– Да нет никаких доказательств! – начал распаляться его собеседник.

– У меня видео есть, – вклинилась я в случайно образовавшуюся паузу.

– А я всё думал, Татьяна Анатольевна, когда вы о нем вспомните, – усмехнулся дедок. А с молодого, кажется, резко смыли все краски.

– Копия на компьютере, – зачем-то соврала я и нажала «воспроизвести». На съемке было хорошо видно, как преподаватель подходит, садится, берёт из рук у парня художественный планшет с прикрепленным листком и начинает рисовать.

– Очень занимательное кино. И что вы собирались с ним сделать?

– Журналистам отдать, – тут же нашлась я с ответом.

– Весьма, весьма разумное решение, – разулыбался старичок. – Теперь осталось решить один важный вопрос: мы идем к декану или рисуем здесь?

– Но ведомости… да и зав. кафедрой в отпуске, чтоб подобные решения принимать, – растерялся Борис Сергеевич.

– Хорошо, так даже лучше, – растянулся в улыбке Карл Иванович. – Берите свой лист, Татьяна Анатольевна, и идите за мной. Да, и телефон не забудьте. А то администрация университета за оставленные вещи ответственности не несёт.

Я подхватила свои пожитки, едва поспевая за резво шагающим спасителем. До меня еще не до конца дошло происходящее, но все чувства вопили, что я оказалась втянута в чьи-то, жутко серьезные разборки. Теперь главное, чтобы всё закончилось благополучно.

Придя в деканат, преподаватель оставил меня в приемной, а сам зашел в кабинет.

– Карл, здравствуй! – услышала я прежде, чем дверь захлопнулась. Два часа я сидела, ждала и не знала, чем заняться. Секретарь периодически заносила то поднос с чаем, то какие-то папки. Звукоизоляция была идеальная, поэтому, о чем совещаются в верхах, я не слышала. За это время успела получить смски от всех: мамы, папы, Алисы, Дениса – примерно одинакового содержания: «Что получила?». И всем аналогично ответила: «Жду результат».

Наконец дверь открылась, и меня позвали:

– Татьяна Беляева, присаживайтесь, – показал на очередной стул декан. Хотелось сказать, что у меня уже присаживалка квадратная от сидения, но посчитала всё же уместным промолчать.

– Татьяна Анатольевна, на экзамене произошел неприятный инцидент по личной инициативе методиста кафедры, он понесёт заслуженное наказание. (Интересно, методист – это тот, кто рисовал или тот, кто выгнал? А у остальных просто проф. заболевание: катаракта с глаукомой и полной потерей слуха?)

– Однако из-за этого инцидента вы были лишены возможности сдать экзамен и быть зачисленной в институт. К сожалению, все бюджетные места уже распределены. Тем не менее, Карл Иванович охарактеризовал вас как перспективного студента. В связи с чем предлагаю вам при удачной сдаче экзамена поступить на целевое место нашего института. Как вы на это смотрите?

«Замечательно смотрю, если не сожрете на первой же сессии», – чесалось сказать, но вместо этого выдавила:

– Сдавать что? – голос слегка сел.

– Черчение, сейчас, у меня на кафедре, – ответил чем-то довольный старичок. – А эту портянку дай сюда.

Он взял протянутый лист и разорвал его.

– Сара, – позвал секретаря ректор. И когда та подошла, протянул ей четвертинку листа:

– Внеси изменения во все вчерашние экзаменационные документы. И мне на подпись. Начни с итоговой ведомости, что внизу висит.

Меня забрали на кафедру черчения. Там я четыре часа работала над хитро вывернутой деталью и корила себя за то, что не выбрала этот предмет сразу, что не сподобилась раньше узнать о том, что Карл Иванович – профессор, заведующий кафедрой архитектуры и градостроительства, к тому же, бывший декан факультета, а ещё о том, что я, кажется, перешла дорогу некому Игнату Асмоловскому. Уж не тот ли это парень, о котором предупреждала сестра? Больно уж имечко редкое. Короче, мыслей было много, и все они одна веселее другой.

Вечером, когда я всё-таки начертила и сдала деталь, Карл Иванович забрал мою работу и сказал:

– Поздравляю, Татьяна Анатольевна, со сданным экзаменом. Результат, как и полагается, посмотрите внизу на стойке. Жду вас в сентябре на парах. Видео – запись предлагаю стереть. С телефона. А то мало ли, потеряете. Украдут. Всего доброго.

