Впервые Рем задумался над мотивами такого подхода к воспитанию после своего первого столкновения с пиратами. Нет, не в качестве гребца-невольника. Еще в семнадцатилетнем возрасте, когда две галеры поднялись по реке вверх, и популяры в ярких одеждах высадились на берег, и набросились на небольшой городок, в котором как раз проходила ярмарка.

Вообще-то этот городок принадлежал Варнифам, но Варнифы были в летнем замке за десять вёрст оттуда. Зато там был Рем Тиберий Аркан, и еще дюжина юных аристократов. Все — при оружии, но растерянные и ошарашенные жестокостью и быстротой действий пиратов.

Молодежь, городские стражники и кто-то из горожан вступили в драку на улицах, проигрывая и отступая, пока Рем ломающимся голосом не принялся отдавать приказы. И ему подчинились! Гонцы поскакали в окрестные замки, небольшой отряд всадников рванулся к галерам, размахивая факелами. Во главе его был Рем.

Они прорвались к кораблям, потеряв товарищей, и сумели поджечь одну из галер, и испуганные возможной потерей корабля пираты отступили к берегу. И окружили отчаянных аристократов, которые стоя спиной к спине отбивались от них шпагами. Они были бы убиты все, во главе с Ремом, если бы не воодушевленные их поступком горожане. Как попало вооруженные, совершенно без доспехов, с кухонными ножами, косами, топорами и дрекольем они толпой набросились на пиратов и… И погибли бы тоже.

Отец и Децим успели привести дружину. Закованные в броню всадники решили исход битвы. Тиберий Аркан Старший приказал повесить пиратов (живых и мертвых) на деревьях по берегам реки, и каждого из них снабдить табличкой с перечнем преступлений.

Рем был тяжело ранен, как и все его соратники. Погибших было столько, что не хватило места на кладбище, и дров для погребальных костров, так что пришлось похоронить павших в общей, братской могиле, а сверху насыпать высокий курган. За несколько ночных часов городок потерял половину мужского населения.

А потом к замку Арканов явились Варнифы и потребовали возместить убытки. Мол, необдуманными действиями юнец подставил горожан под удар и всё такое прочее…

Старший Аркан велел запереть ворота и поносил Варнифов, и оскорблял их, напирая на неспособность защитить своих вассалов, умственную неполноценность и сексуальную несостоятельность. Это вылилось в многомесячный конфликт с этой богатой семьей, чуть было не переросшей в кровную месть, но вмешался Экзарх…

После той ночи Рем долго обдумывал свои действия, хандрил, порывался куда-то бежать и чего-то доказывать. Он всё думал о погибших, и всякий раз, когда кто-то начинал хвалить его героизм, замыкался в себе и ходил мрачнее тучи.

— Цена власти! — сказал как-то Децим.

— В задницу власть, — откликнулся Рем.

Именно тогда он заметил за собой эту фамильную особенность — сосредоточенность, собранность, четкость мысли и напряжение всех сил в тяжелых, критических ситуациях. А после, в минуты покоя и отдыха — хандра и меланхолия, спасти от которых могли только смена обстановки, или новое, интересное дело.

Действие! Нужно было что-то делать.

Рем вскочил и отправился собирать валежник. Костёр у ворот — это то, что надо! Побродив вокруг лагеря, он набрал большую охапку, затем еще одну и еще — и сложил топливо у караулки. Потом хмыкнул пришедшей в голову мысли, сходил в складскую палатку и принес оттуда кусок черного полотна, горшок с красной краской, которой подкрашивали борта корабля, и кисточкой. Следующим заходом он принес котелок с водой и мешочек с ароматными сушеными листьями кустарника Ча, что выращивают на Востоке, за Рубоном Великим.

Скоро котелок закипел над огнем, и, сыпнув горсть листьев, Рем оставил бодрящий напиток набираться цвета и аромата.

В свете костра парень малевал что-то на черном полотнище, хулигански посвистывая и ухмыляясь, и прихлебывая настой Ча из кружки. Это было чистое блаженство — делать что-то самому, когда никто не пытается спросить, посоветовать, заглянуть через…

— Какое страшное знамя… — поизнес за голос за его спиной.

