– Неважно. Любую книгу, но чтобы язык не слишком сложный. Наверное, какой-нибудь детектив сгодится.

Минут десять спустя секретарша осторожно постучалась в дверь.

– Олег Захарович, можно? Вот, принесли.

Она с трудом приоткрыла дверь ногой и протиснулась в образовавшуюся щель. Обе руки у нее были заняты внушительной стопкой книг. Олег изумленно посмотрел на девушку.

– Света, я же просил одну книгу! Да и ту через полчаса верну. Зачем мне эта груда?

– Так из библиотеки принесли, – пожала та плечами. – Авось да подойдет что-нибудь.

– Заставь дурака богу молиться… – пробормотал Олег. Секретарша удивленно посмотрела на него, и он спохватился. Нужно лучше контролировать себя. Кажется, словечки из той жизни начинают проникать в его речь куда активнее, чем следует.

– Спасибо, Света, можешь идти.

Когда за секретаршей закрылась дверь, он взял из стопки верхнюю книгу. Это оказался "Дом на берегу озера" некоего Виктора Шмука. Народный Председатель наугад раскрыл детектив. "Стояла темная ночь. Небо затягивали низкие тучи, и ни одна звезда не пробивалась сквозь их плотный покров. Карастелянов медленно пробирался сквозь поросший кустарником подлесок, сжимая потной от страха рукой "Колш-15". Пистолет почти полностью скрывался в его огромном кулаке, и только глушитель угрожающе торчал наружу. В другой руке он держал маленький потайной фонарик…" Олег поморщился. Он еще по сборам помнил, что ручной пулемет "Колш-15" из-за его веса килограмм в пятнадцать (и это без сошек и магазина!) проблематично таскать даже на загривке, удерживая двумя руками. А уж тарахтел он так, что уши закладывало. Ну и чтиво! Ладно, без разницы. Он вытащил из стопки чистый лист бумаги, приготовил ручку и задумался. Скажем, на русский и, для надежности, на французский. Интересно, а как латиницу будут перепечатывать на пишущей машинке? Да и кириллица, кстати, от тароти отличается… Ладно, это дело десятое. Ну-с, поехали. "Стояла темная ночь…"

Телефон нетерпеливо зазвонил. Народный Председатель, уже ухватившийся за дверную ручку, досадливо ругнулся и вернулся к столу.

– Слушаю, – коротко сказал он.

– У нас проблемы, – раздался в трубке голос Бирона. – Перед зданием Дворца Съездов огромная толпа. Скандируют лозунги, размахивают транспарантами. Водометы уже в пути. Думаю, тебе стоит задержаться с выездом.

– Погоди, погоди! Что за толпа, что за лозунги?

– Обыкновенная толпа. Тысяч на пять человек по предварительным прикидкам.

Лозунги – напополам в твою поддержку и против. Кое-где уже сцепились в драке. Я из какого-то случайного кабинета звоню, площадь плохо видно. Полиция не справляется, но внутренние войска на подходе.

– Отставить внутренние войска! – гаркнул Олег так, что чуть не сорвал голос. – Ты с ума сошел? Какие войска, какие водометы? Ты забыл, что сегодня за голосование? Хочешь этой сволочи лишний козырь в руки дать? Тем более, что половина в мою поддержку выступает! Завернуть водометы, ждать меня, ничего не предпринимать… ну, разве что драки разнимать. Скажи Безобразову, пусть дежурную часть на улицу отправит, порядок контролировать. И подготовь какую-нибудь площадку для выступления. Я выезжаю немедленно. Понял?

– Понял, – согласился Бегемот. – Понял, что ты, как всегда, на всю голову ушибленный. Давай, жду.

От резиденции до Площади Съездов нарпредовский кортеж долетел менее чем за пятнадцать минут, поставив тем самым абсолютный рекорд скорости перемещения колонной в городских условиях. При виде черных бронированных лимузинов толпа, окруженная цепью солдат с электродубинками – внутренние войска все же нарисовались вопреки приказу, – раздалась в стороны, образуя проход к парадному входу. Там уже имелась импровизированная площадка для выступления: сидящий на опорах легкий грузовик с опущенными бортами и парой больших колонок в кузове.

