Зубатов задумчиво взглянул на Медникова.

– Что думаешь, Евстратий? – спросил он, подергивая себя за бородку. – Пускать его али нет?

– Поостеречься нужно, – задумчиво пробасил тот. – Опасно. В этот раз могут и не промахнуться.

Олег мысленно усмехнулся тому, как синхронно работает мысль у филера и его начальника.

– С другой стороны, – Медников развел руками, – ячейка незнакомая, поэтому нужно разузнать, каких взглядов они придерживаются. Может, бестолочь говорливая, на которую и силы тратить незачем – поговорить по душам да и убедить не соваться не в свое дело. Людей я туда, конечно, пошлю, да и парочку городовых посмышленее я поблизости обеспечу… – Он сделал короткую паузу, дождавшись едва заметного кивка Зубатова. -…так что вам, господин Кислицын, большая опасность не угрожает. В крайнем случае вопите во все горло, мои люди услышат, вломятся в дом и арестуют всех, кто там присутствует.

– Другое дело… – Зубатов щелкнул массивным серебряным портсигаром и закурил папиросу, выпустив облако сизого дыма. – Другое дело, что цель вашего визита туда оказывается достаточно туманной. Ну, поговорите вы с ними, подружитесь, войдете в доверие. Выясните, что это, скажем, социалисты-революционеры. Через месяц окажется, что они планируют очередной экс или теракт. Возьмем мы их с поличным – а дальше? В печати сразу же поднимется вой: очередная провокация Охранного отделения! Коварный Зубатов через своего подчиненного организовал подставную организацию, заманил в нее невинных младенцев и выставил это как свой успех…

Олег дернулся на своем стуле, но начальник Охранного отделения махнул рукой.

– Это я так, фантазирую, – объяснил он. – Может быть, не напишут или напишут иными словами. Или вообще проглядят ваше участие. Но варианты есть самые разные.

Понимаете, Олег Захарович, моя политика заключается в том, что провокация как метод борьбы с революционерами совершенно недопустима, а те жандармские офицеры, что прибегают к ней, должны быть сурово наказаны. И в значительной степени мне удается донести эту идею до начальства. Наша задача – бороться с настоящими преступниками, а вовсе не подталкивать к преступлениям сомневающихся. К счастью, после известных событий ко мне пока прислушиваются. Однако внедрение штатного сотрудника отделения в подпольную ячейку может быть воспринято именно в таком ключе: как провокация. Доказать возмущенной общественности, что это не вы играли там первую скрипку, окажется крайне сложно, а времена нынче и без того беспокойные. Поэтому мы сознательно идем на то, что информацию получаем от лиц, формально с нами никак не связанных. Иногда это мелкая сошка, иногда – крупная рыба, но принцип один: наши информаторы не состоят и никогда не состояли у нас в штате и не получали официального жалования.

Он стряхнул выпустил облако дыма, просвеченное лучами заходящего солнца, и стряхнул пепел в хрустальную пепельницу.

– Кроме того, – мягко закончил он, – о вашей работе в штате Охранного отделения, кажется, стало известно слишком многим посторонним людям. Это ставит под угрозу как вашу жизнь, так и жизнь тех подпольщиков, с которыми вы общаетесь. А секретные сотрудники – это наше главное достояние, не говоря уже про то, что они доверяют нам свои жизни. Поэтому я настоятельно не рекомендую вам посещение данной встречи.

Олег упрямо тряхнул головой.

– И все же я хочу сходить, – медленно произнес он. – Не вижу особой проблемы – в крайнем случае арестуете их и вышлете…

– За что арестовать? – удивился Зубатов. – Олег Захарович, я, конечно, могу арестовать и выслать неблагонадежных граждан, но вам не кажется, что для этого нужны хоть какие-то доказательства вины?

– Я не о том. Арестуете и вышлете куда-нибудь в Самару, чтобы отвести от них подозрения, – пояснил Олег. – Потом они вернутся, если захотят. Но мне почему-то кажется, что на этой встрече побывать стоит. Как-то так сложилось, что за все время моего пребывания здесь со мной ни разу не произошло ничего "случайно". Все встречи и события вели к чему-то большему. Помните, утром вы напомнили мне, что пришло время определяться? Так вот, для того, чтобы правильно определиться, мне потребуется вся информация, которую я могу получить. Так что один раз, последний, я рискну поступить не по уставу. Ладно?

