– Да черт его знает, – пожал плечами Народный Председатель. – Тьфу ты, вот привязалось словечко из той жизни! Не знаю, в общем. А что я могу сделать?

Хранителей здесь больше нет, так что знания о них для нас совершенно бесполезны.

Робин здесь должен присутствовать, но для нас он совершенно не достижим, да и возможностей предпринять что-то против него у нас меньше, чем у муравья против кирпича. Джамтане? Их вообще непонятно с чем жевать. Такие вот дела, господа хорошие.

– А зачем ты меня-то с такой срочностью выдернул? – пробурчал Шварцман. – Потом никак свою сказку рассказать нельзя было?

– Простите, Павел Семенович. Просто запаниковал. И… я решил, что нужно проконсультироваться с вами обоими. Видите ли, все это вполне можно интерпретировать, как мое сумасшествие. А я, как-никак, правитель государства, пусть и номинальный по большей части. Если я действительно чокнулся, нужно предпринимать какие-то меры, чтобы… чтобы…

– Понятно, – кивнул Шварцман. – А ты осознаешь, Олежка, какое оружие ты можешь дать в руки своим врагам? Да даже не врагам, а просто любому интригану? Мне, например? Не боишься рассказывать такое? Я ведь к тебе убийц подсылал, и вообще…

Олег твердо взглянул ему в глаза, и старый лис отвел взгляд.

– Понимаю, – тихо сказал Народный Председатель. – Прекрасно понимаю, Павел Семенович. И вы, и ты, Бегемотина, вы оба можете использовать эти сведения против меня, – Бирон возмущенно фыркнул, но промолчал. – У меня есть слабая надежда, что сейчас вы оба полностью зависите от моего положения, а потому не станете играть за ту команду. Но я понимаю и то, что это лишь предположения, и карты можно разыграть самым разным образом. Однако у меня нет иного выхода.

Держать это внутри себя я более не в состоянии. Любой другой использует этот козырь против меня с куда большей вероятностью. Я даже не говорю про возможность утечки информации. Так что…

Он грустно улыбнулся и замолчал, скрестив руки на груди и утонув в мягкой обшивке дивана.

– Да уж, не вовремя, – пробормотал Шварцман. – Ох как не вовремя… Ну что, тезка, есть предположения?

– Есть предложение, – бодро откликнулся Бирон. – Забить пока на всю эту историю большой толстый болт. Не до того. Ты не парься, Олежка. Я с тобой каждый день не по разу вижусь, да и вообще без пригляда ты не остаешься. И пока еще ни я, ни кто другой не заметили у тебя какой-то неадекватности поведения. Даже если это галлюцинации – страдай себе на здоровье. Я лично всегда завидовал людям, которые сны видят: сам-то я как бревно дрыхну. Пока страдай сам по себе, а потом разберемся. Найдем надежного психиатра, если хочешь, и разложим тебя по полочкам, но потом. Сейчас Пал Семеныч верно говорит: не вовремя все это.

На некоторое время наступила тишина. Потом Шварцман прокашлялся.

– Да, Олежка, все правильно. Сейчас у тебя с головой все в порядке, и текущей работе твои сны не помешают. Хорошо бы приступов на публике у тебя больше не случалось, но если что – всегда на переутомление спишем. А пока еще один тест предложить могу. Скажи мне, Олег дорогой наш Захарович, ты что-то упомянул насчет кучи языков, которые ты в том мире знаешь.

– Ну да, есть такое, – согласился Олег. – Кроме русского, я совершенно точно отразил владение английским, немецким, французским и, кажется, болгарским. Это то, что случайно прорезалось в разных ситуациях.

– И как, похожи они на какие-то языки… э-э-э, нашего мира?

– Нет. Даже в первом приближении – нет. Языковые конструкции и произношение совершенно загадочные – сложные, запутанные, нелогичные. Думаю, сам по себе я бы никогда их не выучил.

– Вот и славненько, – удовлетворенно потер руки Шварцман. – Как-нибудь на досуге возьми художественную книжку из тех, что попроще, и переведи пару-тройку страниц на один из языков. На тот же русский, например. Буквы там как, отличаются?

– Алфавит в русском, как ни странно, почти наш, хотя есть дополнительные буквы.