Рядом прохаживался взволнованный Бирон. Пока кортеж ехал к входу, Олег успел разобрать несколько транспарантов, колыхающихся над волнующейся толпой. "Мы хотим перемен!" – криво, от руки, было выведено на одном, явно сделанном из какой-то мешковины. "Сохраним завоевания наших отцов и дедов" – здесь уже по кумачу вился курсивом четкий трафаретный шрифт. "Олег, ты прав!", "Не допустим реставрации капитализма!", "Даешь обновленный Путь Справедливости!", "Железняк – наш идеал", "Даешь свободу и перестройку!", "Долой зажравшихся жирных котов!",

"От каждого по способностям, каждому по труду!"… Перед тем, как выйти из машины, Олег успел понять четкую закономерность: лозунги в его поддержку явно делались на коленке в последний момент, в то время как те, что против, выглядели подготовленными заранее.

– Всем сидеть в машине! – рявкнул он на телохранителей, попытавшихся, по своему обыкновению, выскочить первыми. – Сидеть, я сказал! Уволю!

При виде Народного Председателя толпа разразилась улюлюканьем и приветственными криками. Олег ловко увернулся от какой-то пожилой женщины с от руки намалеванным плакатиком "За перестройку!" и по приставленной лесенке взобрался на платформу.

Начальник канцелярии вскарабкался за ним.

– Наших больше, – тихо сказал он на ухо Олегу. – Драки, кажется, все разняли, но люди на взводе. Поаккуратнее, а то опять схлестнутся. Водометы за углом, но тебе, кажется, они чем-то не понравились?

– Ехидный ты наш… – пробормотал Олег. – Не боись, не первый раз замужем.

– Дамы и господа! – твердо сказал он в микрофон. – Прошу внимания!

Его голос из динамиков разнесся по всей площади, и гул голосов начал стихать.

Метрах в десяти от помоста группа телевизионщиков лихорадочно устанавливала на треногу громоздкую телекамеру. Олег взглядом указал на них Бирону и еле заметно покачал головой. Пашка кивнул и спрыгнул с грузовика. Минутой позже несколько набежавших личностей в штатском мгновенно утащили камеру и увели ее упирающихся владельцев.

– Дамы и господа! – вновь произнес Народный Председатель, дождавшись, пока толпа более-менее притихнет. – Прежде всего я хочу поблагодарить вас всех, независимо от ваших точек зрения, за то, что вы пришли сюда. Народной государство не может существовать без свободного волеизъявления всех граждан, и ваше мнение для меня так же важно, как и мнение любых моих советников. Спасибо!

По толпе прокатились жидкие аплодисменты.

– Я весьма признателен своим сторонникам, что они не пожалели времени появиться здесь и выказать мне свою поддержку. На вчерашнем заседании Съезда много говорилось о том, что народ не поддержит такие реформы. Ваше присутствие здесь наглядно доказывает, что ораторы оказались не правы. Хочется верить, что целью развертываемых реформ является повышение благосостояния всех без исключения граждан, и я рад видеть, что многие из вас верят в то же самое. Я постараюсь не обмануть ваших ожиданий.

На этот раз аплодисменты оказались куда громче и продолжительнее.

– Тем же людям, которые полагают себя противниками предлагаемых реформ, я хочу сказать: не торопитесь с выводами! Мы всего лишь собираемся обновить застоявшуюся атмосферу, не отказываясь от базовых принципов свободы и равенства, лежащих в основе нашего народного государства. Да, придется пересмотреть некоторые положения, которые до сего дня казались твердыми и незыблемыми. Но это естественный процесс и для человека, и для государства, и бояться этого не надо.

Обновление – это основной принцип жизни, а догматизм никогда никого не доводил до добра. Так что прошу лишь одного: подождите и посмотрите на результаты.

Он незаметно глянул на часы. До голосования по проекту закона оставалось не более пятнадцати минут.

– К сожалению, важные дела не позволяют мне остаться с вами и подробно ответить на все вопросы, которые, без сомнения, у вас накопились. Но после голосования я выйду к вам снова. Дождитесь меня и не поддавайтесь на провокации. Не позволяйте втянуть вас в драку, чтобы в завтрашних газетах не написали о вашем присутствии здесь как о бесчинствах хулиганов. Реформы от этого только проиграют. Спасибо!