– Ох, ну что мне с вами делать, – вздохнул Зубатов. – Последний раз, говорите?

Что-то слабо мне в это верится. Ладно, разрешаю. С Евстратием проработаете детали операции. Ваша задача – войти и уйти без лишнего шума и не возбуждая лишних подозрений. Не вздумайте ввязываться в дискуссии. Изобразите из себя наивного человека, удивленного происходящим и пытающимся разобраться. Не давайте никаких обещаний и вообще поверните дело так, чтобы никто не удивился вашему отказу от дальнейшего сотрудничества. Ну, испугались там царских сатрапов или не приняли идеологию… А если, не дай бог, увидите на встрече знакомые лица – того же Мазурина, например – разворачивайтесь на пороге и бегите. Немедленно бегите и не забивайте себе голову всякими вещами наподобие собственного достоинства. Все ясно?

– Да, – кивнул Олег, – только…

– Детали – с Евстратием, – жестко произнес Зубатов. – А сейчас у меня дела.

Кстати, с Гершуни вы пообщались насчет уроков?

– Нет, но…

– Прямо отсюда, из кабинета, направляетесь к нему и договариваетесь о времени.

Крайний срок – завтра вечером. Теперь свободны.

Когда за Олегом закрылась дверь, Зубатов вздохнул и повернулся к Медникову. Тот осуждающе покачал головой.

– Слушай, Сергей свет Васильевич, что-то странно ты себя ведешь. Ты же намеревался категорически запретить ему идти.

– Помню, – кивнул тот. – Однако есть в нем что-то такое… неуловимое. Не могу я ему противостоять, когда он вот так убежденно начинает говорить. Словно какой-то поток подхватывает и несет непонятно куда. Сначала соглашаешься, и только потом спохватываешься. Ох, не нравится мне это…

– Так уволь его, – начальник филеров пожал плечами. – Или вообще вышли куда-нибудь в глушь, чтобы под ногами не путался. Делов-то!

– Ну уж нет, – Зубатов покачал головой. – Лучше уж он под моим приглядом побудет. Пока. Что-то подсказывает мне, что может он таких дров наломать, что потом всем миром не расхлебаем. В общем, завтрашнюю операцию постарайся продумать как можно тщательнее. И рассчитывай на наихудший вариант. Теперь давай с другими делами…

Где-то в монастыре начал негромко бить колокол, и как бы подчиняясь этому сигналу дверь наконец-то тихо скрипнула и приотворилась. Из сенной тени высунулось недовольное лицо бабы, обрамленное засаленным платком. Она окинула Олега с Оксаной недовольным взглядом и громко засопела.

– Чаво надоть? – недружелюбно спросила тетка.

– Мы… – Олег внезапно растерял заранее приготовленные слова. Он ожидал совсем другого – громилу-боевика с револьвером наготове, например, или интеллигента наподобие Вагранова, но к разговору с деревенской бабой он готов не был. Может, этот Васька Еркин над ним подшутил, и нет здесь никакого собрания? – Тут Василий Еркин меня звал сегодня… поговорить…

– Васька-то? – баба подозрительно вгляделась в Олега. – Щас, погодь, позову кого… Ты от двери-то отойдь, отойдь, не стой на проходе.

Дверь захлопнулась у Олега перед лицом, чуть не ударив по носу, и он, пожав плечами, сделал пару шагов назад, совсем забыв, что позади хоть и низкие и прогнившие, но все равно крылечные ступеньки. Нелепо взмахнув руками, он с трудом удержал равновесие и с благодарностью ощутил, как Оксана поддержала его сзади.

– Аккуратней, шпион, – тихо фыркнула она ему в ухо. – Убьешься ненароком.

– У меня жизнь такая, рисковая, – хмыкнул Олег, отстраняясь. – А вот тебя убьют – и что я буду делать? Ну зачем ты…

– Ой, ну хватит в двадцатый раз эту шарманку крутить! – скривилась девушка. – Ты меня за весь вчерашний вечер отговорить не смог. Думаешь, сейчас получится? Нет уж, пришли мы вдвоем, и уйдем тоже вдвоем. Не все одному тебе в приключения встревать.