— Капитан, взгляните! — сказал кто-то.

Аркан согнулся самым причудливым образом, вытянул шею и тоже повернулся в сторону моря.

Рыжий популяр (он, конечно же, был капитаном), прикрывая глаза ладонью-козырьком, смотрел в сторону небольшого мыса, поросшего соснами. Рем проследил за его взглядом и на мгновение забыл, где и в каком положении находится.

Это, черт возьми, было прекрасно! Огромный красный корабль выходил из-за мыса и ветер раздувал его паруса. Весла синхронно вздымались и опускались, пенили воду, толкая галеру вперед. Корабль явно не был похож на любой из судов гёзов, которые Рему доводилось видеть. В два, а то и в три раза больше, невероятного красного цвета, с тремя мачтами и ровными рядами весел — он производил неизгладимое впечатление.

А потом Аркан еще раз взглянул на его весла и всё понял.

Догадки оказались верными. Узников мигом распихали по шлюпкам и перевезли на корабль. Прежде чем спустить новых гребцов в трюм, капитан заставил всех выстроиться вдоль фальшборта и произнес короткую вдохновенную речь:

— Вы, уроды! Теперь вы на моем корабле, и все вы будете грести, скрести, таскать и тянуть всё, что я скажу. Вы — ничтожества, вы — долбаный ходячий и бормочащий инструмент. Пока вы инструмент полезный — я вас кормлю, я вам даю одежду, я даже позволю вам пользоваться баней. Как только вы перестаете приносить пользу и начинаете создавать проблемы… Слушайте внимательно! На первый раз вас прикуют к веслу с одного борта на месяц. На второй раз — с другого борта на два месяца. На третий — выбросят за борт. Не забывайте, зачем вы мне понадобились! Я утопил тридцать ублюдков, которые вздумали бунтовать. Помните — вы теперь собственность Красного Дэна Беллами и принадлежите мне с потрохами!

А потом скомандовал своим людям:

— Запускайте их внутрь. Давай-давай!

Он плюнул себе под ноги, зачем-то встопорщил свою рыжую бороду и зашагал по палубе к кормовой надстройке. По всей видимости, там у него располагалась каюта.

С пленников по очереди снимали колодки и тут же надевали тяжеленные кандалы на ноги и легкие — на руки. Всё очень просто — сбежать можно только за борт, а с полупудом железа на ногах особо не наплаваешься…

Все как один лишились обуви и одежды, взамен каждому выдали грубые льняные штаны чуть ниже колен и безрукавки из такой же материи.

Микке никто переодевать не стал. Было очевидно, что его размерчика у гёзов на корабле точно не обнаружится.

Рем ожидал своей очереди спуститься на гребную палубу и ловил себя на том, что не ощущал никаких эмоций по поводу своего нового положения. Вообще-то он должен был испытывать ярость и жажду убийства, сыпать ругательствами и клясться в том, что все гёзы будут подвергнуты страшным пыткам и вообще, пожалеют о том, что на свет родились. Но Рему было наплевать.

Наверное, события последних месяцев его подкосили и финальным штрихом стала новость о герцогском скипетре. Не самый подходящий момент был сейчас, чтобы заниматься самокопанием и самоуничижением, но…

Аркан думал о том, что в течение полугода его макало мордой в грязь, и не было такого начинания, в котором он не потерпел бы краха. Рем почти уверился в собственном ничтожестве, и собственная судьба его волновала мало.

Да, его могли убить не отличающиеся человеколюбием гёзы. Но, с другой стороны, Рем сомневался, чтобы этот тип, Красный Дэн Беллами вдруг решил прикончить свою рабочую силу… Самое ужасное, что его ожидает — это необходимость провести здесь какое-то время. А потом что-нибудь произойдет… Не может не произойти. Всегда что-нибудь происходит. В конце концов, Аркан он или нет?

— Шевелись, ты, тощий уродец! — Рема подтолкнули в спину и он шагнул вперед.

Глаза постепенно привыкли к полумраку и первый вопрос который пронесся в голове был примерно таким: «Чего ж они все такие здоровенные?» Взгляд бегал по рядам гребцов, которые управлялись с огромными веслами и везде Рем видел широченные спины, перевитые сплетениями мышц руки, мускулистые ноги…

— Новички располагаются на нижних скамьях, ближе к борту. Будете нарушать ритм — получите плетей, — надзиратели разъяснили ситуацию сразу же. — Кормежка утром и вечером, испражняться в горшок, не чаще четырех раз в день. Горшок у комита.

