— Вот что, Мирюшев! Слушай... Занесите это в протокол... Я действительно доставил Курширмату патроны. Это сделано с ведома Полномочного представителя ЧК Петерса. Камчибек — адъютант Аулиахана-тюря — встречал меня в банде... Я разведчик и не имею права разглашать на этом допросе военную тайну и замысел командования. Ваша попытка допросить меня по этому поводу — незаконна. Вы превысили полномочия и власть. Что еще вас интересует?

— Не пугай, пуганые! — зло ответил Мирюшев. Петренко торопливо вел протокол. — Кто такой «Зеленая рубашка»? С кем из предателей еще вы связаны?

«Может рассекретить Мирюшеву резидентов Курширмата? — размышлял Николай. — Если их не арестовать, то они, прослышав о провале Камчибека, сбегут... Но арест их за сутки до операции с эшелоном насторожит главаря басмачей... Курширмат может отказаться от захвата оружия и тогда так тщательно продуманная операция рухнет!»

— Где вы захватили Ильбигиева? — спросил Ушаров. — При каких обстоятельствах? Поймите, Мирюшев, это очень важно.

— Еще бы не важно, — усмехнулся особист. — Но это тебе не поможет. Его взяли на железнодорожной станции. Там его опознал один дехканин, убежавший из банды. Еще что тебя интересует?

— Отведите меня в штаб! И доложите командованию о моем аресте.

— Успеется! — усмехнулся Мирюшев. — Сперва ты все нам расскажешь... За что заплатили тебе басмачи на этот раз? — Он кивнул на аккуратные золотые столбики.

— Здесь я ничего не буду говорить. Моя квартира не место для допроса. Ведите меня в штаб! — потребовал Ушаров. Он решил ускорить, насколько можно, развязку этой глупейшей и опасной для операции с эшелоном истории. Нужно было дать Маше возможность сообщить о его аресте.

— Ведите меня в особый отдел. Там я буду давать показания, — упрямо повторил он.

— Ладно, — с угрозой произнес Мирюшев. — Пошли в штаб...

Начальник особого отдела Михаил Мирюшев был абсолютно уверен в том, что в его руки попало чрезвычайно важное дело. Ведь если изменником оказался сам начальник разведотдела, то как можно поручиться, что с басмаческим главарем не связаны другие работники штаба фронта или командиры частей? Будет ли правильным вести Ушарова в штаб? Ушаров настаивает на этом, значит на что-то рассчитывает. Может на то, что выручат? Нет, в штаб Ушарова не следует вести. Его необходимо отправить в Ташкент. Вернее будет!

Так, поразмыслив, решил Михаил Мирюшев и уже только для того, чтобы услышала жена Ушарова, приказал:

— Хорошо! Пошли в штаб!

Павел Богомолов проснулся от тревожного стука в парадную дверь. Он не успел окончательно прийти в себя, как застучали в окно его комнаты, выходившее на улицу. Часа два назад он вернулся из Реввоенсовета. Втроем — Паскуцкий, Ходаровский и он — были приняты Петерсом, приехавшим поздно вечером для участия в операции с эшелоном.

Павел нащупал под подушкой рукоятку нагана и босиком подошел к окну. На улице гудел ветер, бросал пригоршни дождя и листья в стекла.

— Кто? — спросил он осторожно.

— Павел Михайлович! Я — жена Ушарова!.. Откройте скорее.

Не зажигая света, лишь накинув шинель на нижнее белье, босиком Богомолов прошел к двери, откинул крючок.

— Что случилось? Заходите скорее. — Холодный ветер дунул по босым ногам. Он запер дверь и первый вернулся в комнату, зажег лампу, смущенно запахнул накинутую на плечи шинель: — Я сейчас, оденусь только...

Она так и стояла у двери, пока Богомолов не вернулся из спальни, и только твердила:

— Боже мой! Какой ужас, боже мой...

— Что случилось? — спросил Павел. — Где Николай? С ним что-нибудь...

— Его арестовали... Мирюшев... У Коли нашли золото. А весь день его не было дома... Его расстреляют, да? — и она заплакала, уткнув глаза в искрящийся на свету тысячами дождевых капелек платок.

— Когда?! Где?! — закричал Богомолов, тряся молодую женщину за плечи. — Да говорите же!

— Дома! Час назад... Увели в штаб...

— В штаб! — Павел бросился к телефону, висевшему на стене, торопливо завертел ручку, а сам пытался предугадать и причины ареста Ушарова, и возможные его последствия.

