Решаем, что обе короны будут храниться у Кати, пока одно из отделений шкафа не будет снабжено замком. И то, только одна, королевская. Корона принцессы будет у Кати, пока вместо неё не выберут другую принцессу. А это вряд ли…

— Конституцию обдумаем во время каникул. Всем готовить предложения. — Вот и всё обсуждение. Сегодня последний учебный день.

Уходим. Про успеваемость нам ничего не сказали по простой причине. Оценки хоть и ставят, но не всем и не часто. Домашнюю работу задают в режиме работы круглосуточных охранников, сутки через трое. Пару раз в неделю. Грозят, что со следующей четверти будет больше. Только на выходные задавать не будут. А пока у нас страница в дневнике, табель за четверть, у всех пустая.

Конституция? Какие проблемы? Самое первое, что приходит в голову — принцесса, тем паче королева, никогда не дежурит в классе. Следить за порядком и вести расписание дежурств, царское дело. Самой за тряпку браться, ни в коем разе. Будет представлять класс на официальных школьных мероприятиях, если таковое понадобится.

Права? Неприкосновенность. Сопровождение фрейлинами. Лейб-гвардия. Особые права может дать учительница. Кстати, если директор школы освятил своим присутствием коронацию, то какие-то привилегии можно выбить на официальном уровне. Попытка — не пытка, как говорил товарищ Берия.

Обязанности? Отличница и никак иначе. Идеальная внешность, причёска, одежда, всё должно быть безупречно. Для мальчиков тяжко, для девочек естественно, они почти все такие. Внутриклассные награждения от педагогов и коллектива класса тоже на них. Функционал старосты можно сбросить на фрейлин. Порядок любых планируемых мероприятий утверждается королевой или принцессой.

Как-то так…

Дома, частично с друзьями, частично сам с собой, подвожу итоги. Первая фаза экспансии закончена. Все первые классы под нашим влиянием, фактически под контролем. Доминирование в пределах всей школы — задача многих лет. Если всё получится, не раньше, чем в седьмом-восьмом классе. Но для чего это делаю, пока не знаю. За туманом в отдалённом будущем что-то есть, для меня пока неразличимое.

Сцена 1. Каникулы

— Нафиг, Артур Ильич, — отказываю напрочь, — мне прошлого раза головомойки от родителей хватило. Ваш Обормот нас всех грязью уделал… пошёл, пошёл! Ни фига, скотина, не соображаешь!

Последние слова относятся не к хозяину Обормота, а к нему самому. Ему фиолетово, что с его лап течёт грязная вода, собакен страстно желает меня обнять, расцеловать и затоптать грязными лапами. Это ещё английский писатель Джером (Джером Клапка Джером) заметил. Среди детей, которых на прощание или при встрече надо поцеловать, наибольшую активность проявляет именно то чадо, у которого из носа самые длинные сопли. Вот и Обормот такой же. Не замечал у него такой страстной склонности к обнимашкам снежной зимой или сухим летом. Но вот когда наступила слякотная и противная осень, тут-то и проснулась тяга к нежностям. Сволочь такая!

— Давайте сами, Артур Ильич. Зимой и летом мы со всем желанием. Осенью? Извините, нет. У нас у всех строгие родители, которым приходится нас обстирывать после каждой прогулки.

Хозяин, избалованный нами напрочь, тяжело вздыхая, уводит поскуливающего в тоске Обормота. Мы тоже расходимся по домам. Энергию приходится сбрасывать суррогатными методами: приседаниями, отжиманиями, подтягиваниями. Да, папахен повесил нам в комнату настенный турник. Кирюшке весело. Приседаю с ним на шее, отжимаюсь с ним на спине, вот подтянуться ни разу не могу. Но пытаюсь изо всех сил.

— Кир, слезай! — Руки вот-вот разожмутся, а наш внутрисемейный обормот висит, зажав мне ноги, и не даёт спрыгнуть. Дёргать ногами боюсь, могу сорваться и рухнуть на него.

— Отцепись, говорю! — В ответ по-идиотски радостный смех. Иногда в брательника откуда-то вселяется бесшабашный дебил, который начинает творить несусветную хрень.

— Па-а-п-а-а!!!

Кое-как дожидаюсь ворвавшегося отца, пальцы уже срываются, когда появляется возможность с облегчением разжать пальцы и повиснуть на отцовских руках.

