Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

На его лице даже в полумраке ясно читалась откровенная скука. Его, судя по всему, не интересовала ни экспериментальная установка по производству полиэтилена, ни даже перспективы, которые полиэтилен открывал перед промышленностью.

– Ну-ну! – подбодрил его Олег. – И что Бархатов?

– Пропал Бархатов, – вздохнул доцент. – Помните, мы с ним в начале сентября к вам в гости приходили? На следующий день он пропал. Потом, неделю, что ли, спустя, заявился ко мне на ночь глядя, сунул в руки бумажку с именем Велиховского – ну, это тот, что нам триоксид хрома сделал – и исчез. Странное что-то с ним творится.

Оле вспомнил, как во тьме по кочкам улепетывал от дома Бархатова под свист несущихся вослед пуль, и невольно поежился. Да уж, с такой компанией "странное творится" – это еще мягко сказано. Не встал ли ему боком тот визит?

– Скажите, Евгений Ильич, – решил он переменить тему, – и что – работает это хозяйство? Вы уже запускали пробный цикл?

– Да, разумеется! – встрепенулся Вагранов. – Хотел вас пригласить, да как-то забегался, из головы вылетело. Вы уж извините. Да и потом… – Он помялся. – Если бы взорвалось ненароком, лучше бы уж, чтобы вас рядом не было.

– Ценю заботу, – сухо сказал Олег. – И до какого уровня удалось поднять давление?

– Восемьдесят атмосфер. Больше не рискнули, да и в одной трубке протечка обнаружилась, решили заменить целиком от греха подальше. Завтра запускаем второй раз, поднимем до ста двадцати. Но я вот вам что покажу… – Он сунулся в карман и торжественно сунул под тусклый свет электрической лампочки стеклянный пузырек с чем-то белесо-полупрозрачным. – Это поэлителен! Настоящий полиэтилен, хотя практически с ним еще мало что можно сделать. Для образования длинных полимерных цепочек давления не хватило. Но сам факт его образования доказывает, что установка работает! Знаете, от перспектив прямо дух захватывает!..

– Да-да, – рассеянно покивал Олег. Внезапно ему стало скучно так же, как и Крупецкому. Сильный приступ дежавю нахлынул на него. Монотонно и размеренно зазвучал в голове голос инженера на каком-то дальнем металлургическом комбинате, куда несколько месяцев назад его занесло с ознакомительной поездкой.

"…металлургические свойства безобжиговых окатышей и брикетов во многих случаях оказываются выше, чем обжиговых. Их производство экономически целесообразно как на крупных, так и на небольших установках, что открывает пути экономической переработки руд мелких месторождений, пылей, шламов и других продуктов металлургического производства…" Он тряхнул головой, и голос пропал. – Скажите, Евгений Ильич, а что вы сегодня какой-то словно в воду опущенный? Вроде бы такой успех…

– Как, вы не знаете? – удивился доцент. – Ах, да, все забываю, что вы мало связаны с научной средой. Сегодня утром для широкой общественности официально подтвердили, что что два дня назад на ночном совещании у министра от сердечного приступа скончался князь Трубецкой, первый выборный ректор Московского университета. И трех недель не прошло, как он приступил к исполнению служебных обязанностей, и вот на тебе! – Он грустно покачал головой. – Знали бы вы, какой это удар для научной общественности.

– Да уж, трагедия, – фальшиво посочувствовал Олег. Интересно, здесь что, ректоров в вузах не выбирают? "Первый" – в смысле вообще первый? – Тогда, наверное, я сегодня совсем не вовремя любопытствовать заявился. Установка никуда не убежит, а мне еще к Овчинникову заскочить надо, раз уж сюда заехал. Он тоже какие-то прорывы с бензиновым движком продемонстрировать рвался.

– Как скажете, – хмыкнул Вагранов. – Как там здоровье вашей… э-э-э, сестрицы?

– Оксаны-то? Да она совсем от болезни оправилась, – пожал плечами Олег. – Надо еще раз свозить ее к Раммштайну, чтобы осмотрел от греха подальше. Но вот еще проблема – дома ей скучно невыносимо. Совсем ведь еще молодая девчонка. Ей компании хочется, а вынуждена сидеть в четырех стенах, читать местные дамские романчики да иногда в соседние лавки вылазки делать. Вы, кстати, не знаете, куда ее можно к делу пристроить? В тот же университет? Все же почти с высшим физмат-образованием девица, хоть и с марсианским педагогическим уклоном.

