– Вы не можете, но зато я могу! – заявил он.

Мистер Томмс мгновение раздумывал о чем-то, а затем кивнул.

– Я был бы вам очень признателен, – сказал он, и Говард сорвался с места. Он оббежал всю комнатушку, вытаскивая карточки и швыряя их на пол. Когда все ящики опустели, он сгреб картонки в кучу – куча была высотой с самого Говарда.

Кукла схватила лампу и, погасив фитиль, отшвырнула в сторону плафон, а затем открутила крышку.

Керосин полился на карточки.

«Проще простого! И почему я делаю за всех всю работу?!»

Говард вытащил из коробка спичку и… замер, не в силах чиркнуть ею.

– Что-то не так? – спросил мистер Томмс.

Говард опустил голову, стыдливо потупившись.

– Мамаша запретила мне играть со спичками, – глухо пробубнил он.

– Что?

– Я обещал ей. Она так плакала, когда я чуть не сжег себе руки в прошлый раз. Я не могу…

Повисла тишина, которую нарушали лишь отдаленные крики господина Выдри.

– Простите меня, – проскулил Говард. – Я – никчемная кукла!

Клерк покачал головой.

– Вам не за что извиняться. И знаете что? Это мне стоит извиниться перед вами. Когда вы только представились, я подумал: «Ну что за глупое прозвище! Настоящий Человек!» Но… я знаю, зачем вы все это делаете. Мисс Гримм рассказала. Вы рискуете всем ради вашей мамы. Вы хотите, чтобы у нее был праздник, чтобы она не грустила.

– Про гуся она вам тоже рассказала? – проворчал Говард.

Мистер Томмс кивнул.

– Вы и правда – Настоящий Человек. Намного более настоящий, чем многие из людей. А я… это действительно должен сделать я. На самом деле именно я и должен сжечь их.

Он протянул Говарду книги и взял у него спички.

– Это мой долг перед всеми этими людьми. Перед собой.

Спичка чиркнула, и огонек заплясал на ее головке.

Мистер Томмс тяжко вздохнул, а затем бросил спичку прямо в кучу карточек. Та занялась за какое-то мгновение, ярко осветив комнатку.

– Отнесите книги наверх, – сказал мистер Томмс. – Улетайте отсюда и добудьте гуся для вашей мамы. Уверен, он ей понравится…

– А вы?

– Я прослежу, чтобы сгорело все.

Говард кивнул и направился к проходу, что вел обратно в кабинет.

– Настоящий Человек! – позвал мистер Томмс, и Говард обернулся. – Спасибо вам.

– За что?

– За то, что напомнили мне.

– Что напомнил?

– Как быть… человеком. И зачем это все делаю я.

Говард повернулся и потопал в кабинет. До него донеслось тихое, пронизанное болью: «Простите… простите меня за все…»

***

Зубная Фея кричала.

Ее толкало и било. В мешке было темно, и она ничего не видела, то и дело в ее лицо врезались какие-то коробки, в ушах стоял грохот.

Крампус волочил куда-то мешок. Выбравшись из банка, он спрыгнул на землю и бросился бежать.

Зубная Фея тряслась в мешке, едва не задыхаясь от стоящих в нем запахов: еловая хвоя, перебродивший эль, канифольный запах дегтя.

Страха между тем не было. Все произошло так неожиданно и быстро, что Зубная Фея не успела даже испугаться. Болтанка выбила из головы все мысли, но рука в какой-то момент сама машинально рванула из чехла на поясе нож и вонзила его в ткань мешка. Та с треском порвалась, и из прорехи начали высыпаться коробки и свертки.

Зубная Фея просунула руки в дыру, разрывая ее сильнее. Снаружи разобрать что-либо было почти невозможно – все прыгало и плыло. Она видела лишь снег.

Крампус вдруг остановился, швырнул мешок и Зубную Фею в нем на землю.

Откуда-то сверху раздался лязг цепей и перезвон бубенцов, а потом…

Все вдруг стихло.

Что он затеял? Что происходит?

Она расширила дыру ножом и выглянула – темно… Единственное, что она понял, так это то, что рядом никого нет. Крампус исчез.

Чуть осмелев, мстительница прорезала мешок и выбралась наружу. На миг в ее голове проскользнула едва уловимая мысль, что Зубная Фея каким-то образом осталась в мешке, а под идущий сплошной стеной снег вылезла Полли Уиннифред Трикк.

