По иронии судьбы, читать на ночь стихи или попить чайку в свободные от Кощея вечера повадился один ведьмак, маявшийся в то время в ожидании какого-то крупного заказа.

По законам жанра, дорожки ведьмака и Кощея должны были пересечься. Точнее, дорожка была одна, и совпасть должны были только место и время.

И вот в один из вечеров ведьмак, наконец получивший заказ, решил сделать даме сюрприз – явиться с корзиной изысканных заморских сладостей, в тяжелых доспехах, и устроить прощальный ужин, по местному – отходняк.

Дама же, совершенно не ожидая ведьмака, встречала в опочивальне Кощея.

Ведьмак, зайдя с корзиной в опочивальню, увидел свою даму в объятиях какого-то ушлепка и, недолго думая, выхватил меч.

Вампир же, увидев перед собой ведьмака, решил, что это происки конкурентов, и решил сделать ноги. И в тот момент, когда он сиганул к окну, ведьмак сделал стальным мечом «туше», которое пришлось вампиру в то место, которое ведьмак в жизни бы не разглядел, будь на Кощее штаны. Или хотя бы гульфик.

Собственно, на том бы история могла и закончиться, но Кощей понимал, что оставленные в руках ведьмака органы могут пригодиться для приготовления эликсиров, от которых вампирам не будет совершенно никакого спасения. Поэтому он не стал прыгать в окно, а вернулся в комнату и схватил ночной горшок, куда упало по случайности все отсеченное имущество.

Ведьмак при этом сделал еще два выпада, поразив Кощея в печень, но тот, разумеется, не обратил на это совершенно никакого внимания. Как позже написал трубадур, «схватил яйцо и был таков».

Дама же, не растерявшись ни на секунду, поведала ведьмаку душераздирающую историю о том, как страшный демон пытался ее опорочить и, возможно, даже обесчестить. И только благодаря ведьмаку она сохранила все вышеперечисленное.

Рассказав эту историю знакомому трубадуру, ведьмак отправился на исполнение заказа. Трубадур же, находясь в состоянии эйфории от необыкновенной истории и многодневной выпивки, описал схватку почти что не привирая, лишь заменив неблагозвучный ночной горшок на утку, и непонятно зачем приплетя туда зайца.

Впоследствии же история про Кощея ввиду многочисленных неточностей при пересказах обрастала совершенно уж фантастическими подробностями, дойдя до наших дней в виде устоявшегося сказочного образа.

***

Анчутка, вытянув шею, внимательно слушал историю про незадачливого вампира. Потом, подумав, спросил Тризу: – а если бы ведьмак первым пришел, что бы вампир делал?

– Не знаю. Скорее всего, пришел бы в бешенство и полез драться.

– Ясно. В этот вечер без членовредительства бы никак не обошлось.

– Конечно. Но вампир пришел первым, и именно поэтому родилась легенда про утку, яйцо и Кощея Бессмертного.

Анчутка задумался, ущипнул кусочек от краюхи хлеба и поудобнее устроился на рюкзаке.

– Ранняя птичка больше клюет. Но дурак тот червячок, что встал раньше птички.

За неспешным разговором кампания углубилась в лес. Когда солнце, просвечивая сквозь кроны деревьев, поднялось в зенит, решили устроить привал и перекусить. Местечко было Лехе знакомое, невдалеке как раз обитала кикимора, чей подарок болтался у анчутки на поясе.

Облюбовав ствол упавшего дерева, Леха скинул с лошади рюкзак и достал сыр с колбасой, краюху хлеба и термос. Триза, одобрительно поглядывая на приготовления, отошел к краю поляны, поискал что-то и добавил к столу пяток стеблей ревеня и еще каких-то зеленых побегов.

Пешая дорога всегда пробуждает хороший аппетит, и кампания неторопливо жевала изрядного размера бутерброды, между кусками похрустывая зеленью и прихлебывая чай из кружек.

Анчутка, сидя на рюкзаке, пощипывал краюшку хлеба.

Идиллию обеда нарушил дикий вопль в лесу. Егерь с ведьмаком захлопнули рты и прислушались. Вопль повторился, приблизившись, а через несколько мгновений на поляну вылетела сойка, роняя перья из изрядно ощипанного хвоста.

Увидев людей и лошадь, сойка сделала какой-то совершенно умопомрачительный пируэт, вопль перешел в непрерывное стрекотание и, отчаянно работая крыльями, птица полетела в заросли.

