В сложившейся ситуации наместники Народного Председателя повели себя по-разному.

Большинство даже и не подумало ничего предпринять, заняв ту же выжидательную позицию, что и УОД. Четверо или пятеро в тот же субботний вечер, благо для западных регионов он являлся не таким уж и вечером, успели открыто поддержать ЧКК. Трое так же открыто поддержали Народного Председателя – это были те, кого Олег лично назначил в течение нескольких предыдущих месяцев.

В два часа в ночь на воскресенье восьмого декабря тысяча пятьсот восемьдесят второго года в столицу тихо вошла верная Нарпреду Третья десантная дивизия, до того скрытно передислоцированная за семьсот километров от своих казарм. Несмотря на то, что мятежный Генштаб был в курсе ее перемещений и ее ждали, десантники без потерь с обеих сторон обезвредили блокпосты Восемнадцатой мотострелковой на въезде в Моколу с Трыжского шоссе и двинулись в сторону Дома правительства.

Однако с блокпоста успели подать по радио сигнал тревоги, и вскоре Третья и Седьмая десантные столкнулись на улицах в скоротечных перестрелках. Потеряв часть личного состава ранеными и будучи вскоре зажатой со всех сторон мятежными войсками, Третья десантная вынужденно остановилась и заняла круговую оборону во Францевом парке.

Ночью страна не спала. Люди напряженно вслушивались в то, что снова и снова доносилось до них из телеприемников, перемежаемое классической музыкой: Народный Председатель нарушил присягу, он изложен как изменник, смотрите в восемь часов утра по центральному времени специальное выступление ЧКК в прямом эфире.

Этой же ночью сахарские войска были подняты по боевой тревоге. Тяжелые боевые геликоптеры стояли наготове с полным боекомплектом "Красного снега", бронепехота выдвинулась на исходные позиции для нанесения упреждающего удара. Вдоль границ Андрии, Сампанэллы, Крушицы, Перешейка, Чиннамона и других сателлитов Ростании барражировали почти бесшумные вертолеты-разведчики Южного блока. Их пилоты напряженно вглядывались в мрак, покрывающий ростанийскую территорию, пытаясь разглядеть первые признаки приближающихся танковых клиньев. Низкая облачность и начинающиеся снегопады, обычные в этих краях зимой, отнюдь не улучшали ночную видимость и самочувствие экипажей. Подводные лодки, авианесущие крейсеры и линейно-десантные корабли подошли вплотную к границам территориальных ростанийских вод.

Мир замер перед бурей.

– Гениально! – Олег с отвращением отвернулся от смущенного Бирона. – Значит, Третья десантная не допустит беспорядков? Хорошо же она их не допускает! – Он с раздражением втянул воздух и резко выдохнул. – Куда вообще смотрели УОД с канцелярией, когда этот сучий Генштаб свои планы разрабатывал?

Он встал и прошелся по кабинету подземного бункера.

– Ладно, господа, признаем, что нас переиграли по всем пунктам. Если через четыре часа ЧКК выступит по телевидению, все решат, что мы – пустое место, после чего можно забыть даже про восстановление позавчерашнего статус-кво. Мы, конечно, можем забаррикадироваться здесь и сидеть, пока жратвы хватит. Если они не рискнут вызвать авиацию, чтобы раздолбать Резиденцию тяжелыми бомбами, или не притарянят сюда артиллеристскую дивизию, мы справимся. Я правильно понимаю обстановку, а, господин полковник?

– Так точно, – откликнулся Безобразов, не обращая внимания на едкую иронию в голосе шефа. – Мои люди полностью надежны, это я гарантирую, и оборона резиденции в полном порядке. Да и не рискнут они в центре столицы тяжелое вооружение применять. Так что продержимся.

– Спасибо и на этом, – хмыкнул Олег. – Однако же, господа, вопрос не в том, сколько мы продержимся, а что нам остается делать. Надеяться на подход верных войск в ситуации, когда министр обороны недоступен и, скорее всего, мертв, а Генштаб играет против нас, не приходится. Третья десантная, судя по последним ее сообщениям и отсутствию новых, увязла крепко, и ей не до прорыва. Да если и прорвется, то все тот же вопрос возникает – а дальше-то что? Даже если мы вечно сможем здесь сидеть, на кой это нам надо – добровольно себе тюрьму устраивать?

