— Правильно. Козырь сильный, — машинально повторил Мельников, думая о своем. И не сдержался: — Маркин! Хватит голову морочить. Вам надо было сбежать совсем по другой причине.

— Вы что?.. Д-да я...

Волков вынужден был срочно вмешаться:

— Лейтенант! Дело очень серьезное, а вы... Внезапно убегаете. Появляетесь только через час. И как раз в то время, когда вас носит неизвестно где, в той комнате, которую последним покидали вы, совершается преступление. Не беспокойтесь. Безвинного виноватым никто не сделает. Следствие разберется. Но помогите! Капитану нужно получить бесспорные доказательства вашей непричастности к убийству.

— Д-да меня там и б-близко в то время не было! — вскрикнул крайне расстроенный Маркин. По его лицу тек пот.

— Ладно, Маркин! — продолжил допрос Мельников. — Итак, вы сели в автобус. А зачем? Разве в Доме офицеров туалета нет?

— А Зиночка?! Д-да я... От нее в т-туалет?!

— Опять есть выход. Могли сослаться на другую причину и...

— Т-товарищ капитан, не вру. Ну, р-раз уж вырвалось с этим комсомольским... Она и ухватилась. Вышла со мной. А т-тут автобус. И знаете, т-только сел — боли и п-позывы прекратились.

Да! Маркин играл бесподобно. Но как проверить? Как?

— Почему же не вернулись?

— А к-комсомольский?.. — Семен чуть улыбнулся. Видимо, воспрянул духом. — Раз уж соврал, надо было ехать «искать». Я его не терял, конечно. Поехал прямо в столовую. Желудок свой изучил. Как червячка заморю — полегче делается.

Чекисты переглянулись. Вопрос, что Маркин из Дома офицеров поехал в столовую, Александр Васильевич не прорабатывал.

— Кто вас видел в столовой? — быстро спросил Мельников.

Маркин задумался.

— И были люди, и назвать не могу. В углу зала сидело несколько человек. Но мне было н-не до них.

— Официантка-то вас обслуживала. Кто?

— Вечером у нас самообслуживание. П-питается людей мало.

Тут Маркин был прав. Мельников просто забыл об этом. Спросил:

— А повар? Не автомат же вам кашу подавал?

— Она далеко на кухне была. Г-готовые блюда и чай н-на раздаточном окне стояли. К-кажется, тетя Даша. Я оч-чень спешил.

Снова вмешался Волков:

— Понимаете, лейтенант, вы везде, как невидимка.

Маркин опустил голову. И вдруг вспомнил что-то важное:

— Где-то около восьми я звонил из столовой в Дом офицеров. Хотел п-предупредитъ Зиночку, что скоро буду.

— Она с вами говорила?

— Н-нет. Ее не позвали к телефону.

— Вас кто-нибудь у телефона видел?

— К-кажется, нет...

— У телефона тоже глаз нету, — зло высказался Мельников. — Хватит, Маркин! Вы решили за что-то ухватиться и опять же ускользаете. С кем вы говорили? В Доме офицеров у телефона всегда дежурная.

— Н-не знаю. То была не д-дежурная.

— Почему же она не позвала к телефону Буланову? Кассовый зал от телефона недалеко.

— Ответила, что не п-посыльная и бросила т-трубку.

Да, Мельников теперь не сомневался, что Маркин выкручивался. Он придумал столовую, чтоб увести себя от штаба. Он придумал даже телефон. Но говорил с тем — не знаю с кем. А Маркин сидел потный, раскрасневшийся. В разговор вступил Волков:

— Вот что, лейтенант! Вспоминайте. Может быть, вас видели, когда ехали в столовую или из столовой? Не иголка же вы...

Маркин оживился:

— Вспомнил! Товарищ капитан, я ведь в вашем «газике» ехал. Вы водителю еще что-то н-наказывали. Неужели меня не видели?

Ну и хитер, снова подумал Мельников. Вслух сказал:

— В «газике» вы ехали от центральной проходной. Откуда туда пришли? Из штаба или из столовой? Вот что доказать надо.

Маркин опустил голову. Защищаться было нечем. Степан Герасимович мелкими шажками мерял комнату. Он понимал, что ситуация для Маркина сложная. Подошел к оружейному столу, на котором лежали его куртка и шапка. И с внутренней стороны шапки, и у мехового воротника на куртке была нарисована чернилами рыбина и крупно написано: «СОМ».