— Штаб! Штаб! Дежурного по штабу!.. Дежурный! Говорит Богомолов! Мирюшев и Ушаров пришли? Нет?! Как — нет?! Должны быть!..

— Никто не приходил, — повторил дежурный.

— Дайте отбой. Алло! Алло!.. Соедините с Ходаровским. Товарищ Ходаровский! Это я, Богомолов. Срочно в штаб. Чрезвычайно важно, по телефону не могу... Сейчас распоряжусь, чтобы выслали вестовых за вами и Паскуцким... Очень важно!

Он дозвонился до крепости и узнал, что и туда Ушарова не приводили. Повесил трубку на рычажок. Уже спокойно спросил Марию Михайловну:

— Как это произошло? Расскажите подробнее. Кто подписал ордер на арест? Да говорите же! Его точно в штаб повели?

Мария сбивчиво, с массой подробностей, боясь пропустить хоть что-нибудь важное, принялась пересказывать все, что произошло в ее квартире.

Сквозь завывание ветра донесся приближающийся цокот копыт. Кони остановились под окнами, на тротуаре.

— Оставайтесь здесь, — приказал Богомолов женщине. — Как вас только не задержали патрули?

— Я спряталась, — чистосердечно призналась Мария. — За деревьями спряталась... Они и проехали...

— Ладно... Сидите здесь! Ничего с Николаем не может случиться... Я позвоню вам из штаба. А свет убавьте. И заприте дверь. Куда же Мирюшев повел Николая? Вот чертовщина!..

Многие члены Реввоенсовета и штаба жили в ту пору в одном доме, коммуной. Уже выйдя на крыльцо, Богомолов услышал тихое конское ржание во дворе, и он понял, что это приехали вестовые за Ходаровским и Паскуцким. Он сунул ногу в стремя, подобрал поводья, чтобы сдержать кобылицу и дождался у ворот, когда на улицу выедут поднятые по его тревоге товарищи.

— Что случилось? — спросил Паскуцкий.

— В штабе доложу, — выкрикнул Павел Михайлович, пытаясь подоткнуть полы кавалерийской шинели под колени, чтобы спрятать ноги от хлесткого осеннего дождя.

Через несколько минут кавалькада остановилась у подъезда штаба. Конники спешились и вошли в здание.

Уже из кабинета Ходаровского Богомолов позвонил дежурному по станции.

— Узнайте, оформлял ли Мирюшев документы на проезд до Ташкента? Да, я жду. Минутку!.. Поезд прибыл? На подходе!.. Срочно узнайте у военного коменданта. А лучше позовите его к телефону.

— Дадите мне трубку, когда подойдет комендант, — сказал Петерс, который уже тоже был здесь, Богомолову. — Ну, а если окажется, что Мирюшев не доставил Ушарова на вокзал? Что тогда? Жена Ушарова точно уверена, что его арестовал Мирюшев?

— Она назвала его фамилию.

— Она не могла ошибиться, Ян Христофорович! Это был Мирюшев! Алло!.. Алло! Кто у телефона?! — Павел подул в трубку: — Комендант? Сейчас с вами будет говорить товарищ Петерс. Передаю трубку...

Ян Христофорович обошел стол, взял трубку из рук Богомолова.

— Говорит Полномочный представитель ЧК Петерс... Да, здравствуйте. — Петерс пододвинул кресло к столу, но не сел в него, а поставил ногу на перекладину под сиденьем. — Мирюшев на станции?.. У вас? Кто с ним? Так, так... Ушаров?! Одну минутку. Подождите же, черт возьми!.. Где они находятся? У вас в комендатуре? Одну минутку. — Ян Христофорович зажал мембрану ладонью, сказал ни к кому не обращаясь, с облегчением: — На вокзале они... Ждут поезда. — И снова проговорил в трубку: Слушайте приказ. Свободных от караула красноармейцев поднять, окружить станцию и никого не выпускать с ее территории... Еще что? Чтобы посторонних не было ни на перроне, ни на путях. И последнее... Задержите отправку поезда до нашего приезда... Мирюшеву сообщите, что он с группой пойдет на посадку перед самым отправлением. Всё поняли? Выполняйте!

...Комендант вернулся в свой кабинет, с любопытством оглядел, будто только сейчас увидел, группу особистов во главе с Мирюшевым и Ушарова. Они заняли две массивные скамьи в углу помещения, сидели, подремывая.

— Скоро поезд? — В какой уже раз спросил Мирюшев у коменданта. — Не забудьте — нам отдельное купе.