Мы с белобородым рыцарем прекрасно понимали, о чем толкует капитан Тычок, но на всякий случай, не сговариваясь, прикусили языки, дабы не распространяться о той роковой ночи, проведенной в «Пыльном Вереске».

– Остается надеяться… – продолжил капитан и тут же запнулся. – Хотя нет, – буркнул он следом, – власти города, несомненно, заботятся о благой репутации и делают многое для обеспечения безопасности в нем, но… Все же Ритаки – это в первую очередь гигантский базар, а не тилская крепость. Порой пропажа товара из скобяной лавки вызывает гораздо больший интерес, чем чья-то жизнь, окончившаяся в подворотне на острие кинжала слишком нетерпеливого ростовщика. И даже если кто-то хватится – как-никак вместе с нами бесследно испарилась вся прислуга лучшего кабака в порту в придачу с хозяином заведения – то боюсь, искать все равно не станут, – Дики нарочито придал важности голосу. – Но если Боги не поскупятся на чудо, в чем я сам крепко сомневаюсь, и какой-нибудь отчаянный сорвиголова все же решится отправиться на подмогу, – задумчиво помычал себе под нос капитан, – то едва ли у того бравого смельчака в здравом уме хватит духу сунуть нос туда, куда, как я думаю, мы направляемся.

– И куда же, по-твоему, нас везут? – прозвучал дрожащий шепот, доселе не подающего признаков присутствия Давинти.

– Чуете запах? – тихо, вопросом на вопрос ответил Тычок.

– Нет, – пискнул тил. – Я ничего не чувствую, кроме вездесущего мускуса.

– Конечно, нет, – пренебрежительно буркнул Дики. – Да где вам чего-то учуять, сухопутные? – капитан шумно втянул воздух ноздрями. – Миндаль, гроза и камень. Так пахнут волны только одних берегов. Это остров Каменных Лун, – зловеще понизив тон, подвел он итог. – И если мои предположения верны, а нюх у меня остер на опасности, то все мы можем попрощаться друг с другом прямо сейчас. Потому, что из этого проклятого места никто не возвращается живым.

– Хе-хе, – из уст поэта вырвался нервный смешок. – Позвольте отметить, уважаемый капитан, что вы несомненный мастер по части нагнать страха, – зачастил он. – И подобное умение безусловно являлось бы большим подспорьем в обстановке, располагающей ко всяческого рода зловещим историям – к примеру, в кругу друзей с чаркой эля наперевес, у ночного костра, в отменно охраняемом охотничьем лагере, но отнюдь не тогда, когда мы все и так, похоже, находимся на волосок от неминуемой гибели.

Сперва, казалось, от услышанного эльф даже воспрял духом, однако его говор предательски становился тоньше и тревожнее с каждым словом.

– И потому напрашивается животрепещущий вопрос – откуда могут взяться подробности о столь жутком острове, если никто оттуда не возвращается? По крайней мере, живым…

– Следи за своей кружкой, сынок! – недовольно рявкнул Дики. – Ты не знаешь и крупицы того, что мне приходилось встречать на Спешных просторах. Так что лучше помалкивай.

– А ведь и верно, – вклинился Тамиор. – Мне тоже доводилось не раз слышать о таинственном атолле. Но ничего кроме соображений, что это всего лишь клочок земли посреди пучины, обнесенный утесами, словно крепостными стенами, мне не известно. Ни гаваней, ни мало-мальски пригодного для высадки берега… Одним словом, каменный короб. Ни входа, ни выхода. Что может быть жуткого в монолите скал? Разве только их неприступность.

– Х-е-х! Неприступность… Короб… – весело крякнул Тычок. – Ловко ты все расписал. Только вот, морской ветер приносит разное. И порой, среди его шепота можно различить крики обреченных, что доносятся с арены Крактан, – мрачно добавил канри. – Попасть за скалы и правда невозможно, но только если не знать верного прохода. Среди моряков гуляет молва, будто внутри проклятый остров доверху набит такими же душегубами, как Люто. А сам он там за главного. Стало быть, арена Крактан и есть его логово, куда он сотнями свозит угнанный народ вместе с тюками награбленного добра. Именно там он готовит и обделывает свои черные делишки. Так-то, – припечатал капитан.

