– Маша, ты же понимаешь, что так можно доубираться «внешних гендерных признаков», и останется наша красавица такими темпами без мужа.

– Да, я ей тоже это объяснила, на что Алиса мне вполне резонно напомнила, что ей всего пятнадцать, что пока для нее главное – спокойно доучиться и поступить, а не участвовать в любовных разборках.

– Могла бы просто их послать куда подальше и все, – уже спокойней возразил отец.

– Да, могла. Но сказала, что в определенном возрасте мужчины не понимают слово «нет», а так это выглядело как их собственное решение. И еще добавила, что так даже лучше, потому что сразу понятно, что им была интересна лишь «картинка». А она хоть с волосами, хоть без, хоть в юбке, хоть в брюках – все та же Алиса.

– Надеюсь, что та же.

Про то, что стрижка была еще и сознательным желанием нарушить прямой запрет отца, женщина старалась не думать.

Весна пролетела со скоростью нагоняющего график поезда. Май только начался, и вот уже конец учебного года. Тем не менее успело столько всего случиться, что я удивляюсь, как дней в неделе хватило, а часов в сутках. Одно действие порождало другое, цепляло третье, давало наметки на четвертое, а к началу пятого приносило результат.

Я подала в газету объявление о пряже собачьей шерсти. Понимала, что не сезон, но лучше пусть заранее висит, что б потенциальные заказчики начали обдумывать такую возможность, чесать собак, и к осени созрели на заказы. Удивительно, но первые звонки пошли уже через неделю. Это были те собаководы, кому жалко было выбрасывать шерсть, но применить ее никуда не могли. Одной из таких звонивших была хозяйка самоеда. Не знаю, кто больше обрадовался я или она. У женщины был пакет чистой длинной белой шерсти грамм на шестьсот. Договорились встретится. Пока она ехала, я думала по цене. Сориентироваться было не просто. В итоге, для начала решила посчитать так: родители на карманные расходы давали по пятьдесят рублей в день, это двести пятьдесят рублей в неделю, можно округлить до трехсот, вроде нормально за сто грамм ниток. Дороже, чем в магазине, но там нет собачьей шерсти, да и ручная работа как ни как. Опять же ровно в два раза ниже ценник, чем в двадцать третьем году, что с учетом инфляции вполне нормально. Но значит мне надо спрядать по сто грамм шерсти за неделю. Соответственно нитка не должна быть очень тонкая. Примерилась на магазинных образцах, выбрала три варианта подходящих мне по толщине. Когда приехала заказчица, я ей предложила сначала самую тонкую из выбранных ниток, за четыреста рублей – сто грамм, каждая последующая была потолще, и подешевле на пятьдесят рублей. Договорились на самой толстой за триста рублей. Отлично, именно ее я и выбрала себе как приемлемый образец. Взвесили шерсть безменом. Действительно показало больше полу килограмма. Точнее они не выдавали. Договорились о том, что нитки я ей буду отдавать частями по сто – двести грамм партия. А передо мной остро встал вопрос точных весов. Так как терять деньги из-за неточности измерительных приборов не хотела.

Замочила пробную партию шерсти. Вода не грязная, это хорошо, значит собаку мыли перед вычесыванием. Можно прясть так. А потом после уже постирать нитки и сделать им влаготепловую обработку. Нужно включить в цену следующего заказа стоимость шампуня и кондиционера. Это расходный материал, и чем грязнее шерсть, тем больше расход моющего средства. Еще надо щетки купить для прочесывания шерсти. Пока самые обычные из зоомагазина. Это мне с козьей шерстью повезло, которую я у таджички купила, и просто спряла, тоненько, хоть вышивай такой. Ссучила с катушечным шелком из бабушкиных запасов. Лежит теперь ждет своего часа. Думаю, надо пару шалей паутинок связать за лето. Но те алюминиевые спицы, что есть у мамы мне не подходят, они пачкать будут белую шерсть, потом не отстираешь.