– А что, на Марсе женщины тоже в университетах учатся? – странно глянул на него Вагранов. – Впрочем, почему бы и нет? Наши феминистки этого уже много лет добиваются. Глядишь, и добьются рано или поздно. Сомневаюсь, что в этом прок будет, ну да чем бы дитя не тешилось… Знаете, надо будет мне с ней как-нибудь поговорить, авось и придумаю что. Уж если вы себя профаном называете, страшно подумать, что она знать может.

– Ну вот и договорились, – улыбнулся Олег. – Когда вы собираетесь полноценный запуск устраивать? Через неделю?

– Да, примерно так. Хочу еще раз проверить все соединения и трубы. Не дай бог лопнет стык при ста пятидесяти атмосферах!

– Правильный подход, – одобрительно кивнул Олег. – Вы, Евгений Ильич, уж постарайтесь не возложить свой живот на алтарь науки. Что я без вас делать буду?

В общем, мы с Оксаной появимся или на запуске, или незадолго до того. Ну, а пока я вас оставлю, если не возражаете.

Вырваться от горящего энтузиазмом Овчинникова на пару с по уши вымазанным в мазуте Гакенталем удалось только часа через три. Олег заразился общим воодушевлением и тоже перепачкался в саже и мазуте, ковыряясь в механических потрохах, лишь отдаленно напоминающих обычный движок внутреннего сгорания на четырех цилиндрах. Однако коленвал эти потроха, пусть и с неимоверными треском и чадом, вращали исправно, и Олег еще полчаса ругался с инженером и владельцем завода насчет тонкостей установки свеч зажигания и впрыска топлива. Разумеется, слаженными усилиями ему как дважды два доказали, что он полный дилетант в области построения двигателей, после чего Овчинников лично встал к станку, отогнав от него рабочего, и начал рассверливать заготовку цилиндра по указанному Олегом методу.

Наконец, отсутствующе улыбаясь и недоумевая, почему он все-таки не пошел в свое время в автомеханики (и уж точно не пришлось бы Нарпредом работать!), Олег плюхнулся на сиденье пролетки с поднятой крышей рядом с откровенно изнемогающим Крупецким. Тот широко зевнул.

– Куда пан едет сейчас? – равнодушно осведомился филер, щелкая крышкой часов. – Четыре часа времени пополудни. Домой? Или к пану Зубатову на доклад?

– Да что ему докладывать! – скривился Олег. – Все по плану, мелкие детали прорабатывают. Был бы пан Зубатов инженером, может, и полюбопытствовал бы. Так что лучше домой. Опять же, завтра я собираюсь на встречу с Ухватовым – ну, тем рабочим с Ковригинской мануфактуры, где я бунт подавлял, – он невесело хмыкнул.

– Суббота, он наверняка в кабак намылится после работы, там я с ним и потолкую.

А то шеф уже мне вчера намекал, что почти неделя прошла с того момента, как он мне задание поставил. Так что мы с вами, Болеслав Пшемыслович, еще раз потолкуем о том, как к людям с умом подходить.

– Говорил же я, что не сведущ в тех делах, – вяло отбрехнулся филер. – Другое у меня занятие. Ну да ладно, поговорим.

– Вот и ладушки… – пробормотал Олег, пытаясь ухватить за ниточку мысль, после разговора с Ваграновым лениво болтавшуюся где-то на заднем плане. – Что же я еще сделать хотел-то, а? О! Вспомнил. Извозчик! Гони на Староконюшенный! Дом двадцать четыре, это перекресток с Сивцевым Вражком. Хочу на всякий случай к Бархатову на квартиру заехать, – пояснил он слегка удивленному Крупецкому. – Он, как я понял, там давно не появлялся, наверно, хозяева уже его комнату кому-то другому сдали. Авось что из вещей сохранилось. Я письма в основном в виду имею – вдруг да пойму, куда он делся. Парень, кажется, умный и талантливый, было бы здорово вытащить его из компании этих эсеров.

– Зря только время потратим, – усмехнулся поручик. – Вещи наверняка в полицию забрали, а скорее хозяева прибрали к рукам что получше, остальное, включая письма, в печке сожгли.

– Ну, потратим так потратим, – пожал Олег плечами. – Невелик крюк.

85
{"b":"81731","o":1}