Рем тут же вскочил, пируэтом смещаясь по широкой дуге так, чтобы между ним и незваным гостем оказался костёр. В одной руке он всё еще держал свой незаконченный шедевр, в другой вместо кисточки у него мигом оказался нож.

Осознание пришло секундой позже: если бы кто-то хотел его прикончить, это сделали бы без слов.

— Милостивый государь, прошу прощения, что оказался несколько неготовым к вашему визиту, рад приветствовать вас в нашем лагере. Рем, квартирмейстер — к вашим услугам. Присаживайтесь, не стесняйтесь, вот, у меня как раз Ча заварился… Чем обязан?

Незнакомец стоял в свете костра, и огонь играл в его эльфийских миндалевидных глазах. На вид простая одежда подчеркивала статную, царственную фигуру, прямую осанку и широкие плечи. Волевой подбородок и безупречный профиль создавали впечатление силы и власти, а искусно украшенный обруч на длинных белых волосах говорил о высоком статусе гостя.

— Ну что ж, милостивый государь Рем, принимаю ваше приглашение… — он изящным, плавным движением расположился на чурбачке.

Пожалуй, на этом чурбачке с глиняной кружкой настоя Ча в руке он выглядел так, будто восседает на троне в королевском чертоге, и в руках у него драгоценный кубок с изысканным вином. И молодой Аркан был готов поклясться, что понял, кто перед ним. Однако виду не подал, мигом притащил еще один чурбачок и кружку.

— Ну что ж, Ваша светлость… — он выжидающе глянул на эльфа, дождался благосклонного кивка и продолжил: — В связи с чем я имею честь принимать такого позднего гостя?

— Исполняю свои непосредственные обязанности, — улыбнулся гость. — Плановый обход местности в целях обеспечения безопасности.

Рем про себя отметил полное отсутствие акцента и безупречный кесарийский выговор собеседника.

— А как же праздник, Эостра? Ведь вы, эльфы, нынче празднуете Эостру?

— Праздник идёт своим чередом, и я уверен, там всё будет отлично… — и добавил, как будто в сторону: — Как, впрочем, всё, за что она берется…

Аркан сделал в голове еще одну пометочку — «она», и укрепился в своих подозрениях по поводу личности собеседника. А тот меж тем отпил из кружки и проговорил, делая вид, что размышляет вслух:

— Вы ведь тоже зачем-то остались в лагере, а не отправились вкусить радостей жизни у лесных костров? Уж поверьте, сегодня угощение будет великолепным, певцы и танцоры превзойдут сами себя, ну и девушки… Людям ведь нравятся наши девушки, верно?

Рем подавился настоем Ча, и долго откашливался. Слышать такое от эльфа? Он видел в Смарагде, как один воин из свиты консула Туринн-Таура отсек нос бродяге, вздумавшему подойти ближе, чем на пятнадцать шагов к паланкину с эльфийками! А тут — такие речи!

— Я думаю… — проговорил Аркан, отставив кружку. — Я думаю, что мужчинам, которые провели в вонючем трюме несколько месяцев, и после этого только и делали, что жгли и убивали, нравятся почти любые девушки. Главное, чтобы у них были две ноги, две руки, голова и всё прочее, что полагается женскому полу.

Его светлость коротко хохотнул.

— Да-да, я тоже так подумал… Поэтому все наши свободные девушки сейчас вертятся возле костров в лесу и просто мечтают найти себе пару.

— Это что, знак особого расположения к нашей команде? — Рем решил ничему не удивляться и поддержать тот ироничный тон беседы, который задал эльф. — Поверить не могу, что банда неотесанных мужиков произвела такой фурор в вашем королевстве. Я видел ваших воинов — они имели бы бешеный успех у дам при дворе любого имперского владетеля, и уж точно от них не пахнет трюмом и манеры у них всяко приличнее…

— Кровосмешение, — отмахнулся собеседник. — У нас тут замкнутое общество, и за каких-то полтысячи лет мы выродимся и превратимся в жалкое подобие настоящих тъялери, в слюнявых идиотов с кучей наследственных заболеваний… Если не будет вливаний свежей крови, конечно…

Тут уж Рем выпучил глаза от удивления: вот это прагматичный подход! Это вообще — эльфы или не эльфы?