За разговором я не заметил, как корабль сбавил ход и почти остановился. Сверху послышался топот тяжелых сапог, лестница заскрипела, и вниз спустилось трое здоровяков, обвешанных оружием с ног до головы.

– Встать, падаль! – заорал один из них.

– Милости просим дорогих гостей на выход, – гадким тоненьким голоском, прерывисто хихикая, проблеял другой.

Пленники послушно зашевелились и стали подниматься, выстраиваясь в непроизвольную очередь, чтобы, преодолев скрипучие ступени, по одному исчезнуть в проеме верхней палубы. Капитан Дики Тычок и наша троица замыкали шеренгу узников.

Яркое солнце, многократно отражающееся от водной глади, больно ударило по глазам, свыкшимся с полутьмой трюма, отчего ступать приходилось практически вслепую. Впрочем, вскоре зрение все же вернулось, и я смог оглядеться по сторонам. «Пустой Гром» был пришвартован в широкой скалистой гавани, а на шкафуте хозяйничала дюжина головорезов с угрюмыми щербатыми физиономиями. По левую руку высился небольшой холм, выросший из небрежно сваленного, изъятого у команды, абордажного арсенала. Среди груды разношерстного доисторического барахла я заметил блеск собственных нардиевых клинков, а также щит и копье Тамиора, испускающее слабое сияние из-под вороха прочего острого хлама.

Неутешительный вывод напрашивался сам собой – воевать нам было нечем. Однако кое-что все же придавало уверенности. Моя кольчуга, как и доспехи рыцаря, оставались на месте. Видимо, подельники Люто не захотели тратить время на возню с нашим разоблачением, и решили просто покрепче связать наиболее опасную добычу.

К берегу, сплошь усеянному массивными валунами или скорее россыпью удивительно ровных обломков скал округлой формы, что точно причудливые окаменевшие бутоны возвышались над землей на коротеньких уродливых стеблях, тянулся узкий дощатый трап, по которому, низко склонив головы, спускались связанные моряки. Вдоль сходней и дальше, по буйно заросшей зеленью тропе, размещалось несколько часовых, вооруженных короткими луками и изогнутыми мечами, принятыми наперевес. Разбойники явно хорошо подготовились, на случай если кому-то из вновь прибывших взбредет в голову попытка побега. Караульные молчаливо следили за живой колонной, образовывая некий коридор, указывающий пленникам направление скорбного шествия. Прочие же бандюги, весело хохоча и бодро переговариваясь друг с другом, грубыми пинками подгоняли волочащихся вниз бедолаг, выкрикивая в их сторону насмешки и нетерпеливые ругательства.

Настала наша очередь сойти на берег и, получив сильный толчок в спину от мордатого громилы, я зашаркал по помосту, пытаясь хоть как-то двигаться вперед на крепко спутанных выше колена ногах.

– Варанта, – шепотом окликнул меня плетущийся следом белобородый, когда мы оказались на берегу, – глянь-ка направо. Там еще корабли. И немало.

Я повернул голову. За массивной тушей каракки капитана Тычка открывался вид на вполне обустроенный порт – широкая деревянная пристань и несколько причальных линий, с десятком пришвартованных кораблей. В глаза бросалось сущее разнообразие флота. Средние, малые… Здесь были как суда, явно принадлежащие людям, так и небольшие, но богато украшенные крытые лодки канри, на каких путешествовала знать и крайне зажиточные торговцы из Ритаки. Рядом, мерно покачиваясь на волнах, покоились причудливые, с ветвистыми, словно рога оленя, мачтами, галиоты лаканов. Даже паре эльфийских парусников, снабженных по бортам гребными колесами, окутанными характерной для всех маго-механизмов тилов синеватой дымкой, нашлось обособленное местечко.

Возле одного из кораблей суетилось несколько разумных. Все они, на первый взгляд, принадлежали к разным народам, однако кое-что начисто стирало любые отличия в облике несчастных – рваные серые одежды и кандалы, темнеющие ржавчиной по рукам и ногам. Часть невольников занималась переносом какого-то скарба с палубы на берег и последующей погрузкой оного на широченные двухколесные телеги.

«Рабы, – при этой мысли глубоко под ребрами заерзал холодок, а сердце сжалось и принялось наполняться кипящей яростью. – Люто… Ты еще большая тварь, чем могло бы показаться после первых стычек. В следующий раз прикончу мерзавца при малейшей возможности, – рычал внутренний голос».