— Так. Иди сюда! — Пока папахен не опомнился, вырываю Кира из его рук, и быстро, так что рук не видно, отвешиваю две полноценные затрещины.

Папахен тут же меня блокирует, прикрывает младшего, но дело сделано. Чем быстрее наказание за проступок, тем оно эффективнее. Это, наверное, только моим полтора родителям неизвестно.

Начинается шум-гам. Кирюшка кидается в рёв, но я громче.

— Я тебе что сказал, оболтус?! Я тебе сколько раз говорил, делай, что говорят! Быстро надо делать, а не смеяться, как дебил! — По причине злости я слегка косноязычен.

— Сын, прекрати, — папахен утешает Кира.

— Что прекрати?! Если б ты не успел, я б ему кишки выдавил или башку разбил! Кретина кусок! — И это правда, я бы обрушился на Кира сверху с непредсказуемыми последствиями.

— Не надо было разрешать ему цепляться, — вкидывает порцию керосина в костёр заглянувшая на шум мачеха. Папахен её быстро, в двух словах, вводит в курс дела.

— Кто тебе сказал, что я ему разрешал? — Поворачиваю к ней злое лицо. — Это всё ваше расхолаживание, всё ему позволяете, за непослушание не наказываете.

Немного собравшись, командую.

— Всё. Вы идите. Кир, быстро сюда!

Кир не хочет, родители сомневаются. Выталкиваю папахена в двери.

— Не можете воспитывать, идите отсюда! Кир! Пятьдесят приседаний! Поехали.

Папахен уходит и уводит мачеху, только поняв, что побоев младшему больше не будет.

— Нада слуфать сталших, — пыхтит Кир, каждый раз повторяя главную для себя формулу поведения.

Этого мне хватило до вечера. Он же не мог сразу полсотни раз присесть. Раз по пятнадцать в один подход и то неплохо. Зато чрезмерная активность упала в ноль и надолго. Лежал после в гостиной на диване и жаловался на жизнь родителям.

Для меня формула Кира не подходит. Наоборот, старшие слушают меня. Есть чем шантажировать. Достаточно сказать, что Кир сегодня будет ночевать с ними. Тут же шелковеют. Как сейчас, хотели увести Кира из-под моего жёсткого командования, но только пока не предупредил, что обратно впущу его только утром. Они знают, что я могу.

Сцена 2. Каникулы с друзьями

Мы втроём, если считать Зину. У неё в гостях, поэтому не знаю, законно ли её учитывать. Катя продолжает изображать из себя королеву. С одной стороны, хорошо, здорово мотивирует. Заставляет оттачивать каждый жест.

— Ну, Ви-и-и-тя! — Возмущается королева моим лёгким тумаком. Это я решил, что пора бы ей на время расслабиться. О чём и говорю.

— Сними корону, легче станет.

— Так я же не в короне, — не понимает Катя.

— Да ну!

Приходит в голову идея, которой делюсь с Зиной. Зиночка способна не только на драки, пошалить тоже никогда не против. Она встаёт, гипертрофированно делает осанку, отклячив корму и задрав нос. Затем начинает расхаживать, заметно виляя задом и держа руки по бокам. Ладони манерно держит горизонтально, двигает ими в такт вилянию бёдрами.

— Теперь садись. Хорошо. Нога на ногу, локоть на колено, подбородок на руку, надменный взгляд… не на меня, на неё! — Команды иллюстрирую нужными жестами.

Катя не выдерживает и валится на диван от смеха. Пародия удаётся. Но надо закрепить.

Между диваном и стеной небольшой промежуток. Хватаем с Зиной Катюшу и засовываем туда вниз головой. Она так смешно болтает ногами в матерчатых колготках. Кое-как, раскрасневшаяся, вылезает. Сурово сдвинув бровки, грозно смотрит на нас, от чего мы хохочем ещё громче. Выдержка ей изменяет, и она присоединяется к нам. Умащиваемся на диване.

— Видишь, как здорово иногда расслабиться. Правда, ведь легче стало?

Катя кивает, но затем задумывается.

— А вдруг обратно не смогу…

— Сможешь! — Своей уверенностью сметаю напрочь сомнения подружки. — Ты пойми. Кем бы ты ни стала, для нас с Зиной ты — любимая подружка. Это главнее.