разумные, в чью бухту хоть раз заходили мои корабли, с ледяным ужасом вспоминают встречу с великим и беспощадным Люто! И я не прощаю своих врагов. Никогда! – главарь перевел дыхание. – Убить всех до единого! – гаркнул разбойник с еще большим гневом. – Выпотрошить и развесить трупы на столбах! Немедленно!

Едва Люто успел закрыть свою гнилую пасть, как воздух пронзил тонкий натянутый свист. Рука лучника, несущего дозор у ближайшей сторожевой бреши, дрогнула, и стрела, не дождавшись окончания приказа, отправилась искать жертву. Стальной наконечник искоса ударился о спину Бога Псов и отскочил, оставив после себя глубокую рваную царапину на хребте. Галмор вмиг ощетинился, зло зарычал, выпрямляя веер костяных игл, вскочил на ноги и, пружинно оттолкнувшись, протаранил боком подножие башни. Стена глухо дрогнула, осыпаясь пылью. Хлипкий пол вышки пошатнулся, и незадачливый стрелок с испуганным криком вывалился из бойницы. Монстр раскрыл пасти и на лету ухватил падающего человека, мгновенно разорвав его надвое.

Сплюнув кровавые ошметки на землю, Галмор свирепо уставился на противоположный край ристалища. Трибуны сдавленно ахнули. Потянуло страхом. Кто-то отчаянно заголосил, и обезумевшая толпа, словно штормовое море, заколыхалась из стороны в сторону. Напыщенность, леность и кровожадные желания мгновенно испарились, оставляя вместо себя только стремление выжить. В поисках спасительного выхода разодетые зеваки вопили, карабкались друг по другу, ломали кости и втаптывали в пыль соседей. Паника захлестнула твердыню Крактан.

Гул тревожного рога протрубил бой и в тот же миг полтора десятка стрел градом обрушились на грозное животное. Не в силах причинить ощутимого вреда мифическому зверю, острые тонкие иглы тем не менее одна за другой пробивали шкуру и занозами застревали в его теле. Галмор ловко отскочил влево, уклоняясь от повторного залпа, пригнулся и, взяв лихой разбег, устремился к противоположной стене. Нарочито поджав головы и подставляясь под удар боком, Бог Псов с грохотом влетел в основание ниш.

«К-р-р-а-к!».

Камень лопнул, пошел извилистой трещиной и осыпался крупными валунами, утягивая и погребая в зыбучем крошеве нескольких зрителей.

Я растерянно осмотрелся. Пожалуй, впервые за годы наемничества и сотен мелких, а также заварушек посерьезнее, я не мог найти себе места в зачинающейся сваре. Заметив, что Тамиор направляется вслед за монстром, я подобрал меч и, было, поспешил за ним, однако…

– Варанта! Лук! Брось его сюда! – остановил меня, еле пробивающийся сквозь всеобщий гам, голос Давинти.

Невесть каким чудом протиснувшись меж вздыбленных игл и закрепившись у гигантской шеи, поэт по-прежнему болтался верхом на спине песьего бога и протягивал ко мне свободную руку.

Я машинально поискал глазами. В пяти шагах справа, придавленный остатками разорванного на куски часового, лежал простой тисовый лук. Кожаный колчан, туго набитый стрелами, находился неподалеку, утопая нижним краем в вязкой луже еще не впитавшейся в песок крови. Я сгреб оружие в охапку и рысью пустился вперед, туда, где царил настоящий хаос.

Будто не замечая остроухого попутчика, Галмор продолжал неистово крушить подножье стен арены, пытаясь добраться до замешкавшихся, а после и вовсе утративших возможность покинуть свои уютные ложа, что в одночасье превратились в смертельную ловушку, разумных. Стрелки же на башнях раз за разом обрушивали потоки колючей стали на спины двуглавого гиганта и его седока, полностью утратив интерес к широкоплечим фигурам парочки слишком живучих рабов, мечущихся по ристалищу. И стоит признать – подобное решение казалось вполне оправданным. Бог Псов без сомнений представлял по-настоящему главную, разрушительную угрозу. А потому маленькая армия Люто всецело вознамерилась загнать внезапно вырвавшееся на свободу и решившее сровнять с землей стены твердыни, чудовище туда, откуда оно выбралось.