А зимой к девчонкам ходили общей компанией. Так вот пошел я на свидание с Зоей на платформу, и она пришла, я совсем недолго ждал. Но ничего не вышло, дружба не продолжилась. А мне она очень нравилась. А Марина Бесчетнова – она все, прямо чувствуется, что она прямо так бы и повисла на шее на всю жизнь. А она мне не нравилась, не прошла искра между нами.

Эти всякие контакты бывают – бывает это как оно, находишься, допустим, не видишь в темноте человека, протягиваешь руку – а она тебе навстречу уже руку протянула. Что это тебя к ней навело? Это как невропатологи поверяют, дотронься до носа, до глаз, еще до чего-то. Ты находишь, но это твой нос, глаз, а здесь какая сила вас соединяет. Ты протянул руку, а смотришь – ее рука в твоей руке. Как это делается, что это такое? А другой как ни тяни – все равно ничего не найдешь. Как эта песня была: «Если любишь, приди, если хочешь – найди, этот день не пройдет без следа. А если нету любви, ты меня не зови, все равно не найдешь никогда».

В классе часто проводились Комсомольские собрания, все обсуждали: то успеваемость, то олимпиаду, то спартакиаду – ребята постоянно были заняты каким-нибудь делом. И я окончил с похвальной грамотой 7-ой класс, это мой был труд.

Вот здесь у меня возникло желание, которое меня все время мучает, на всю жизнь, и это, наверное, неправильно. Я хотел быть первым. Вот, я думаю: «Ну почему я не первый? Что я, хуже других, или что?» И вот я рвался в первые – не остановишь. И, короче говоря, седьмой класс, там уже экзамены у нас были по ведущим предметам. А мы тогда экзамены, по-моему, сдавали чуть ли не каждый год: начиная с четвертого класса. Сейчас я не знаю, как они учатся, по-моему, и экзамен у них один раз в году, то есть, за всю школу. Да и то какой-то «ЕГЭ» – единый государственный экзамен, единый…

Я кончил семь классов, а Юра, мой брат, кончил десять классов. У всех выпускников нашей школы практически было стопроцентное поступление в институты. Часть отсеивалась, но это по состоянию здоровья. В целом был очень высокий уровень образования. Я тоже семь классов кончил с похвальной грамотой, а похвальная грамота давала преимущество при поступлении в среднетехническое учебное заведение без экзаменов.

Выделялись из людей честолюбивые, можно сказать, которые отличниками хотели быть с хорошей памятью. Не то чтобы я долбал с утра до ночи – у меня еще было дел полно других, но я быстро схватывал, у меня хорошая была зрительная память. Один раз объяснит, когда учился в техникуме, у нас математик Котлов объяснит доказательство какой-нибудь теоремы и потом сотрет все с доски тряпкой: «Кто может повторить?» – я выхожу и раз, раз, раз, раз – все, «5» поставил, нормально. Говорит: «Молодец!»

Юра стал поступать в институт, а я семь классов кончил, думаю: «Что же я буду в школу один ходить? Мне тоже надо приобретать какую-нибудь специальность». Семья была большая уже и Саша, брат, и Сережа подрастал, а работал один отец. «Что же на шее сидеть? – я думаю. – Надо куда-то сваливать, как-то прибиваться».

Юра поступил в Московский авиационный институт, а я хотел, думаю, я сейчас поступлю в военное спецучилище, в артиллерийское. Мне нравилась курсантская форма, притом буду я приодет, приобут, и я буду на казарменном положении, с шеи у родителей слезу.

И поехал в училище документы подавать. Приезжаю, медкомиссия, а они мне:

– Левым глазом посмотри, – врачиха, – правым глазом посмотри.

Артиллерийское училище – я что, из пушки, что ли, стрелять, из рогатки должен – «левым посмотри»? И у меня в одном глазу не хватало 10 %, и в другом что-то процентов 15.

А они говорят:

– Нет, не годится, все. Близорукость. Медкомиссию не прошел, даже и не думай.

Я забрал документы, думаю: «Куда же деваться-то?» Мне еще нравится железная дорога – с тех ранних лет «чугунка». Кто-то работал на этой чугунке, большие деньги получал и жил спокойно, всегда при деле. Я думаю: «Пойду в железнодорожный». Тем более, Женька Коченов, который ухаживал за девушкой из нашей компании, он поступил в железнодорожный. И говорит:

– Это хороший техникум, железнодорожный.