– До свидания, – ошарашенно произнесла в ответ и поспешила вниз. На стойке с результатами висела ведомость точно такая же, как утром, за исключением одного: Беляева Татьяна черч. Отл.

Алиса Беляева

После того памятного разговора с родителями меня постепенно отпускало. Не сразу, но я начала понимать, что всё, для чего я сюда отправилась, выполнила. С этой мыслью предстояло научиться существовать и двигаться дальше. Ведь Константин жив, самолеты целы, Коля счастливо женат, Дениска здоров и возвратился из своей замечательной армии, Танюха про Игната предупреждена заранее, с родителями понимание. На все вопросы получены ответы. Осталось понять, что делать с Сашей. Когда ему всё рассказать, и как предотвратить автоаварию. Хотя, может, и не будет никакой аварии. Да и нельзя всю жизнь жить в страхе. Поэтому я старалась просыпаться по утрам и радоваться каждому новому дню.

Первый курс закончила на «отлично», на землю документы сдала. Турнир прошел замечательно. Дима все же ввел допуски по фото. Богдану пошила котарди и даже вышила его жемчужными троеточьями. Парень был доволен и светился, как начищенный пятак, да и мне вещь нравилась. Такой в стране ещё не было. Заказ на ткани выполнила и отправила, от соревнований по пилону в Новосибирске откосила. Восемнадцатилетие отпраздновала. В подарок родители мне преподнесли отремонтированный дом, что было неожиданно и приятно.

Мы до этого долго обсуждали, как я всё это вижу. Мне не хотелось никакого хайтека. Наоборот, была мысль сделать нечто похожее на этнографический домик с окнами – квадратиками, деревянными ставнями, белыми стенами и ткаными половиками. В итоге получилась не просто мастерская, а настоящий дом ремёсел со своей уютной самоварной атмосферой. Внутри маленькая веранда, кухня и две комнаты. Печка поставлена так, что греет сразу зал и спальню, но на ней готовили. У меня же будет просто для красоты и тепла.

В большую комнату поставила два своих станка. Саша по моей просьбе привинтил собственноручно сделанную сновальную раму к стене. Не надо теперь будет паучихой по всей комнате нити сновать.

Ещё приобрела у антикваров прялку – лежак. Вообще, не понятно, как она у нас в регионе оказалась. Постепенно надо купить ещё всяких старых вещиц. А пока перевезла с дачи утюг и рубель. Кто-то из маминых знакомых отдал старинную швейку и берестяной туесок со словами: «Все равно не нужно, а там вдруг пригодится». Я на них даже дышать боялась. Постепенно дом превращался в эдакую «Шевченковскую хату» с вышитыми полотенцами, ткаными дорожками, войлочными мягкими подстилками, вязаными и вышитыми скатертями. У одной стены стоял стол для валяния, у другой – полка с инструментами и материалами. А еще множество разных лавочек, скамеечек, стульчиков и рундуков.

Поразмыслив, я предложила Тамаре Павловне перенести «Школу рукоделия» в дом. Во-первых, места больше, чем в полутемной кандейке торгового центра, во-вторых, антураж подходящий, в-третьих, за аренду я с неё брать не буду: одно дело делаем, и в-четвёртых, мне не надо на британский флаг разрываться, мотаясь без автомобиля по разным частям совершенно не маленького города. Женщина согласилась, поинтересовавшись, не хочу ли я полностью замкнуть направление на себе. Я пока не хотела. Ко всему бешеному темпу добавлять бумажную работу и лишнее общение с людьми было выше моих сил.

Вторую маленькую комнату я сделала жилой. Туда поставила встроенный шкаф, удобный раскладной диван, столик, полку для книг, уютное кресло, светильник, на пол кинула ковер. Это была моя хоббичья нора, куда я сбегала от суеты и бесконечного «надо».

Но по-настоящему дом стал обитаем после того, как Дениска – юморист подарил Тане кутёнка.

Приехав из армии, это чудо первым делом завалилось к нам в квартиру с ведром роз и с огромным тортом-мороженым в качестве «спасибо за бульон и носочки».