Анчутка отложил краюшку в сторону и прислушался. Ведьмак тоже насторожился, повернув голову в ту сторону, откуда прилетела птица.

Леха не обладал ведьмачьим чутьем, поэтому проглотил очередной кусок бутерброда и поднялся.

– Что там учуяли, братья по нюху?

– Какой-то шум, вроде визжит кто-то, – Триза тоже поднялся.

Анчутка залез егерю на плечо. – Пошли, Леха, там какой-то шум у ауков, кричат.

***

Открывшуюся глазам путешественников картину нельзя было назвать лесной идиллией.

По поляне носилось полтора десятка ауков, визжа и ухая. Один с заплывшим глазом сидел в сторонке, аукая и ухая особенно жалобно. А в центре поляны на пне стоял аука с пучками перьев на плечах и бросался в бегающих сосновыми шишками.

– Ну, с сойкой мы разобрались, похоже это ауки у нее хвост дернули, – Леха обвел поляну взглядом.

Анчутка соскочил с плеча егеря, – Леха, погодь, сейчас разберемся.

Выйдя на середину поляны, он отобрал у сстоявшего на пне ауки шишки и свистнул в два пальца. Беготня на поляне замедлилась, а потом совсем остановилась.

– Так… крокозяблики… сюда все идем, – анчутка непринужденно смахнул с пенька ауку с перьями и сел, заложив нога за ногу.

Ауки столпились возле пня и, не отрываясь, смотрели на анчутку.

Леха подмигнул ведьмаку и прошептал: – на это стоит посмотреть. У анчутки просто талант устраивать разборки с нечистью.

– Кто обидел птичку? – Анчутка посмотрел на ауку с перьями на плечах.

– Мы не обижали, нам крылья были нужны, – пропищал тот.

– Какие крылья?

– Ну, эти, анчуткины. Мы играем. Анчутка же не бывает без крыльев.

Анчутка был слегка обескуражен.

– А при чем здесь анчутка?

– Мы играем в анчутку, победителя разбойников. – Аука с крыльями терпеливо объяснял слегка притупившему анчутке происходящее. – По поляне разбойники бегают, а анчутка замок защищает. В кого шишкой попал – тот убит.

Анчутка кивнул в сторону ауку с заплывшим глазом, – а по этому, похоже, из пушки стреляли?

– Нет, – аука потупил глаза. – У него крыльев не было, а он захотел анчуткой быть.

– Ты посмотри, – анчутка хмыкнул. – Всякая козявка лезет в букашки.

– Я не в букашки, – пропищал аука с заплывшим глазом. – Я тоже хочу героем быть. Про него вон какие истории рассказывают, а еще кикимора сказала, что он ее из плена освободил.

Анчутка загордился, посмотрел на собравшихся орлиным взглядом и театрально откашлялся в кулачок.

– Крокозяблики, во первых, нас было двое – я и господин егерь. Историческая правда должна присутствовать.

– Во вторых, война народная имеет цели благородные.

– И в третьих – солдат ребенка не обидит. Поэтому не драться, порухи гражданским не учинять, и у птичек хвосты не дергать. Анчутку играть по очереди, чтобы никому обидно не было. Вопросы будут?

Аука с крыльями забеспокоился.

– А если я крылья сделал, то как они без крыльев анчутку будут играть? Я им крылья не отдам.

Анчутка похлопал своими крылышками, разглядывая их, задумался и посоветовал:

– Крылья каждый может сделать из листьев лопуха. Они у меня вон какие – из кожи, а не из перьев. И тогда у всех получится играть анчутку.

Ауки оживленно заохали, заухали, а кое-кто даже и зааукал.

– А теперь построились! – Анчутка вытянулся на пеньке во фрунт.

Ауки забеспокоились, сбились в кучку поплотнее и на всякий случай отошли от пенька на пару шагов.

Пришлось анчутке хватать этих бесенят за лапки и строить в шеренгу вручную. Когда с построением было покончено, анчутка снова залез на пенек, осмотрел кривоватую шеренгу и волевым решением объявил порядок выбора анчуток.

– Ты – анчутка первый. В первой игре играешь. Ты – анчутка второй. Во второй игре играешь. Ты – третий.

Всего набралось шестнадцать номерных анчуток.