Свернув за угол, где их уже не мог видеть вахтер, Олег обогнал директора.

– Где ваше КБ? – осведомился он. – Этаж, номер комнаты, направление?..

– Второй этаж, от лестницы налево. Кабинет заведующего в конце коридора, номер двести сорок.

– Заведующего… – пробормотал Народный Председатель. – Заведующий – это хорошо.

Прыгая через две ступеньки, он взбежал на второй этаж. Он почувствовал знакомое возбуждение, всегда охватывающее его во время безрассудных авантюр. С чувством легкой вины он вспомнил, что на сегодня у него еще назначена встреча с группой чиновников из Минобра, требующих отменить призыв студентов на действительную воинскую. Встреча, на которую к запланированному сроку он совершенно определенно не успеет, даже если поедет прямо сейчас. Ладно, переживут образованцы.

Перенесут им встречу с подобающими извинениями. В конце концов, может Нарпреда отвлечься на внезапные дела государственной важности или нет? Или банальным поносом пострадать?..

По сторонам мрачного коридора тянулись обитые унылым темно-коричневым гранитолем двери с табличками. Олег на секунду притормозил, задумался, потом решительно ткнул пальцем:

– Нам сюда.

– Но кабинет заведующего… – попытался было возразить Краличка, но Олег оборвал его:

– Меня не интересует заведующий. Меня интересует, что думают простые сотрудники.

Полагаю, люди за этой дверью ничем не хуже остальных.

Он решительно потянул на себя дверь и вошел в длинную комнату, освещенную лампами дневного света.

– Здравствуйте, господа, – негромко проговорил он. – Можно вас отвлечь на несколько минут?

В комнате наступила мертвая тишина.

– Мать моя женщина… – пробормотал кто-то в дальнем углу. – Народный Председатель!

Сотрудники в белых халатах застыли за кульманами словно изваяния. С тихим шорохом скользнула по чертежу отпущенная рейсшина. У кого-то выпал из руки и покатился по полу карандаш. Три тетушки в углу сделали слабую попытку прикрыть листом ватмана следы чаепития, но, как кролики перед удавом, замерли под взглядом Олега.

– До сего момента мне казалось, что гипнотическим взглядом я не обладаю, – насмешливо сказал Олег. – Граждане, вы тут конструкторское бюро или мастерская лепки гипсовых статуй с натуры? Ну да, я Народный Председатель. Всенародно избранный, между прочим. И я не кусаюсь.

Никто не пошевелился.

– Ну ладно, – вздохнул Олег. – Граждане мои дорогие, я все-таки отниму у вас полчаса драгоценного времени. Разговор есть. Вы бы подсели поближе, а то через всю комнату кричать неудобно. Да и ходить все время – ноги о ваши противовесы переломаешь. Как вы сами тут протискиваетесь? Ну давайте, давайте, подтягивайтесь!..

Несколько секунд ничего не происходило. Потом люди начали неуверенно выбираться из-за кульманов и еще менее уверенно приближаться, с опаской поглядывая на директора завода.

– Олег Захарович, – встрял Краличка, – может быть, соберем коллектив в актовом зале? Здесь тесно, неудобно, даже присесть толком некуда…

– Нет, – качнул головой Олег. – Мне даром не нужно стандартное мероприятие. Я с людьми поговорить хочу, а не речи послушать. Тем более что не готовы у вас эти речи. Знаете что, Герман Иосифович, ваш кабинет здесь где-то неподалеку? У вас наверняка есть срочные дела. Ваше присутствие здесь обязательным не является, так что вы пока можете заняться чем-нибудь своим. Иоганн, – он повернулся к телохранителю, – будь другом, сопроводи господина директора до его рабочего места. И проследи, чтобы лишнего шума не было.

Охранник чуть заметно кивнул. Он неоднократно сопровождал Олега раньше, и Народный Председатель успел оценить сообразительность парня. Несмотря на внешность уличного бандита и посверкивающую в углу рта фиксу, телохранитель не уступал умом и начитанностью многим знакомым интеллигентам Олега. Можно надеяться, что лишнего трезвона по всем телефонным аппаратам он не допустит.