Я пошел, подал заявление на специальность «электропод-вижной состав». Господь меня спас от этого подвижного состава и от работы под колесами – подвижной состав, у них все моторы там внизу, и в яме под вагонами так всю жизнь и проведешь. И пошел тоже проходить комиссию – «все, по зрению не прошел, иди отсюда».

Я забрал документы, пошел. С братом встретился:

– Ну что мне делать, что посоветуешь?

А сосед у нас тут рядом жил, у них дача была большая цветочная, красивая клумба, к дому вела липовая аллея. А рядом геологи жили. Они рюкзаки весной за спину и куда-то уезжают. Денег получали немерено и жили хорошо, у них тоже большая дача была.

В Старых Горках было много дач знаменитых людей: Маршака С. Я., министра финансов Зверева, огромная дача с большим участком земли Папанина – известный исследователь Севера, сейчас не знаю, знают читатели Папанина. Этот Папанин не всякий раз ездил на персональной машине, а приходилось и на электричке ехать. Ходит он по платформе, ждет поезд, у него завязки от кальсон развяжутся, и он их топчет в грязи.

На даче у него было полно деревьев. Он их спилил, а пеньки современным методом выкорчевывать начал. Он, как привык, наверное, где-то в глуши работать, подложит шашку динамитную под пень, как даст – и пенек летит. Его не вырвешь ничем, а динамитом, все – пеньки летят через забор, а забор у него 3-хметровый сплошной, деревянный. Участковый бегает вокруг забора, а внутрь его никто не пускает. Участковый орет: «Вот, твою, Папанина, мать…» – вот такими выражениями кричит, а Папанину хоть бы что. А может быть на этой даче он и не был. Сталин И. В. выделил герою Севера несколько дач. Но прошла волна, и у него все дачи забрали, одну оставили.

Вот и я мечтал, заработаю денег, построю себе дачу и буду в халате выходить, и кругом будут цветы и всякие посадки, клумбы, как наш сосед. Сосед работал главным агрономом в совхозе «Ленинский».

В нашем классе училась одна девчонка. Она была не то племянница, не то внучка Гайдара – это того Гайдара, Аркадия Гайдара. А вот этот Егор Гайдар, который реформатор, был тогда сопливым пацаном. И он был вообще несобранный. Она нас, одноклассников, в гости к ним на дачу приглашала. На даче было все разбросано, такой бардак, и этот мальчишка неухоженный, вечно одна штанина выше другой – очень несобранный был в детстве. Может, я что-то где-то и не так описываю… я ведь не историк, у меня же произведение – воспоминания, то есть пропущенные события через мою память, душу и сердце. Кроме дачи мне очень хотелось, чтобы жена у меня была как у Тургенева в романах. В общем, выкристаллизовывался как-то образ жизни – это моя мечта.

А пока мне надо в техникум поступать. Брат-то быстро сдал экзамены, а мне? Приехали мы с ним в Мытищи – и встретили сына нашего соседа-агронома. Он уже учился в Мытищенском индустриальном техникуме. Он говорит:

– Ты знаешь, я тебе скажу, рядом тут, две остановки от Болшева, Подлипки и Мытищи. Техникум классный, для Министерства строительных материалов РСФСР, кадры готовит, специальности разные. Я там учусь на механика, буду работать с карьерными механизмами, будем разрабатывать месторождения стройматериалов.

Я говорю:

– А где ты будешь работать?

– Да везде, тут под Москвой, и Люберцы, тут песков полно, и там могу, и везде, и тут, и важно получить среднее специальное образование.

Медкомиссию проходить не надо, возьми в нашей поликлинике медсправку. Он учился уже там второй год.

Второй раз поехали в техникум с братом сдавать документы, я уже медсправку взял – в техникуме неважно было, 100 % у тебя зрение или нет, тебе не надо на светофор смотреть или стрелять «орудия заряжай, прямой наводкой». Разве современная артиллерия стреляет прямой наводкой? Мне было обидно, что я не попал в военные. Но Бог миловал, он знает, какую кому тропу определить.