Видимо трат пока намечается больше, чем дохода. Что бы все это отслеживать я завела тетрадь и все туда обстоятельно записывала. Хорошо, что начальный капитал с проданной косы у меня был, но он быстро иссякал, и поэтому расходовать надо с умом, и уже поскорее начать зарабатывать. Просить у родителей деньги у меня язык не поворачивался, а сами они как-то технично об этой необходимости забыли. Причины, я, конечно, понимала, но предпринимать по этому поводу более ничего не собиралась. Маме я рассказала о мотивах своих поступков. Вины за собой не ощущала. Вопрос считала исчерпанным. Взрослые люди, должны были понять. Еще раз объясняться, а тем более просить я не буду.

От постоянного сидения за уроками и прялкой у мня начала болеть спина. Поэтому решила записаться на какую ни будь секцию. Возникла и исчезла вздорная мысль, что к концу учебного года глупо куда-то идти. Но я ее быстро отбросила. Так можно всю жизнь подходящего момента ждать и не дождаться. Я же для себя решила, что мне нужна любая физическая нагрузка, чтобы разгрузить спину, и занять ноги. Тех пять километров, что я ежедневно выхаживала пешком от школы до дома мне явно было мало. Так что подойдет любая нагрузка будь то танцы, йога или фитнес, лишь бы удобна по времени была – сразу после уроков.

Рядом со школой находился институт культуры. Во второй половине дня залы сдавались под всякие кружки и танцевальные студии. Вот туда и решила наведаться.

В день, который я наметила себе заглянуть в институт, и подобрать секцию, как назло, погода решила устроить локальный армагеддон. Черное небо, дикий ветер, поднимающий и бросающий в прохожих прошлогодние листья и свежий мусор. Где-то хлопала частично оторванная арматура, трещало дерево, заклинил и пищал светофор. Людей сносило, волокло порывами ветра. Вздыбленные клубы пыли летели в газа, нос. На зубах мерзко хрустела песок. И среди этого хаоса мозг совершенно случайно выхватил один фрагмент: посреди разыгравшейся стихии, словно светлый паладин со сверкающим мечом, стоял юноша с банкой клея на перевес, и пытался приклеить на столб какое-то объявление, которое в свою очередь совершенно не хотело быть приклеенным, и словно дикая птица билось в руках, норовя улететь. Впрочем, унестись в свободный полет пытались и его длинные черные волосы, которые, этот борец со стихией не додумался даже резинкой скрепить. Картина была настолько эффектная, что я пожалела, что не рисую. Контраст белого листка объявления и черных волос, на фоне серого неба, серого асфальта и серого столба. И все это в динамике ветра. Красота!

Кажется, расклейщик заметил, что на него смотрят, и повернулся в мою сторону. Наваждение спало. Передо мной стоял худой подросток – неформал, максимум года на три старше меня. Сутулый, в криво заправленной рубашке. Кажется, непокорная бумажка здорово его взвинтила, и он резко бросил:

– Что смотришь?

– Жду, когда наклеишь, хочу посмотреть, что ты с таким упорством столбоспамишь.

– На, держи, читай – подал мне не измазанный клеем лист, на котором было написано: «Обучение игры на гитаре. За десять уроков».

– И?

– Что и? – не понял этот индивид.

– За десять уроков ты научишь меня играть простым боем «Батарейку» Жуков, «Кукушку» Цоя и «Мое сердце» Сплинов? Люди же нормально играть по шесть лет учатся.

– Ага, а потом кроме Баха ни чего сыграть не могут. Я нормально учу. Так что бы кто-то напел, а ты аккордами повторить могла.

– Ну да, это когда слух есть. А если нет.

– Нет слуха у глухих, а остальные просто не тренированные.

– И ты за десять уроков натренируешь?

– Вполне, если желание учиться будет.

– Желание предположим есть, но в музыкальную школу не взяли, сказали, музыка не мое.

– Дураки и лентяи. Привыкли все готовое брать. Спой что-то.

– Здесь? – Удивилась я его энтузиазму и абсурдности момента. Петь на улице, через ветер незнакомому парню. Круто. К тому же слабо верилось, что этот студент может действительно меня чему-то научить. Но его твердость, уверенность и напор мне нравились. Помню в семнадцать лет захотела заниматься гитарой, даже у кого-то инструмент на время взяла. А потом как узнала, что шесть лет учиться надо, как посчитала, что это мне аж двадцать три будет. Как представила, что я такая старая перечница с гитарой буду сидеть и песни одиноко петь, так и забросила это дело не начав.