– Ваше предприятие, Федор Федорович, ваше, – мягко поправил его Олег. – А что с автомобильным шасси?

– В Москве ничего серьезного в этом плане нет, – проворчал Штрудель. – Так, разные мелкие ремесленники экипажи собирают. А вот в Санкт-Петербурге, помнится, Фрезе в своих мастерских автомобилями серьезно занимается.

– Точно, Фрезе! – просиял Овчинников. – Мы можем ему двигатели поставлять, а он их на свои экипажи ставить будет. Сейчас он каким-то кустарным методом двигатели клепает, с каких-то иностранных вроде бы скопированных. Дрянь двигатели, как я слышал: ломаются, перегреваются…

– Прекрасно, – кивнул Олег, быстро записывая услышанное. – Полагаю, с ними следует поговорить. Значит, так, Степан Васильевич. Чтобы не напрягать лишний раз Федора Федоровича, вы возьмете на себя работы по построению модели. Найдите молодого многообещающего мастера, разъясните ему, что к чему… ну, сами, думаю, разберетесь. Когда закончите вчерне – свяжетесь со мной. Посмотрим, что вышло.

Скажем, месяца вам на это хватит? Плюс еще месяц на доводку и пару недель на непредвиденные обстоятельства наподобие забастовок. Таким образом, к середине-концу ноября ожидаем полнофункциональную рабочую модель и полную документацию. После этого выходим на… э-э-э, как их… братьев Бромлей и их банк с идеей консорциума. Здесь, Федор Федорович, без вас не обойтись.

Параллельно общаемся с Фрезе – ну, это я беру на себя. Надо же, в конце концов, на столицу посмотреть. Вы, Ганс Генрихович, работаете с мастером, назначенным Степаном Васильевичем, помогаете ему знаниями и опытом. Если знаете, кого из коллег по Училищу сможете привлечь, привлекайте смело.

Все трое загипнотизированно кивнули.

– Ну, вот и ладушки, – кивнул Олег. – Я буду периодически наведываться, смотреть, как идут дела. Если понадобится моя помощь, не стесняйтесь. Имейте в виду, господа, экономика – это прежде всего транспорт. Железные дороги – это здорово, но в каждое село их не протянешь. Дело, которое мы делаем, крайне важно для страны, и первопроходцы останутся в истории, это я вам гарантирую. Вопросы есть?

Он осекся, с ужасом поняв, что неосознанно переключился на стиль общения Народного Председателя. Сейчас Гакенталь даст мне по морде за хамство и выбросит на улицу. И будет прав, что характерно. Чего это я здесь раскомандовался? Ой, мама…

Вопреки ожиданиям Гакенталь, однако, не стремился бить по морде и выкидывать на улицу. Вместо того он благосклонно покивал.

– Думаю, все понятно, Олег Захарович, – благодушно сказал он. – Заезжайте только почаще, не бросайте нас.

– Прекрасно, – кивнул Олег, вставая. – Тогда всего хорошего, господа.

Он быстро пожал всем собеседникам руки и вышел, почти выбежал на улицу. Сердце колотилось. Думай, что и как говоришь, придурок, зло ругнул он себя. Иначе плохо кончишь. Ишь, раскомандовался… Ладно, пронесло, и на том спасибо.

Полуденное солнце близилось к зениту, редкие перистые облачка безмятежно висели на голубом небосклоне. Утренняя знобкая прохлада рассеялась, и ветерок рассеянно гонял по мостовой желтые и красные листья. Но в его ласковом дуновении отчетливо сквозило ледяное дыхание надвигающейся зимы. Осень властно вступала в своим права. Олег глубоко вздохнул и покрутил головой в поисках извозчика. Пожалуй, давно следовало прокатиться по Москве и как следует изучить город. И, кстати, надо бы захватить с собой Оксану – ей это тоже окажется полезным. Она уже отошла от шока, но все еще ходила какой-то сонной. Встряска ей определенно не помешает…

Трое оставшихся в конторе какое-то время молча смотрели друг на друга. Первым очнулся профессор.

– Значит, дражайший Федор Федорович, вы утверждаете, что этот человек – чиновник департамента московской управы? – с сарказмом спросил он. – Уж позвольте не поверить. Я за свою жизнь чиновников навидался. Чтобы кто-то из этих st?mpfsinnig Dummpkopfs сумел на равных спорить со мной, да еще и убедить меня?