И цифры тоже наши. Вот в английском и французском алфавит совсем другой.

– Во, тем более. Переведи и отдай в канцелярию. Пусть перепечатают твой перевод и отдадут в Академию Наук, в секцию лингвистики, не упоминая, откуда взялось.

Пусть они там попытаются реконструировать этот язык методом сопоставления оригинала и перевода, а потом самостоятельно переведут на русский еще пару страничек. Посмотришь их перевод, и если ошибок не слишком много, значит, у тебя точно не галлюцинации. Приходилось мне иметь дело с сумасшедшими. Я, конечно, профан в психиатрии, но птичьи языки, на которых говорят чокнутые, насколько я в курсе, не являются настоящими языками. А с нуля сконструировать чужой язык ты, Олежка, не сможешь, даже если полностью свихнешься. Думалка у тебя не тем концом повернута. Понял?

– Понял, – кивнул Народный Председатель.

– Вот и ладно, – одобрил Шварцман. – Надо будет собраться еще раз и послушать тебя более тщательно. Возможно, под запись. А сейчас я пойду. От важного разговора ты меня оторвал, придется теперь извиняться перед человеком…

Он поднялся со стула и вперевалку вышел. Олег посмотрел на Бирона.

– Ты бы приляг, отдохнул, – посоветовал тот. – Морда у тебя опухшая, как после недельной попойки. Не забывай, в три часа назначено интервью с кучей газетчиков, так что тебе нужно быть в форме. Врача прислать? С успокаивающими каплями или еще чем, покрепче? – Он подмигнул.

– Что покрепче у меня и так есть. Перебьюсь без врача. Ладно, топай. У тебя тоже дел по горло.

Когда за начальником канцелярии закрылась тяжелая дверь кабинета, Олег закрыл лицо ладонями и судорожно вздохнул. Странно, но на сердце стало гораздо легче.

Он попытался отогнать от себя мрачные мысли. Действительно, чего он так запаниковал? Или ему просто передалась паника его близнеца из того мира? Ладно, не до того. Нужно еще раз просмотреть тезисы для интервью.

Он поднялся с дивана и пересел за стол. Подумав, выдвинул ящик стола, нашел и сглотнул прохладную голубую пилюлю. Немного успокоительного и в самом деле не повредит…

"Корр.: И поэтому, Олег Захарович, народное правительство решило принять новый курс?

Ответ: Да, именно. Общее ускорение развития народного хозяйства и перестройка закостеневших отношений должны придать народному обществу новый толчок. Настало время открыто признавать свои ошибки и исправлять их.

Корр.: Но не является ли новый курс отходом от идеалов, за которые наши деды проливали кровь в Гражданской войне, боролись с интервентами, разрухой и тяжким наследием имперского прошлого?

Ответ: Нет, не является. Главной задачей народного общества всегда являлся рост общественного благосостояния. И мы намерены всеми силами добиваться такого роста вне зависимости от текущих колебаний политического курса.

Корр.: Но частное предпринимательство, кооперация… Не является ли это возвратом к эксплуатации человека человеком?

Ответ: Ни в коем случае. Мы не намерены передавать заводы и фабрики, как и любые другие крупные производства, в частные руки, равно как и не вводим частную собственность на землю. Частное предпринимательство разрешается в ограниченных масштабах и в тех областях, где государству нерентабельно присутствовать самому.

Простейший пример: создавать государственную контору по заготовке веников или производству валенок, держать при этом штат бухгалтеров и прочих чиновников нет совершенно никакого смысла. Здесь самое место для частника и бухгалтерии по упрощенной схеме. Количество наемных работников в такого рода предприятиях строго лимитируется, наемный труд допускается только на вспомогательных работах, и государство намерено жестко контролировать здесь выполнение трудового законодательства.

Корр.: Приятно слышать, что наши идеалы остаются в неприкосновенности…" Олег нахмурился. Судя по всему, эта фразочка являла собой плод редакционной самодеятельности. По крайней мере, в тех текстах, что вчера газеты присылали в канцелярию на согласование, ничего подобного он не помнил. Или просто упустил за поздним временем? Интересно, на полном серьезе они это ляпнули или же издеваются? Ладно, пропустим пока.