Покачнувшись, Полли поднялась на ноги. Голова все еще кружилась, а в животе будто проворачивались валы. Все тело болело, из разбитой губы текла кровь.

Где он?! Где Крампус?

Она огляделась по сторонам и…

– Будь я проклята! Что здесь творится?!

Полли стояла в центре площади Неми-Дрё, вот только площадь Неми-Дрё изменилась до неузнаваемости.

Полли подняла на лоб разбитые лётные очки. Фонари не горели, окна не светились, и даже семафоры на станции дирижаблей не подавали признаков жизни.

Станция дирижаблей…

«Бреннелинг», как и прежде, стоял там, вот только он сам на себя не походил. В оболочке зияли дыры, из проемов иллюминаторов пророс кустарник, похожий на путанные волосы. Покосившийся дирижабль будто врос в землю…

Полли сглотнула.

– Это все мне мерещится… – прошептала она. – Я просто сильно приложилась головой…

Дома, окружающие площадь Неми-Дрё, куда-то исчезли. Их место занимали…

– Деревья?

Полли была вовсе не в городе – она стояла посреди густого леса: повсюду, куда ни кинь взгляд, в вышину уходили стволы старых разлапистых сосен. Сосны скрипели на морозе, ветер шевелил хвоей, подчас стряхивая с увитых иголками ветвей снег. Полли поймала себя на мысли, что попала будто бы в самый настоящий лес из детских сказок, в который злая мачеха уводит несчастную падчерицу, чтобы та замерзла насмерть или стала ужином для кровожадных зверей. И она вдруг почувствовала себя такой маленькой заблудившейся девочкой. Ей стало страшно.

– Как?.. Как такое возможно?!

Среди деревьев проглядывали чуть покосившиеся фонарные столбы. У основания сосны неподалеку под шапкой из снега стоял ржавый гидрант.

Полли пошатнулась. Она ничего не понимала. Сознание вытворяло с ней какие-то странные, безумные шутки.

– Как я здесь оказалась?

Она попыталась вспомнить, и не смогла. Воспоминания в голове походили на рваные лоскуты.

– Я была… в банке… и…

Полли повернула голову. Банк находился на своем месте – проглядывал вдалеке, из-за деревьев. Черное здание, обычно вызывавшее озноб и пробуждавшее ворох мрачных мыслей одним своим видом, выглядело старым, хотя правильнее будет сказать, древним, а еще – заброшенным. Колонны у входа заросли колючим кустарником, часы стояли, одна створка двери лежала на земле.

– Я ведь была там минуту назад! Дралась со снеговиками, автоматонами и… с той женщиной… как же ее звали?

Полли напрягла память. Имя вертелось на языке, но она никак не могла его вспомнить. Зато ей вспомнилось кое-что другое: горящие глаза, торчащие из капюшона рога и…

– Крампус!

Окружавший Полли лес будто содрогнулся, когда она произнесла это имя. Откуда-то издалека донесся тоскливый волчий вой.

Полли помнила то, что было с ней до того, как она попала в мешок урывками. Но это ведь происходило… только что?

Казалось, за то время, что Полли провела в мешке Крампуса, прошли годы… десятилетия…

«И что бы на это сказал Уильям из книжной лавки «Переплет»? – подумала она, поглядев на свое «транспортное средство». – Этот мешок… волшебный?»

Ответа у Полли не было. Она лишь пожалела о том, что так и не прочла полностью ту книгу.

На снегу возле мешка лежали подарки – коробки в красной и зеленой оберточной бумаге и с ленточками. Они были разбросаны тут и там, часть из них цепочкой тянулась под деревья.

«Они высыпались из мешка, когда он меня тащил, и…»

Вот только след из подарков вел вовсе не в сторону банка, куда, если мыслить логически, должен был, а вглубь леса.

«Может быть, там, куда ведет след, будут ответы?»

Крепко сжав рукоятку «москита», Полли пошла вдоль цепочки из коробок.

Снег с каждым шагом предательски хрустел под ногами. Она вслушивалась в лес, озиралась по сторонам, но ее не отпускало чувство, что она здесь совершенно одна.

Следуя от коробки к коробке, она пробиралась все глубже в чащу. Лес словно спал, и тревожить его покой ей совсем не хотелось. Всякий раз, как где-то раздавался какой-то звук, Полли вздрагивала, но это был всего лишь ветер, срывающий с ветвей шишки.