Фэ! – он ехидно фыркнул.

– Да, – согласился Гакенталь. – Не похож. Совсем не похож. Вы бы видели, как вчера в ресторане он разговаривал с моими знакомыми инженерами об угольной промышленности! О шахтном деле никакого представления не имеет, Кузбасс от Донбасса не отличает, но ведь вопросы о таких вещах задает, о которых даже я ни сном ни духом…

– И как на днях лазил по нашему заводу, это тоже видеть надо, – задумчиво добавил Овчинников. – Любопытный, как щенок, но явно на производстве не впервой.

Аккуратен, в опасные места сам не лезет, головой зря не рискует. Каску попросил – нет, вы только подумайте! Каску, как солдат! Смешно на первый взгляд, но если подумать… Нет, господа, тут дело нечисто. Не бывает таких знающих чиновников, умеющих к тому же слушать и понимать.

– Почему же, бывают иногда, – не согласился Гакенталь. – Но отнюдь не в управе.

Он уже не мальчик, в его возрасте и с его умом уже либо высоких чинов достигают, либо с государственной службы уходят благодаря проискам завистливого начальства.

Да и тон его… командирский, причем неосознанно-командирский, словно и мысли не допускает, что могут не согласиться… Вот министром я господина Кислицына очень хорошо себе представляю, тем паче командует он соответственно. А инспектором городской управы – нет, не представляю.

– Шпион? – полуиронично-полусерьезно осведомился инженер.

– Тогда я папа римский, – хмыкнул заводчик. – Да пусть хоть шпион, мне все равно, если такие идеи дарит. Жаль, что в инженеры ко мне не пошел. Подучили бы, и был бы тебе, Степан, достойный товарищ. В наше время, когда все только о политике и думают, толковые люди ох как редки. Жаль…

– Откуда он взялся, такой умный и проницательный? – осведомился профессор, тяжело поднимаясь на ноги. – В Санкт-Петербурге не был, Москву не знает…

Каменск – это где?

– Он сказал, что где-то в Екатеринбургском уезде Пермской губернии, – пожал плечами Овчинников. – Екатеринбург я знаю, это промышленный город на Урале. А вот про Каменск не слышал никогда. Ну, мало ли в России небольших городов? Но тут я нашему Олегу свет Захаровичу совершенно определенно не верю. Чтобы в захолустье нашелся человек с подобным уровнем знаний?

– В общем, темна вода во облацех, – задумчиво подытожил Гакенталь. – Но разве нам это важно? Что думаешь, Степан? Управишься с двигателем за два месяца, как наш гость предположил?

– Управлюсь, – твердо кивнул инженер. – Надо только прикинуть, кого из мастеров на это дело поставить. Надежный должен быть человек, не пить, политикой не интересоваться. И с толковыми рабочими тоже туго.

– Ну, найдешь кого-нибудь, – хмыкнул заводчик. – Чай, немаленький у меня завод, людей хватает. И присматривай самолично.

– Сделаем, Федор Федорович, – твердо кивнул Овчинников. – Обязательно сделаем.

– Как идет подготовка к восстанию?

Говорящий был хмур и лаконичен. С раннего утра у него болела голова и текло из носа, и больше всего ему хотелось выпить полстакана водки с перцем и закутаться в одеяло у себя на кровати. Но долг не позволял ему пренебречь таким важным делом, как очередное собрание. Особенно сейчас, когда успех уже был рядом, рукой подать… Он обвел взглядом сумрачную комнату, забитую народом, – на сей раз для проведения встречи избрали местом одну из подсобок Трехгорной мануфактуры. – Товарищ Черномордик?

– Рабочие настроены правильно, – не менее хмуро откликнулся тот, к кому обращались. – Особенно распространено понимание ситуации на орехово-зуевских мануфактурах. Впрочем, в городе тоже процент сознательных товарищей достаточно высок. На нашей стороне не только рабочие, но и революционные студенты, и даже некоторые фабриканты наподобие Шмита.

– То есть мы определенно можем рассчитывать, что в нужный момент мы сможем вывести людей на улицы? – уточнил председатель собрания.

– Да, товарищ Худой, – согласился товарищ Черномордик, в обычной жизни носивший фамилию Ларионов. – Люди готовы, боевые дружины сформируем в течение одного-двух дней после сигнала. Дело только за самим сигналом. Ну, и за оружием тоже.