Есть предложения?

Народный Председатель обвел взглядом немногочисленных соратников, собравшихся в кабинете. Встретить его взгляд никто не решился.

– Ну что же, господа, тогда предложение выдвину я сам. Жоэль Иванович, машины в гараже целы и на ходу?

– Да, Олег Захарович, – откликнулся Безобразов. – Но не собираетесь же вы…

Олег прервал его досадливым жестом.

– Сколько людей у нас в здании?

– Около ста человек с учетом тех, кто успел подтянуться после тревоги.

– Есть в нашем распоряжении транспорт, способный брать на борт сразу много людей? Или только легковушки?

– У моего отдела восемь легковых автомобилей эскорта. За состоянием вспомогательного автопарка не следил, каюсь.

– Павел? Господин Шварцман? Вы-то должны знать, что в этом хреновом доме имеет!

Тезки молча переглянулись.

– В хозяйственном отделе должна иметься по крайней мере пара легких продуктовых фургонов на гравиподушке. Боюсь, это все, – сообщил Бирон. – В основном продукты доставляют на транспорте пищевых предприятий.

– Так… Полковник, восемь автомобилей – это спецмашины?

– Четыре – спецмашины сопровождения, одна – ваша серая, еще две – ваши представительские и одна – обычная "Молния" в моем распоряжении.

– Понятно. Плюс можно наскрести еще сколько-то персональных машин сотрудников, не успевших уехать домой. Так-так-так… – Олег снова задумчиво прошелся по комнате.

– Слушай, кончай томить! – не выдержал наконец Бегемот. – Что ты намерен делать?

Прорываться на машинах наружу? Куда?

– Под Фрезенск, – проворчал Шварцман. – Там есть резервный центр управления.

– Что? – от удивления Бирон даже открыл рот. – Какой еще пункт управления?

– Организованный по моему приказу, – вздохнул Олег. – Именно на случай такого вот сценария.

– Но почему я…

– Потому что я боялся утечек из канцелярии. Я понятия не имею, кто там может сливать информацию на сторону. Местное отделение Спецстроя канцелярии действовало в обход тебя, вообще всех. Даже местное УОД не в курсе. Они считают… должны считать, что это объект Минобороны.

– Ну нифига ж себе… – ошарашено пробормотал начальник канцелярии. – Ну, Олежка, ну, параноик…

– Ты мне потом расскажешь, какой я параноик, – немного виновато хмыкнул Олег. – Извини, но я решил перестраховаться.

– Да уж расскажу, будь уверен, – скривился Бирон. – И что? Ты намерен прорываться туда? Это вообще-то полторы тысячи километров по шоссе, если ты не забыл. По очень хреновым шоссе.

– Не забыл, – Олег уперся в него жестким взглядом. – И, предупреждая твой следующий вопрос, в правительственный аэропорт я прорываться тоже не намерен. Я не собираюсь убегать и прятаться.

– Тогда что же? – хрипло осведомился Шварцман. – Ты, Олежка, случайно не собираешься грудью на разрядники и пулеметы лезть в надежде, что солдаты не станут стрелять в своего Народного Председателя?

– Я что, так похож на идиота? – осведомился Народный Председатель. – Нет, господа, я не намерен лезть грудью на пулеметы. Но в этой игре есть еще кое-что, о чем вы, как и наши противники, напрочь забыли.

Поскольку в течение следующих секунд никто не рискнул нарушить недоуменное молчание, Олег продолжил:

– Моя нынешняя должность называется "Народный Председатель". Обращаю ваше внимание на определение "Народный". До сих пор эта приставка являлась чисто формальной. Но, думаю, настало время эту формальность исправить.

– Ты свихнулся, – безапелляционно заявил Бегемот. – Ты что, хочешь устроить какие-то досрочные выборы? Слушай, тебе, кажется, пора немного поспать. Всю ночь на ногах…

Олег сверкнул на него таким огненным взглядом, что начальник канцелярии поперхнулся и замолчал.

– Нет, господа, никаких выборов. Я намерен призвать народ самостоятельно выбрать, с кем он – со мной или со старой сволочью.