Комит — это барабанщик, такой же невольник как и все остальные в трюме. Он отбивает ритм на большом барабане, который располагается ближе к носу галеры.

Рема усадили рядом со здоровенным детиной, который глядел из-под густых бровей, и не говорил до тех пор, пока конвоиры не занялись следующим новичком.

— Дыши. Толкаешь — выдыхай, тянешь — вдыхай. Следи за мной. Собьешься с ритма я тебе оторву ухо, — вот и всё что сосед сказал Рему.

Но, кажется, парень он был неплохой. Аркан уставился на спину сидящего впереди гребца и в очередной раз удивился, какие же они тут все мощные! Наверное, сказывались круглосуточные физические упражнения… Но и кормить должны соответственно!

А еще Рем глянул на ноги гребцов. Если они постоянно сидят, значит, ноги-то у них должны быть недоразвитыми! Однако, ничего подобного. Мощные икры, крепкие ляжки… Черт его знает, что такое…

Потом стало не до размышлений об анатомии галерных рабов, потому как сверху заорали:

— Хо-од!!!

Комит ударил в барабан:

— Гр-р-рок!

И начался ад.

Рем вообще не представлял, сколько времени здесь находился.

Выдох — толкай, вдох — тяни. Когда закончилась смена — падай на пол и спи, потом просыпайся от пинка надсмотрщика, ешь рыбу, кашу с топленым жиром и кислую капусту, и снова: выдох — толкай, вдох — тяни.

Комит бьет в барабан, весла бьют по воде, плеть бьет по спине того, кто сбивается с ритма. Уже трое из новеньких отправились за борт: они довольно быстро начали харкать кровью. Время от времени Рем ловил взгляды Разора, или Микке, или даже Сухаря, и ему становилось легче: они тоже держались!

Аркан вспомнил все молитвы и литании, заученные в детстве и подзабытые в Смарагде… Он выуживал из памяти священные строчки и молился Богу, просил сохранить ему рассудок и внутренний Огонь, и дать шанс снова увидеть сестру, братьев и… И отца тоже.

Кровавые мозоли появились, потом заросли, потом вся ладонь стала жесткой и твердой. Мышцы болели постоянно, усталость была хронической, Рем даже просыпался уставший. Этот парень, его напарник по веслу — он умудрялся не спать всё отведенное на отдых время. Какие-то у них были занятия, как-то они коротали досуг между сменами. За все это время так и не выяснилось, как его зовут…

Кажется, перерывы между сменами составляли шесть часов. Одна смена у левого борта, вторая — у правого. Куда это так торопился капитан Дэн Беллами, чтоб не останавливаться ни днем ни ночью? Да и вообще — хотя Рем и был полным профаном в морском деле, но знал, что при попутном ветре пользуются парусом… Невероятным было идти борясь со стихией несколько дней, скорее всего капитану нужна была максимальная скорость, вот он и выжимал из гребцов все соки.

Время суток можно было узнавать только при помощи лучей света, редко проникающих на гребную палубу. Погоду — по силе качки и брызгам, залетающим сюда время от времени. Невозможно было даже определить, какой сейчас сезон года — Дэн Беллами мотался между южными и северными широтами, и в трюме было иногда жарко как в кузнечном горне, а иногда — мороз пробирал до костей и от озноба у гребцов зуб на зуб не попадал.

Однажды корабль попал в шторм, и вода захлестывала внутрь через клюзы, и гребцы втянули эти чертовы весла, и забили отверстия специальными пробками. И несмотря на то, что корабль скрипел и кряхтел, угрожая разойтись по швам, и болтанка была ужасной, все были почти счастливы, лежа на мокрых досках гребной палубы и наслаждаясь незапланированным отдыхом.

Это продолжалось недолго. Надсмотрщики отцепили от скамей нескольких гребцов и отправили их куда-то в трюм. Вернулись они примерно через полчаса, с подгибающимися от усталости ногами. Когда очередь дошла до Рема, он раскрыл еще один секрет телосложения гребцов. Такие крепкие ноги были у них потому, что в трюме стояли две помпы с ножным приводом — специальными колесами, со ступенями внутри. В каждое колесо помещалось по два человека, которые должны были бегать там, как белки. Этот движитель приводил в действие помпу, которая при помощи системы металлических труб выкачивала из трюма воду и отправляла ее за борт.