— И давно, лейтенант, занимаетесь тайнописью?

Маркин вздрогнул, но, поняв о чем речь, даже улыбнулся:

— Какая это тайнопись, товарищ подполковник? Еще с училища привычка вещи свои помечать.

— Что же ваш «СОМ» означает? — Степан Герасимович умышленно прикидывался простачком. Надо было развеять Маркина.

— Просто-напросто мои инициалы. Семен Александрович Маркин.

— Но тогда ведь получается «САМ».

— Я умышленно под рыбу подделался. Малость затемнил.

— Как и во всем, — едко вставил Мельников.

Волков строго взглянул на коллегу, Маркину сказал:

— Ну что ж, в свою юность я тоже вещички клеймил. Букв, правда, не писал, зато кот усатый даже на белье красовался.

Степан Герасимович видел, как настороженно слушал его Маркин. Видимо, ждал подвоха. Чтобы окончательно рассеять его мысли, вяло глянул на часы и, ни к кому не обращаясь, спросил:

— Где же это машина запропастилась?

А Мельникову не терпелось продолжать. Маркин был прижат. Стоило еще чуть-чуть и... Тяжеловесно спросил:

— Маркин, почему вы не пошли в кино? Когда вы вернулись из гарнизона, сеанс только начался.

Семен бросил на Александра Васильевича вопросительный взгляд. Ему, видно, страшно хотелось узнать, что известно чекисту.

— Зачем повторяться? Вам же Б-буланова рассказала.

— Маркин, я вас спрашиваю!

Тот молчал. Видимо, мучительно боролся сам с собой.

— Хорошо! Т-товарищ п-подполковник недавно сказал: на некоторые вопросы я м-могу не отвечать. Я воздерживаюсь от ответа.

Мельников и Волков недоуменно переглянулись. На лице Маркина застыло и отчаяние, и решительность. Волков подумал: «А парень с характером!» Мельников обозлился. Однако раздраженность сумел сдержать.

Он был уверен, что Волковское отступление подействовало на ход следствия отрицательно. Попробовал нажать:

— Так... Значит, вы отвечать отказываетесь?

— Воздерживаюсь, — поправил Маркин.

Серьезных допросов Мельникову вести не приходилось. Он считал: вопрос — ответ! Вопрос — ответ! Ну, будут хитрить, плутовать, выкручиваться, может быть, дерзить, а так резко... Александр Васильевич закурил, жадно и часто стал затягиваться. Смял окурок гармошкой, взял карандаш, приготовился писать.

— Ладно... Где вы были утром восемнадцатого числа?

— На аэродроме, — без особых раздумий ответил Маркин.

— С аэродрома никуда не отлучались?

Маркин задумался. Опять Мельникову показалось, что ему сильно хочется знать, что известно следователю.

— Отлучался. Ходил на склад за датчиком.

— Сколько вы пробыли на складе?

— С часик. Склад оказался закрытым.

— Непонятно. Склад закрыт, а вы там целый час?..

— Так я же не знал, что он весь день не будет работать.

Мельников очень внимательно поглядел Семену в глаза.

— Вас у склада кто-нибудь видел?

Маркин пожал плечами.

— Опять невидимка, — вырвалось у Мельникова. Александр Васильевич почти не сомневался, что Маркин специально уводит от свидетелей. Их просто нет.

— И куда же вы отправились потом?

— На аэродром. Куда же еще? — Маркин как-то замялся.

— Неправда! На аэродроме вы появились около двенадцати. А утром вас видели в городе, — схитрил Мельников. А вдруг...

На Семена страшно стало смотреть. Он так раскраснелся, что, казалось, вот-вот лицо расплавится от накала.

— Нет, нет!.. Н-не может быть. К-кто-то об-бознался...

Но Александр Васильевич оценил ответ по-своему: взять на пушку, оказывается, иногда уместно. Еще сильней нажал:

— Где и с кем вы в городе выпивали?

— Д-да вы что, т-товарищ к-капитан?

— Спокойнее, лейтенант! Факты и свидетели, — вмешался Волков.

— Ф-факты?.. Хорошо. Я соврал. У склада б-был недолго. П-пошел в общежитие. П-переживал. Это б-бюро. К-как уснул...

— Допустим. Кто вас видел в общежитии? — спросил Мельников.

— К-как кто? Рабочий день. Люди все на службе. Может, д-дежурная?.. Она б-белье гладила. А вот видела ли?..