Иоганн развернулся и выразительно уставился на Краличку. На лице директора возникло страдальческое выражение, но он медленно повернулся и покинул комнату, напоследок окинув сотрудников КБ грозным взглядом. Кажется, страдал он вполне искренне – независимо от его личного отношения к Олегу. Народный Председатель являлся высшим начальством, и нарушение привычного бюрократического этикета с ковровыми дорожками, торжественными заседаниями и показательной экскурсией уязвляло директора в самое сердце.

Когда за Иоганном закрылась дверь, Олег взял ближайший свободный стул, оседлал его – хлипкая деревянная конструкция жалобно скрипнула под его весом – и вздохнул.

– Граждане, – печально сказал он, – мы одни. Совсем одни. Сергея, – он мотнул головой в сторону второго охранника, подпирающего стену у двери, – можно не считать. Я хочу с вами поговорить. Честно скажу – мне было все равно, с кем говорить, лишь бы не с начальством. С начальством я уже натолковался вдоволь, а толку от этого никакого. Вы бы устраивались поудобнее. У меня есть полчаса времени, а навытяжку стоять не слишком удобно. Да расслабьтесь же вы, блин!

Народ задвигался. На поверхностный взгляд в комнате обитало человек двадцать, половина – тетушки в возрасте далеко за сорок, человек шесть-семь мужчин возраста, колеблющегося от двадцати до шестидесяти, и пара молодых девиц, одна из которых была вполне ничего себе и даже еще не носила обручального кольца. В ответ на оценивающий взгляд Олега она смущенно склонила голову и зарделась.

Через минуту-другую коллектив дисциплинированно расселся на подтащенные стулья за столами и в проходе.

– Итак, господа, – Олег обвел всех взглядом. – Я даже не стану спрашивать, чем вы тут занимаетесь. Образование у меня такое, что все равно не пойму. Меня волнует другое. Скажите, вот вы здесь все специалисты, занимающиеся автомобилями. Наверное, вполне квалифицированные специалисты. И наверняка вы можете объяснить мне, почему наши машины такие хреновые. Скажите, ну почему мы десятилетиями боремся за качество, а все равно с конвейера сходят тазики с болтами?

– Наш трудовой коллектив делает все, чтобы повысить качество, господин Кислицын! – прорезалась тетушка лет пятидесяти, в которой по повадкам и интонации явно проглядывала общественная деятельница. Это была одна из тех особ, что во время появления Олега в комнате гоняли чаи. – Несмотря на постоянные сложности…

– Стоп! – оборвал ее Олег. – Вот такие слова мне говорить не нужно. Я сам их вам могу наговорить столько, сколько потребуется.

Он повнимательнее оглядел окружающих. Наверное, вот этот паренек у третьего в ряду кульмана – на вид лет двадцать шесть-двадцать восемь, держится в тени, но взгляд не отводит. Как раз тот возраст, когда мозги уже работают на полную катушку, а уважение к авторитетам в кровь еще не въелось. Интересно, скажет что-то путное?

– Вот вас как зовут? – спросил он парня.

– Кирилл, господин Народный Председатель. Зайтман Кирилл Гершевич.

– Скажите, Кирилл, что вы думаете по этому поводу? Почему у нас такое низкое качество продукции?

Все головы повернулись к парню, но тот и не подумал стушеваться.

– Вам как, честно сказать, Олег Захарович? – спросил он. Тетушка-общественница раскрыла было рот, но осеклась под прищуренным взглядом Олега.

– Насколько вы можете себе это позволить, – ответил он.

Паренек хмыкнул.

– Ладно, скажу. Все плохо, потому что иначе и быть не может.

Народный Председатель приподнял бровь.

– Интересный ответ. Не расшифруете?

– Да легко, – пожал тот плечами. – Все равно я свои три года по распределению отработал, уже и заявление по собственному подал, так что хуже мне не будет.

Смотрите сами, господин Народный Председатель…

– Лучше по имени-отчеству, – негромко вставил Олег. Кирилл слегка кивнул.

– Смотрите сами, Олег Захарович. Все нынешние модели автомобилей безнадежно устарели. Они базируются на дизайнах колесных шасси, разработанных за рубежом двадцать лет назад для производства на тогдашней примитивной технологической базе. Основным требованием тогда являлись простота сборки и ремонта. Первые модели не только удовлетворяли этим требованиям, но и сами по себе являлись весьма надежными. Но потом иностранные инженеры, запускавшие конвейер, уехали, и в целях экономии производство начали удешевлять. Меняли одни материалы на другие, упрощали конструкцию уже далеко за рамками разумного…